Утром аккуратно одетый молодой человек стоял на крылечке и звонил в домофон. Через некоторое время дверь открылась, и он проследовал на второй этаж. Хозяин квартиры впустил гостя, помог ему раздеться и провёл на кухню.
Приятели сидели за столом, курили и пили кофе. Хозяин спросил гостя:
– Ну, как у тебя с творчеством, есть что-нибудь новенькое? Тут кое-кто стихи твои нахваливал…
– Ты же знаешь. – Я, право, не пишу стихов… Выкладываю тексты песен. Я унизительно не интересен, ведь не читает их никто. Вот, блин, сам стихами заговорил. Это знак. Как-то противно это всё… Их не читать, а слушать надо. Надо бы записаться на студии, да денег нет…
– Ладно ты. Москва не сразу строилась. Прорвёмся! Ты по телефону говорил о какой-то своей новой задумке. Что за идея?
– Знаешь, всё как-то мелко что ли… Я вот думаю: не покуситья ли нам на что-нибудь большее? На Пушкина, например.
– Это как? Что значит покуситься? Пушкин, как известно, это же наше Всё.
– Вот именно! А мы вот с тобой и покажем, что ещё – не Всё, – что рано ещё ставить точку в его наследии! Сейчас же появилось много всякого барахла на прилавках типа «неизвестные песни того-то» или «из ранее не публиковавшегося», письма-там всякие, школьные записки, рукописи, ранее считавшиеся утерянными… А тут мы раз и публикуем что-нибудь из неизвестного Пушкина! Это же бомба! Историки и филологи с ума сойдут от счастья и возмущения. Какая волна поднимется!
– Да ты что, спятил что ли? Это же фальсификация, плагиат…
– Что? Какой, на фиг, плагиат? У кого мы что украли? Это, скорее, антиплагиат. Ты ещё самозванцами нас обзови… Стихотворную форму я беру на себя, а твоя задача – нарыть в архивах всё о его последних днях. После дуэли и до самой до кончины, надо поминутно всё восстановить. Надо найти лазейки, пробелы, так сказать, в которые мы можем втиснуться со своим материалом. Представь. Пушкин, значит, лежит в поту на смертном одре в затемнённом углу, ему весьма и весьма хреново, у его постели кто-то там хлопочет, вытирает со лба липкий холодный пот… Приходят посетители, тайно, естественно, чтоб не скомпрометировать ни себя, ни умирающего поэта. Пушкин делает знак домочадцам: дескать, подите вон, оставьте нас. А сам чуть приподнимаясь со смертного одра, протягивает руки к посетителям. Это, несомненно, доставляет ему колоссальные страдания, но он, превозмогая боль пытается улыбаться, пробует пошутить, но заходится в кашле и откидывается на подушки. Потом, как бы извиняясь перед посетителями, разводит руками открывая забинтованный живот (вот, оно чё, Михалыч). Ну, вот, например, так:
– «…А что я, в сущности, могу? –
Лишь на дуэлях драться…
Вот, корчусь тут в полубреду, –
Осталось лишь скончаться.», – Потом машет рукой, типа: «…Ладно. Да что уж там…», отворачивается к стене и молча продолжает страдать. Посетители смотрят друг на друга, и со скорбными лицами покидают жилище поэта. И это всё будет записано со слов одного из них. Ну, как тебе?
– Что за бред? Это какой-то фарс, водевиль. Причём, весьма циничный! Никто не поверит. Многие сочтут это оскорбительным. Почему он должен перед ними оправдываться? И, потом, во времена Пушкина так не говорили. Язык другой был…
– Ну, язык, положим, и другой – мы это поправим. Пушкин же – гений, он же сам говорит: «в полубреду», а значит, он находился в изменённом сознании и вполне мог заговорить на диалекте потомков. Только они тогда этого не знали и записали как всё как есть – в оригинале. Ну, там, гений, что с него возьмёшь? Пусть потомкам останется. А Пушкин извиняется не перед ними, а перед потомками: подал-мол плохой пример с дуэлями, теперь ещё и Лермонтов, наверняка последует его примеру, а жаль – не плохой парень-то.
– Да… Не знаю: что и сказать. Втравишь ты меня в авантюру. Нас если не посадят за мошенничество, то точно закидают камнями искусствоведы!
– Не посадят. Я уже всё придумал. Схема такая. Денег у нас хватит только на малое количество экземпляров. Напечатаем буклеты с рекламой, анонсируем, так сказать, выход книги. Будем раздавать буклеты в людных местах. Например, у «Дома Книги», потом через интернет распродадим напечатанные экземпляры. Будет вброс и через соцсети: выложим избранные отрывки. Пойдёт волна. Посыплются заказы. Соберём денег и напечатаем тираж побольше. Будем торговать только через сети, инкогнито! Думаю, на этом можно будет срубить бабла.
– Ну, не знаю, давай попробуем…
Через два месяца возле входа в «Дом Книги» стоял аккуратно одетый молодой человек и раздавал красочные буклеты. Острым взором он вычленял из толпы по одному ему известным признакам заинтересованных лиц, в основном, приезжих, и вручал буклеты. Тех, кого он смог заинтересовать, он сопровождал к ближайшей арке, где с большой сумкой их поджидал его тайный соавтор. Там заинтересованное лицо отсчитывало нужную сумму, после чего ему вручалось красиво оформленное издание
«А.С. Пушкин. Из предсмертного.
(Ранее не издавалось)».
6 января 2018 г.
Автор публикации
Что-то сразу Остап Бендер вспоминается с его гениальными идеями не совсем законного заработка. Но вообще, конечно, идея интересная. Даже легенда про полубред и устное стихосложение – весьма оригинальная и логичная, прямо не придерешься. Можно было бы ещё страницы дневника одного из посетителей, так сказать, воссоздать для большей натуралистичности. Но, как говорится, нет предела совершенству.
И не могу не упомянуть, что у меня произошел некоторый казус с названием рассказа, вспомнилась «предсмертная» маска Есенина, вроде бы, из прошлых рассказов автора, поэтому автоматически прочиталось: «А. С. Пушкин. Из посмертного. (Ранее не издавалось)», поэтому сперва было некоторое недоумение, что рассказ посвящен афере, а не загадочной истории с налётом красочного мистицизма. Но это исключительно личные проблемы со зрением, конечно. Впрочем, было бы и посмертное интересно почитать. А рассказ хороший. Легкий, оригинальный и интересный.
Спасибо! И удачи в творчестве!
Данная рецензия – составлена представителями редакции сайта и является частным мнением о произведении. Эта рецензия, как и сама редакция сайта никак не влияют на конкурсную оценку произведения. Желаем Вам успеха и удачи на Вашем творческом пути!
Спасибо за внимание!
К сожалению не думаю, что такой вид мошенничества у нас бы мог быть