Рассказ участвует в литературном конкурсе премии «Независимое Искусство — 2019»
ГЛАВА 1
ГОРОД АНГЕЛА
В приморском Звеньске лето наступило в апреле. За считанные дни обмелели непроходимые, только не для мальчишек, лужи, в воздухе запахло огуречной свежестью. На море, как по команде дрессировщика, присмирели тяжелые, грязные волны. Неспешно накатываясь на песчаный берег, они гипнотизировали горожан вкрадчивым шепотом: – Тишшшь… Спишшшь…
Неровная заплатка белоснежного песка у зубчатой скалы давно стала местом сбора для Огурчика, Велды и Митяя. Друзья без страха забирались на выступающий над морем балкончик, чтобы разглядеть среди перистых облаков шпиль Морского вокзала. На его верхушке сверкал серебром крылатый ангел с кудрявой головой и хитрым прищуром глаз. Звали его Звенька. Он то и дал название городу, растянувшемуся длинным крылом вдоль береговой линии. Дети считали Звеньку своим Хранителем за висящий на шее колокольчик. Он издавал мелодичный, певучий звон, накрывая потоком добра и любви, как энергетической защитой.
Когда по телевизору транслировали новости о терактах, захватах заложников, тайфунах и землетрясениях, в Звеньске было по-провинциальному мирно и спокойно. Ранним утром рыбаки выходили в море за рыбой и королевским лангустином, с незапамятных времен ставшим государственным символом. Вечером, под виноградной лозой, чинили сети и подводили итоги дня. Течение дел казалось незыблемым и вечным, пока не исчез Звенька. Скорее всего, его сорвало с крепления после шторма, когда волны поднимались выше городской стены. Как только погода успокоилась, взрослые и дети вызвались искать пропавшую фигуру ангела. Волонтеры прочесали все уголки набережной, территорию Морского вокзала и пристань. Спасатели выходили на шлюпках в море, но Звеньку не нашли. Успокоились горожане лишь после того, когда услышали знакомую мелодию его колокольчика. Она по-прежнему волшебно переливалась в воздухе – динь-дон-дили-дон, динь-дон, динь-дон….
***
Рейсовый катерок с казенным названием «Мор.спец.транс», плавно покачиваясь на волне, ткнулся мятым боком в дощатый причал. Улыбчивый матрос, не дожидаясь полной остановки, привычным движением перекинул на берег узкий трап. Пошатываясь, потянулась на берег вереница пассажиров с детьми и авоськами. Молодой человек в солдатских берцах сошел на берег последним. Цепким взглядом просеял, как сквозь сито, окружающую обстановку и, убедившись в собственной безопасности, подставил бледное лицо под солнечные лучи.
– Что, сынок, жарковато? – задребезжал ломаным голосом сухенький старичок с бамбуковой удочкой на плече.
Его редкие седые волосинки спутались на макушке гнездом.
– Да, уж, – согласился парень, снимая куртку-косуху.
Глядя на старичка, он постарался сдержать смешок.
– Может, комната интересует?
Пожилой человек расположился к обстоятельному разговору. Он опустил удилище на асфальт, поддернул широкие шорты и стал похож на любопытного мальчишку.
– Даже не знаю. Как-то не думал…
– Вот те на! – хлопнул старик по острым коленям. – Крыша – оно самое первейшее дело!
– Наверно…
– Тебя как звать, милый?
– Костя меня зовут, дед. Константин.
Парень поморщился. Ясно – разговор пора было кончать, а то посыплются вопросы о личной жизни, да откуда приехал, да к кому… Костя откровенничать не был расположен, во всяком случае – в этот момент. Старик же, будто вовсе не замечая холодность Константина, настоял на своем:
– Вот что. Иди-ка ты прямиком на площадь Каштанов, а там найдешь переулок Тихий, дом 16. Спроси бабку Амелину, она тебе комнату сдаст.
Дедуля часто-часто заморгал белесыми ресницами:
– Недорого, не беспокойся…
– Я не беспокоюсь! – буркнул Костя.
– Сезон начался, курортники понаехали. Как бы тебе на улице не остаться!
– А Вы что, в доле? – улыбнулся криво парень.
– Зря ты так, Константин.
Пожилой человек демонстративно отвернулся, водружая удочку на плечо. Костя решил, что дедуля несет бред, все-таки жара, да еще возраст…
– Спасибо, – кивнул Костя собеседнику, а того уже и след простыл.
Попав в общий поток, парень покинул территорию Морского вокзала. Город начался с площади Каштанов, вымощенной ослепительно белым мрамором. Мозаичный рисунок плитки, искусно выложенный в виде развернутых крыльев, волшебно мерцал блестками кварца. Всякий, кто находился на этом месте, ощущал соприкосновение с чем-то удивительно хорошим. Мрачные мысли отходили на второй план. В груди щемило от тихой радости, как перед первым свиданием. Особо впечатлительные горожане утверждали, что если встать в середину, то можно почувствовать под ногами слабое колебание. Это гигантская белая птица рвется в небо, отстаивая право на полет. Зато все остальное, как в любом другом населенном пункте Королевства – планово, знакомо. Административное здание с колоннами и тяжелыми тонированными дверями, ухоженные клумбы, газетные киоски и неработающий фонтан. Это в южном-то городе! Скульптор изваял троих голопузых пацанят в коротких трусиках. Они играли с дельфином, который пытался удержать на остром носу полосатый мяч.
Костя присел на низкую лавочку, что стояла в тени ветвистого каштана. Откинувшись на ребристую спинку, он спокойно осмотрелся. Звеньск оставил приятное впечатление. Городок гостеприимный, уютный и пахнет пряно-сдобно, как на кухне у мамы. В животе Константина от голода заурчало. Он поймал себя на мысли, что старик с пристани прав. До вечера надо успеть снять угол. За спиной раздался приятный женский голос:
– Молодой человек! Вы, случайно, не Тихий переулок ищите?
Позади скамейки стояла пышнотелая женщина в кружевном сарафане с розой на груди. Легкомысленность наряда и начесанный «Вавилон» на голове не помешали ей нагрузиться тяжелыми сумками, из которых торчали перья зеленого лука, хрустящий батон, мясистые помидоры и картонные пирамидки с молоком. Костя проглотил голодную слюну. Сутки назад, в буфете маленькой железнодорожной станции «Развилка» он съел два тощих и безвкусных бутерброда.
– Что Вы сказали? – переспросил он, начиная потихоньку злиться.
Женщина потопталась на месте и повторила, испытывая неловкость:
– Бабка Амелина у ворот дожидается…
Костя озверел. Он решил, что с него хватит, с площади следует поскорее уйти.
– Что еще за Амелина? Откуда такая настойчивость среди местного населения?
Вместо ответа из глубины переулка показалась фигура маленькой, хрупкой женщины в домашних туфлях кукольного размера. Костя узнал ее сразу.
– Здравствуйте! – произнес он, преодолевая ватность языка. – Вы… бабка Амелина?
Ему стало неловко. Не смотря на седые локоны, миловидная, ухоженная горожанка с бабкой ничего общего не имела.
– Я уж давно встречать вышла! Боялась, пропущу…
Она обволокла гостя мягким материнским взглядом и указала рукой на скромный дом, увитый плющом:
– Не смущайтесь. Будьте, как дома, Костенька.
– А откуда Вы мое имя знаете?
– Есть у меня личный провидец.
– Понял! – смирился Константин. – Точнее, не понял…
Он так вымотался, что решил загадки Звеньска оставить на потом:
– Надо просто выспаться…
– Сначала к столу! – прочитала его мысли хозяйка, подталкивая жильца в летнюю кухню.
– Что Вы, я не голодный! – отказался неубедительно Костя, пожирая глазами наваристый суп, присыпанный зеленью. – Я в столовую схожу…
– Вот выдумал! Домашнюю еду на общепит променять хочешь?
Чтобы не обижать с первой минуту Амелину, Костя согласился. По правде сказать, давно он не едал такой вкусноты.
– Ух, ты! Объеденье!
– А говорил – в буфет! – проворчала довольная повариха. – Пойдем, комнату покажу. Сразу говорю – не хоромы дворцовые, но жить можно.
– Да я без претензий.
– Вот и ладненько. А не понравится – уйдешь.
Костя согласно кивнул, дожевывая телячью грудинку.
– Да не торопись!
– А платить за жилье сколько?
– Договоримся! – отмахнулась Амелина.
Комната оказалась скромной и светлой. Из мебели – аккуратно застеленная клетчатым покрывалом кровать, письменный стол у окна и угловой стеллаж с книгами. Надулись парусами прозрачные занавески. За окном закачались кусты душистой акации.
– Добро пожаловать, Костенька!
Амелина вежливо скрылась за дверью, оставив жильца обживаться на новом месте.
– Эх, хорошо-то как!
Костя завалился прямо в одежде на неразобранную кровать. Прохлада, уют и сытость сделали молодого человека мягким, безвольным.
Сквозь сон он пробормотал:
– Я только пять минуточек… Дела… Надо подумать…
***
Проснулся Костя вечером. Не вставая с постели, потянулся до хруста в суставах, снимая накопившуюся вялость. С улицы донесся плеск волн, неспешный разговор хозяек о погоде и звяканье посуды. Молодой человек почувствовал себя гораздо лучше, чем накануне. Голова прояснилась.
– Ага! Я у Амелины! Значит, вопрос с жильем решен…
Его мысли прервал скрип двери.
– Можно?
– Да, пожалуйста!
Костя подскочил, одним движением расправив складки на покрывале.
– Ты еще честь отдай! – покачала недовольно головой хозяйка. – Чего всполошился?
– Привычка…
– Как спалось, сынок?
– Отлично. Как на курорте!
– Так у нас и есть курорт. Отдыхай на здоровье!
– Хорошо бы, да… – запнулся Костя.
– Чего ж?
Парень потупился.
– Ой, глупая я стала. Лезу к человеку с расспросами.
– Ничего. Просто я и сам пока не знаю, зачем приехал.
– Как так? Эх, молодые, горячие… Не иначе – большая любовь?
– Не в этом дело. Я… отслужил недавно.
– Оно и видно, вытягиваешься в струнку перед бабкой! Родине служить – дело почетное.
– Как сказать! – сказал уклончиво Константин.
– Били? Вроде ты себя в обиду не дашь…
– Тут другое.
Он посерел лицом.
– Ты, сынок, не держи в себе, расскажи. Мне можно – я ж как мать.
Она присела рядом, погладив молодого человека по ершику светлых волос. И Костя рассказал… Как призвался из родного города в элитные войска, как честно служил и был приставлен к награде. В мечтах уже была близкая дорога домой, пока не прозвучала среди ночи тревога. Командование отдало указания погрузиться в машины, ожидая инструкций на месте. Ехали долго. Чуть только небо посерело перед восходом солнца, как показался Город. На железнодорожной станции столпилось несколько десятков людей – растерянных, со страхом в глазах. Горожане кутались в наспех накинутые вещи, крепко держа детей за руки. Взятые в плотное оцепление вооруженными военными, они толпились на небольшом пятачке как бескрылые, уязвимые птицы, потерявшие возможность подняться в небо.
Прозвучал приказ:
– Население – по-а-а-а вагонам! Взрослых и детей отдельно! Вещи оставить на месте!
Дисциплинированные солдаты действовали точно и безжалостно. Со всех концов перрона послышался плач, проклятия и вой матерей, которых разлучали с детьми. Полетели в разные стороны чемоданы, коробки, дамские сумочки… Грязный асфальт превратился в свалку из большеглазых кукол, плюшевых медведей и цветных карандашей…
Константин, отлично понимая, что идет на нарушение уставной субординации, лично обратился к командиру.
– Разрешите?
– А-а-атставить! – рявкнул офицер.
– Очень срочно! Разрешите обратиться!
– В твоем распоряжении минута. Время пошло!
– Какова цель наших действий? Мне кажется, это незаконно…
– Не время распускать слюни, солдат! Армия – структура, подчиняющаяся Королевству «Лангустин». Наш Премьер-министр отдал приказ, мы обязаны его выполнить. Еще есть вопросы?
– А… Главнокомандующий может ошибиться?
Офицер зыркнул колючим взглядом на солдата и злобно процедил сквозь зубы:
– Приказано… Выполнить… Задачу. Разбираться – не наше дело.
Костя понял, что не желает быть послушным солдафоном. Не мог он отдирать от женщины зареванного мальчугана, а от отца дочь-подростка. Он почувствовал резкую боль в грудине и тошноту. Проигнорировать приказ означало стать клятвопреступником. Чтобы не привлекать внимание, он зашел за пассажирский вагон и отдышался, стараясь унять адскую головную боль, что обручем сковала виски. Надо было что-то решать – он же военный, а с другой стороны – человек, со своей моралью, которая сейчас заставила его сомневаться.
Скоро вагоны наполнились. Состав тронулся без всякого объявления, траурно лязгнув колесами. К мутным, запотевшим окнам прилипли убитые горем, дрожащие от страха и неизвестности люди. Площадь опустела, но тишина ее была кричащей настолько, что заложило уши.
– Да что же они – нелюди? – расстроилась искренне Амелина. – Неужели вот так всех увезли?
– Двоих успел снять, – выдохнул с облегчением Костя. – Запрыгнул в вагон и схватил первых попавшихся…
– Где они теперь?
– Не знаю. Я их спрятал под стоящим на запасном пути составом, сунул в руки паек с едой. Да они все поняли… Надеюсь, удалось бежать. Только я думаю, что были и другие сбежавшие, так что их в покое не оставят.
– Ты детей-то запомнил?
– Мальчик лет двенадцати, а с ним девочка, примерно лет шести-семи. Рыженькая такая, легкая, как пушинка. Некогда мне было рассматривать.
– Горе-то, какое! А с тобой что будет?
– Получается, я в бегах. Можете донести.
– Дурак ты, парень! Лучше расскажи, почему и кто людей с родных мест снял?
– Если бы я знал. Операция была тайная. Думаю, без Правительства не обошлось.
– Чем люди не угодили? За что с ними так?
– За что – повод найдется всегда. Нос не тот, разрез глаз или думают иначе, чем рекомендовано нашим Премьером. Такое бывало, сами знаете.
– Это – да. Только я думала, такие времена прошли, как страшный сон.
– Получается – все возвращается, как по кругу. Разговоры давно ходят, неладно что-то в нашем Королевстве.
– Это да… Ох, тяжко тебе пришлось, парень.
– У меня выхода не было. Либо выполнять приказ, либо – военно-полевой суд. Я же клятву на верность Королевству давал.
– Кому нужна такая верность?
– Я не вернулся в расположение. Сел в первый попавшийся поезд, потом – на катер. Так и попал в Звеньск.
– О-хо-хо! – поднялась тяжело Амелина. – Я так скажу. У нас город мирный, люди хорошие. Чтобы человека, который отказался преступление совершить, да наказать? Ну, нет.
– Я – живой свидетель. Правительство найдет способы, получше фотороботов.
– Звеньск – город особенный. В обиду не даст.
– Думаете?
– Эх, нашелся бы еще Звенька!
– Кто это? Я уже слышал это имя…
– Это ангел. Он Звеньск хранит.
– Куда же он делся?
– Никто не знает. Был, а теперь нет, только мелодия колокольчика осталась.
– Странный город – Звеньск…
– Поживешь, разберешься. У нас рабочие руки всегда требуются, так что без денег не останешься. Плати помаленьку, а я уж тебя и обстираю, и накормлю, а там время покажет, как быть.
– Вы всем комнаты сдаете?
– Я не сдаю! – отрезала бабка Амелина. – Если бы не Огурчик, то про тебя и знать не знала…
– Это еще кто?
– Внучок мой. Так и сказал: – «Мою комнату отдай Косте».
– Я с ним не знаком…
– Конечно! Это же Огурчик! Он все знает.
– Странные здесь люди…
– Обычные! Просто привыкли жить под Звенькин колокольчик – мирно, без ссор и обид.
Костя успокоился. Спало нервное напряжение, не отпускавшее несколько суток. Он устал подозревать всех и каждого в слежке, что узнают и донесут, каждую минуту чувствуя за спиной сверлящий взгляд. Хорошо бы дать знать о себе родным…
– Извините! – обратился он со смущением к женщине. – Вас бабкой зовут…
– Бабка я и есть.
– Вы не похожи…
– Это давно было.
У Амелины потускнели глаза.
– Я в одну ночь поседела. В автомобильной аварии погибли мой сыночек Гришенька, его жена Танюшка, да не рождённый внучек или внучка. Дети хотели сюрприз сделать – рассказать, что собираются родителями стать, а получилось… Вот с тех пор…
– И все же не могу вас бабкой звать.
– А ты зови Амелиной. Так лучше?
– Гораздо. Если позволите.
– Сказала же…
– Вы про внука говорили, что…
– Есть внук, есть. Почти все детские дома Королевства объездила, пока нашла.
– Как же вы поняли, что он тот… самый? Ваш… то-есть…
– Сердцем, сынок, сердцем. Вот сам родителем станешь – вспомнишь мои слова.
Во дворе что-то забренчало, послышался грохот и чертыханья.
– Ну, вот и он на помине! – засуетилась Амелина. – Мой Огурчик пришел, уж извини…
В счастливых глазах женщины отразились эмоции и чувства, которые может передать только Материнская Любовь.
Константин понимающе кивнул. Плотный поток воздуха коснулся его щеки, как будто невидимая птица задела шелковым крылом…
2
ОГУРЧИК
Сережа Яковлев, сколько себя помнил, всегда жил среди казенной интернатовской мебели, с общими днями рождения и четким, почти армейским расписанием. За него все решали воспитатели – подъем, зарядка, водные процедуры, завтрак, школа, отбой. Всего несколько часов перед сном он мог остаться со своими мыслями, коих было немало…
В шестой день рождения он решительно зашел в кабинет директора, Ивана Петровича Добролетова.
– Сережа, ты же сегодня именинник! Поздравляю! Вечером – торт и подарки!
Надо сказать, Иван Петрович детей-сирот любил и понимал – сам из сиротского детства, где голод, бродяжничество в вагоне-теплушке, пока добрые люди не привели в приют. Может, потому нынешние воспитанники и платили взаимностью.
Отложив бумаги, Иван Петрович указал мальчику на плюшевое кресло и, по доброй традиции, угостил шоколадной конфетой.
– Ну, Сергей, рассказывай. Какие у тебя новости?
– На кухне сказали, что испекут «Медовик»! – доложил деловито мальчик.
– О-о-о! Твой любимый? Чего же хмуришься?
– Я хочу про маму и папу узнать, – сказал простодушно именинник, шурша фантиком. – Какая у меня настоящая фамилия?
– Вот так дела! Чего это тебе фамилия не нравится?
– Она же не настоящая. У всех, кто-то есть, а я один…
– Неправда! А ребята, а Валентина Игоревна?
– Она же воспитатель. Но я ее люблю! – добавил поспешно Сережа.
И не солгал. Валентина Игоревна Сережу жалела и опекала больше других. То книжку подарит, то рубашку новую принесет – в клетку, с маленьким кармашком на груди и погончиками.
– Что же с тобой делать? – поскреб по щетинистому подбородку директор. – Для информации такого рода ты еще слишком мал, дружок. У меня же Инструкция.
– Значит, не расскажете? – всхлипнул Сережа, заворачивая конфету обратно.
– Подрасти. Без обид.
– Я понял.
Мальчик вышел в коридор. Весь день провалявшись в кровати, Сережа к праздничному ужину не спустился – какое там веселье, если внутри черная пустота. Его доля от многослойного торта так и осталась лежать нетронутой на тарелке. В другой раз не миновать бы наказания за нарушение режима, но в этот раз отнеслись с пониманием. С тех пор мальчик не делал попыток узнать о семье. Сначала наивно ждал, когда подрастет, а потом понял, что возраст – понятие растяжимое, можно до старости прождать, и чуть-чуть испугался. Всякое бывает. У Коли Чанцева пьяный отец с топором по дому бегал, пока милиция не приехала, а у Лизы мать от передозировки героина скончалась, Валек Хорин – из отказных, а по какой причине – до сих пор не знает… Говорят, родители могут новорожденного в больнице просто так оставить. Цвет глаз не тот, или больной, а то и просто помешал личную жизнь устраивать. Вот и бегут из роддома, наивно думая, что, бросив ребенка, все у них наладится. Чтобы не думать о грустном, Сережа нашел интересное занятие – делать из бумаги птиц. Выходили они диковинными, похожими, скорее, на ангелов с кружевными крыльями. В остальном, Сергей ничем не отличался от других воспитанников. Отстаивал в драках свою точку зрения, ненавидел казенную униформу серого цвета и тошнотную гороховую кашу-размазню. Огурчиком он стал случайно, из-за оспочек на лице, замазанных зеленкой. Воспитатель взяла его на руки и воскликнула:
– Вот так огурчик! Зелененький!
С тех пор он выровнялся, окреп, а вот Огурчиком так и остался. А чего обижаться-то? По прошествии лет он смирился и привык, да и кличка звучала необидно, совсем по-домашнему – О-гур-чик…
Правда, случалось, задирали его ребята.
– Огурчик, огурчик! Дай за хвостик подержаться!
– А ты какой огурец – соленый или маринованный?
– Не-а, он тепличный! Такой же длинный и невкусный…
Сережа Яковлев не боялся дать сдачи. Завязывалась потасовка. Провинившихся хулиганов закрывали в кладовке до вечера, как на гауптвахте. За это время бывшие недруги успевали помириться. Так и жил себе мальчик Сережа, пока не появилась в Детском доме маленькая седая женщина с грустными глазами.
***
Амелина уже год называла его внучком, а он ее – бабулей, а чаще – просто по имени. Не было в этом панибратства или неуважения к старшим. Сережа не первый заметил, что определение – «бабка» для нее слишком грубое.
Огурчик быстро освоился в доме, завел друзей и забыл, что был детдомовским сиротой. Новая жизнь мальчишке понравилась свободой от казенщины и правом говорить то, что думаешь. Это уже принципиальная позиция Амелины. Воспитание, правда, никто не отменял. Бабуля иногда считала нужным оспорить доводы внучка, особенно по части соревновательных заплывов на море «кто дальше» и ныряния «кто глубже». Сережа ее понимал, поэтому не грубил, замаливая грешки походом на рынок за картошкой или надраиванием полов. Бывало, что накатывала на парнишку тоска-печаль. Чтобы не расстраивать Амелину, он уходил на пирс. Усевшись в сторонке, Огурчик подолгу смотрел на воду. Внутри него разливалось мерзкое настроение, в голову лезли нехорошие мысли. Например, что зря согласился жить с Амелиной (все равно не родная), но тут же себя стыдил:
– Да она получше некоторых близких будет! Родные бросили одного, кроху. Где они теперь? А если… умерли?
Мысли разъедали душу, как ржавчина. Амелина с расспросами не лезла, потому что растет человек, ищет себя. Впрочем, такое бывало нечасто. В обычной жизни Сережа пропадал с Марусей и Митяем до вечера на море. Заявлялся домой усталый, довольный и голодный.
***
В доме зазвенел мальчишеский голос:
– Амелин, что покушать?
– Есть холодная окрошка! Одобряешь?
– Ага!
– Тогда под душ.
– У-у-у… Можно только руки?
– Да с тебя грязь льется! Не позорь меня перед жильцом.
– Ого! Ты постояльца приняла?
– Да. И не шуми – он отдыхает. Потом познакомитесь.
– А зовут как?
– Константин.
– Я же говорил – появится!
Огурчик поплескал для приличия на руки холодной водой и, забыв бабушкины предостережения, решил не откладывать знакомство с новым человеком (детдомовская привычка).
– Здрасьте!
– Привет.
– А я познакомиться. Меня Сережа зовут. Или Огурчик.
– Константин.
– Амелина уже сказала. Вы к нам надолго?
– Трудно сказать. Меня часто об этом спрашивают, а что сказать – не знаю.
– Оставайтесь! Я Вам с ребятами Звеньск покажу.
– Что ж – по рукам! – согласился Костя.
Из кухни раздался крик Амелины:
– Огурчик! Ты почему не за столом?
– Ой, пойду! – заторопился мальчик.
– До завтра. А я пойду, прогуляюсь.
Косте захотелось остудить лицо ветром, нырнуть в глубокие волны и обжечься колким холодом. Другого способа привести мысли в порядок он не придумал. Покинув Тихий переулок, парень оказался на знакомой площади. Отдыхающие в свободных, белых одеждах, выгодно оттеняющих загар, совершали вечерний променад. В кафе звучала музыка, мелькали разноцветные фонарики на рекламных щитах, дети слизывали подтаявшее мороженое…
Атмосфера беспечности не очень-то располагала к размышлениям о жизни. Костя свернул на узкую улицу, спускающуюся к морю. Через пару минут он уселся на галечной площадке, отделенной невысокой каменной стеной от песочного пляжа с лежаками и забытыми совочками. Константин закрыл глаза. Замелькали отрывочные кадры – мокрые от слез глаза мамы, ждущей весточку и те двое, что остались на перроне ночного города под вагоном… Больше, чем за себя, он переживал за детей.
– Что с ними стало? Вдруг поймали?
Костя пожалел, что не взял ребятишек с собой. Но странная троица скорее бы привлекла внимание. Он наклонился к воде и плеснул на лицо. Ранку на губе защипало от соли. Странно, но ему полегчало, отвлекло от грустных мыслей.
– Как водичка?
Константин увидел, как на него из темноты летит хрупкая девушка с ангельской внешностью. Ее полотенце затрепетало белыми крыльями.
– Холодновата, – только и смог произнести парень.
Он проморгался, отгоняя наваждение. Через минуту незнакомка скинула легкие босоножки и коснулась ногой воды.
– В самый раз! Присоединяйтесь!
Костя зажмурился.
– Вот, болван!
Девушка не летела, а сбежала вниз с небольшого возвышения, а ему уже невесть что показалось… Чего скрывать, в другой раз он не стал бы раздумывать и нырнул следом за прелестной нимфой. Остановила банальная причина – на нем не было купальных плавок. Не демонстрировать же в первый день знакомства непрезентабельные армейские трусы? Девушка о его переживаниях не догадывалась. Она медленно, с наслаждением, вошла в темную гладь воды, подсеребренную лунной дорожкой.
– Ух! Хорошо! – охнула она и энергично взмахнула руками, удаляясь на приличное расстояние от берега.
Когда она стала еле заметной точкой, Костя забеспокоился. Сам он плавал прилично, даже разряд имел – юношеский. Только он сорвал с себя рубашку, девушка самостоятельно появилась в зоне видимости и взяла курс к берегу. Тяжело отдуваясь, она вышла на гальку.
– Не решились?
– Вроде того.
– Это с непривычки.
– А Вы, значит, местная?
– Я в Звеньске родилась. А Вы на отдыхающего не похожи…
– Я работу ищу, – брякнул Костя первое, что пришло в голову.
– Вот здорово! – вскинула брови девушка. – Нам рабочие руки нужны – вот так!
Она провела ребром ладони по горлу.
– А что делать?
– Да уж, не диссертацию писать. Мусор выносить, белить-красить, шпаклевать. Сможете?
– Наверняка.
– Тогда приходите завтра с утра к монастырю. Спросите Веру.
– Константин! – протянул юноша руку.
– Вот и познакомились! – улыбнулась она. – Дорогу найдете?
– Найду. Если что, мне один толковый горожанин поможет.
– Тогда – до завтра. У нас ребята хорошие, не пожалеете. Пока!
Виртуозно обходя оставленные отдыхающими шезлонги и зонтики, она умудрилась ни разу не зацепиться за них подолом пышной юбки. Костя пожалел, что рядом с такой чудесной девушкой повел себя, как последний болван.
***
Провожать Константина не понадобилось. Огурчик доходчиво объяснил, что к монастырю лучше всего выйти с площади Каштанов, а потом прямо через дворы. Костя так и сделал. Разглядев закопченную дымом маковку, он доверился указаниям мальчишки и пошел по прямой. Асфальтированная дорожка, словно специально залитая для таких, как он, новичков, сложным путем, через многочисленные арки и проходы, вывела к стройке. То, что он попал куда надо, Костя даже не усомнился. Повсюду стоял удушающий запах дешевой масляной краски. Горы мусора возвышались египетскими пирамидами. Армия щеток и валиков ощетинились от засохших белил.
Издалека Константину показалось, что монастырь высокий. На деле он оказался вытянутым в длину из-за многочисленных пристроек.
– Ищем кого-то?
К Косте подошел бородатый парень в фуражке с золотым лангустином на тулье.
– Мне бы Веру…
– А ты Костя?
– Ну, да.
– Так бы и сказал. Она с утра уши всем прожужжала, что помощника нашла.
– Я что – опоздал?
– Да нет, все нормально. Это мы раньше пришли. Хочется успеть до жары побольше площадей вычистить… Короче – меня зовут Капитан. Если что – обращайся.
– Куда идти?
– Сегодня – поможешь мусор вывозить. Тачка во дворе.
– Есть мусор вывозить!
– Исполняй!
Капитан крепко пожал Косте руку.
– Вижу, готов потрудиться на благо славного города Звеньска.
– Слушай, а это монастырь? – не удержался Костя.
– Без дураков. Только монахи здесь больше не живут.
– Почему? Из-за пожара?
– Здание полыхнуло позже. Тут такая история… Вроде, поссорилась братия между собой. Пришел в их круг один монах, а они не поверили, что вера его так же крепка, как у них.
– Это почему же?
– Да был он иноземец какой-то.
– И что?
– А то! Вопрос веры, это тебе не фунт изюма. Из-за этого даже войны начинались.
– Мда-а-а! А потом?
– Ушли они все. Куда – неизвестно. С тех пор монастырь пустует. Мы с друзьями решили, что здание крепкое, еще сто лет простоит. Можно детям под кружки отдать, а то болтаются на улице…
– Правильно. Доброе дело. А если монахи вернутся?
– Места всем хватит. Я бы даже хотел, чтобы так произошло – за ребят будет спокойнее.
– Точно. Уж лучше с монахами под одной крышей, точно плохому не научат, чем во дворе с сомнительными личностями.
– А ты наш человек! – хлопнул Костю по плечу Капитан.
Паренек с обгоревшим носом присоединился к разговору:
– Между прочим – есть еще одна версия! Монахи не просто так ушли, а на поиски ангелов.
– Фантазии…
– Да как же? Ангелы – это защитники. Получается, они понадобились, чтобы сохранить энергию добра.
– Красиво! – одобрил Константин.
Ребят издалека заметила Верочка. Она медленно, с немного отстраненным видом подошла, кокетливо поправляя косынку.
– Ой, Костя! Пришел?
– И даже задание получил, – уточнил Капитан. – Не переживай.
Верочка густо покраснела.
– А Вы чего треплетесь? Работа ж стоит!
– Да вот рассказываем твоему Константину про монастырь…
– Сказки? Я так и знала. Это Вы можете – человеку голову задурить! Ты их не слушай, я тебе расскажу все, как было, с научной точки зрения.
– Ага, давай! – скрестил руки на груди Капитан. – Она же у нас студентка физ. мата. Полный материалист.
– А что? И расскажу… Когда монастырь опустел, сюда приехали ученые. Это еще в начале прошлого века было. Они обнаружили в атмосфере нашего города энергетические волны, которые накрыли Звеньск, как щитом. Прошло время, поле ослабело, и решили ученые, что сделают ангела, как напоминание, что город этот – особенный. Звенька взял на себя функции экрана и даже их усилил. Это все звеньскогородцы знают… Теперь он пропал, только колокольчик звенит. Тихо-тихо… Боюсь, что скоро его музыка закончится, станет Звеньск обычным городом Королевства «Лангустин». Как другие, где гадкие дела творятся…
– Ты про что? – встревожился Костя.
– Политика Премьер-министра – слежка, доносительство, поддерживание дурацких реформ. Противно…
– Эй, хватит! – рыкнул Капитан, уловив настроение товарищей. – Нечего разговоры разговаривать. Все по местам!
– Все равно я права! – крикнула Вера вслед. – Все стены монастыря прошиты кабелем. Думаете – просто так? Что-то тут ученый народ творил. Между прочим, только в монастыре невозможно заблокировать информацию. Я сто раз пробовала…
– Ты еще про подростков-переростков расскажи, как они ангела ждут и рассказывают небылицы, что где-то уже его видели.
– А если правда? – обернулась девушка.
– Большая, а, наивная-а-а-а… – протянул певуче Капитан, надвинув головной убор на глаза. – А вот про блокировку – это интересно… Чего ж ты раньше молчала?
– Кто бы слушал, – огрызнулась Верочка.
***
Константин впрягся в тачку. Водянистые мозоли появились уже к обеду, а смена закончилась на закате солнца. Тогда уже заодно и пообедали, и поужинали. Рахим, студент местного Политеха, решил удивить ребят национальной кухней, и на импровизированной печке из двух кирпичей сварил рассыпчатый золотистый плов. Ели с аппетитом, руками, незлобиво подшучивая друг над другом, пока окончательно не стемнело. Расходились с трудом.
– Ребята, утром рано смена! – оборвал посиделки Капитан. – Проспите же, черти!
– Может, выходной устроим? – предложили хором «работники преисподней».
– Рано. Вот сдадим под отделку…
– У-у-у….
– Разговорчики!
Пришлось подчиниться. Константин усталости не почувствовал. Подумаешь – весь день бегал с тачкой. Не сложно. Однако, стоило коснуться щекой подушки, как заныла каждая косточка. Сквозь сон пришла мысль, что отдохнуть пару деньков совсем бы не помешало. Кто-то постучал в окно. Костя разлепил глаза и, приподняв голову, увидел знакомые кудряшки.
– Верочка!
– Товарищ рабочий! Не хотите искупаться? – хихикнула она.
Костя подскочил, словно не было усталости:
– Извини… Я тут прилег.
– Ломоту лучше всего на море снимать. Пойдем?
– Давай.
Костя вспомнил о плавках, но теперь стесняться не стал. Он видел молодых людей на пляже в точно таких же. В конце концов, на его атлетической фигуре они сидели вполне прилично. Парень выбрался через окно, прямо в кусты акации. Коснувшись Вериной руки, он почувствовал ее кожу – прохладную, гладкую, как у мраморных статуй, только живую. По телу пробежали сладко – нервные «щекотки».
– Бежим!
– До-го-ня-а-а-ай!
Заплыв наперегонки отлично помог справиться с болью в суставах и мышцах. Молодые люди уселись на песке, с удовольствием болтая о простых вещах – учебе, работе, друзьях…
Как и следовало ожидать – Костя утреннюю смену проспал. Хорошо, растормошил Огурчик:
– Подъем! Тра-та-та-та! – закричал он во всю мощь молодых и здоровых легких.
Костя перевернулся на другой бок, потом резко отбросил одеяло и уставился в будильник:
– Который час?
– Не надо было до утра с Верочкой гулять! – заметил ехидно мальчишка.
– А вот я кому-то уши надеру, чтобы не следил за взрослыми!
– Очень надо… Тоже мне – тили-тили тесто…
– Придется взяться за ремень!
– Не-а, Амелина не позволит.
– Один раз в целях воспитания можно!
– Ты на работу опоздаешь!
– Блин, точно!
Константин метнулся в ванную, быстро запрыгнул в брюки, накинул рубашку и выбежал из дома.
– А завтрак-то! – запричитала Амелина с тарелкой сырников на подносе.
– Некогда! Спасибо!
– Один голодный весь день бегает, и этот туда же! – обиделась женщина.
Огурчик важно уселся за стол:
– Не, я сегодня никуда не спешу. Слопаю все!
– Ой, ли! – умилилась бабушка. – Что-то на тебя не похоже…
– А что? Уже нельзя нормально поесть человеку?
3
БЕГУЩИЕ В НИКУДА
Веник укрылся за деревянными ящиками, пропахшими гнилыми помидорами. В эту часть рынка даже продавцы приходили нечасто. Вечером, когда торговля заканчивалась, дворник лениво подметал территорию, но и он сваленные в кучи коробки не трогал – частная собственность.
Мальчишка вторую неделю жил в подъездах, подвалах, или, вот как сейчас – на колхозном рынке. Он еще не до конца осознал, что все это происходит именно с ним. Такое с домашними мальчиками случается редко, если только сами не сбегут. Об уличных нравах и беспризорниках Веник знал немного – что сбиваются в банды, попрошайничают да таскают из карманов зазевавшихся граждан толстые кошельки. А еще – нюхают клей из пакетов, курят дешевые вонючие сигареты или найденные в мусорных контейнерах скрюченные бычки. За несколько последних дней он познал эту сторону жизни беспризорников изнутри. Та ночь, когда люди с каменными лицами и в одинаковых черных плащах позвонили в дверь их квартиры, мальчик запомнил навсегда. С этого момента закончилось Венькино беспечное детство.
Сначала его забрали у мамы, и он оказался среди таких же ребят, сбившихся в кучу на железнодорожном перроне. Кто-то плакал, другие пытались бежать, но их возвращали обратно. Вскоре солдаты загнали детей в поезд. Веник искал глазами маму, но в толпе и суматохе найти родное лицо было сложно. Какая-то девчонка ухватилась за его руку. Рыжая, остроносенькая, с красным зареванным лицом она тряслась от холода, не в силах выговорить ни слова. Малышка смотрела на Веньку жалкими, молящими глазами. Он отогнать не посмел. Так и простояли у окна вместе, как сиамские близнецы, пока какой-то парень не выволок их за шкирку из вагона.
– Тише! Молчите! Я помогу.
У Веньки застучало сердце: – Неужели спасение? А как же мама?
Поезд ушел. На перроне еще оставались военные. Они рыскали по углам и подворотням, выискивая, как голодные стервятники, спрятавшихся горожан. Пойманных уводили в здание вокзала и держали под конвоем, словно это не мирные жители, а преступники-рецидивисты.
– Держите. Это на первое время.
Парень вложил в руки Веньки пластиковый контейнер, из которого аппетитно запахло ветчиной.
– Сидите тихо, пока солдаты не уйдут. Потом бегите из города, домой возвращаться нельзя – поймают. Ясно?
Веньке ничего не было ясно, но он мотнул головой.
– Со мной тоже нельзя. Прощайте!
Парень юркнул под вагон и скрылся. Вот тут-то мальчишку охватила паника. Все уехали. Он остался один. Хотя, нет, с незнакомой зареванной девчонкой по имени Женя, которая прижалась к нему щуплым теплым тельцем. Несколько суток они шли вдоль железнодорожной линии, чтобы не сбиться, скрываясь среди чахлых елок и березок. Еда быстро закончилась. От жажды и голода заурчали животы. Девочка мужественно переносила тяготы кочевой жизни, стараясь не плакать. Ночами они грелись, укрывшись курткой Веника и обложившись ветками елей, а днем держались в тени – на всякий случай. На какой-то день они вышли к маленькой станции. Мальчик, глядя на притихшую, вялую Женечку, решился попросить кусок хлеба. Постучав в оконце сторожевой будки, он прокричал:
– Можно немного хлеба?
На крыльцо вышла заспанная женщина.
– Кого черт несет? Я ж со смены…
Увидев грязных и обессилевших детей, она стушевалась, но пустить за порог не решилась:
– Вот хлеб, картошка, вода и… идите с Богом!
Она пугливо огляделась по сторонам и быстро закрыла за собой дверь. Дети на женщину не обиделись. Они присели на прогнившую ступеньку, разломив серую краюху на куски.
– Дай! Дай! – закричала Женечка, протягивая ручонки к горбушке.
– Подожди. Ешь понемногу – живот заболит, – предупредил заботливо Веник.
– Хочу есть! – запротестовала девочка, давясь большими кусками.
Мальчик смирился и отдал весь запас, удовольствовавшись вареной картошиной. Сытость притупила чувство опасности. Девочка сонно захлопала ресницами, свернувшись калачиком.
– Теперь спать…
– Не надо. Нам идти надо! – растолкал ее мальчик.
– Нет! – захныкала Женечка. – Мне жарко!
Веник заметил тяжелое дыхание, впалые щеки покрылись нездоровым румянцем. Глаза девочки заблестели, как при высокой температуре. Он приложил ладонь к ее лбу:
– Блин, к доктору надо!
Безжизненную Женечку он взвалил на спину, надеясь быстро найти больницу. Просить помощи у женщины из домика не решился – довольно и того, что она их накормила. Венька увидел дорогу, по которой пошел к центру поселка. Больше всего он боялся, что не успеет помочь Женечке до темноты… На этот раз повезло. Как будто Провидение, хранившее детей все это время, что они находись в бегах, оказало еще одну услугу. Веник издалека заметил длинное здание местной лечебницы. Сомнений не было – над входом висела табличка со змей, обвивающей чашу – известный символ медицины. В одном окне горел ночник. Веник заколотил кулаками по двери:
– Откройте! Откройте!
– Кто здесь?
Мальчик встал под свет фонаря.
– Вот, девочка. Помогите!
– Вы откуда, ребята?
Усатый доктор вышел на крыльцо.
– Мы… проездом.
Мужчина с сомнением посмотрел на Веника, но допытываться не стал. Без лишних слов он взял обмякшую девочку на руки и занес в помещение. Веник последовал за ними.
– Варвара! Градусник!
Мимо по коридору застучала каблучками дежурная медсестра, натягивая на ходу белый халат. Веник преградил ей путь:
– Что с Женечкой? Куда Вы ее?
– Потом! – отмахнулась она. – Жди.
Веник просидел на неудобном жестком диване несколько часов. У него затекли ноги и позвоночник, когда вышел доктор.
– Ты ей кто? – спросил он устало.
– Брат! – соврал мальчик.
– Вот что, брат. Плохо дело.
– Деньги нужны?
У Веньки заныло под ложечкой, потому что в кармане было пусто.
– Нет.
– Тогда…
– Она… умерла.
– Женька???
Веник пружинно подскочил, потом медленно опустился на диван, как будто у него обмякли ноги:
– Да Вы врете!!!
– Это не твоя вина. У девочки диабет. Ты знал?
На глаза Вениамина навернулись слезы. Тощая фигура доктора исказилась, как в кривом зеркале, только смеяться не хотелось.
– Вы… из Города?
Венька вскинул подбородок:
– Нет.
– Хорошо, не рассказывай! – успокоил его доктор. – Ей уже не помочь, а ты отдохни до утра. Варвара, покормить ребенка! И помыть!
– Не надо мне ничего! – заершился Веник, закусив до крови губу. – Тоже мне – врачи! А может, Вы ее специально… как те солдаты…
На этой фразе он осекся. Доктор молча провел рукой по пышным усам и ушел, сгорбившись, как под тяжестью рюкзака. Ночь Веник провел в пустой палате. Мыться и брать еду он наотрез отказался. Может, глупо, но в тот момент не мог мальчишка принять чужого участия, тем более, когда умерла Женечка. Девочка, которую он практически не знал, но ставшей самой родной, после мамы… Венька покинул больницу, как только забрезжил на горизонте рассвет. Вскоре его догнал запыхавшийся доктор.
– Подожди!
Вениамин оглянулся.
– Куда ты пойдешь?
Мальчик пожал плечами, продолжая идти.
– Так не годится!
– У меня есть выбор?
Венька зло прищурил глаза.
– Я понимаю твои чувства.
Мужчина опустил голову:
– Не надо винить меня в том, что случилось. Поверь. Твоя… сестра, она не была моей пациенткой, да и не в этом дело… Стресс, плохие условия, не та пища. С инсулином не шутят.
– Что Вы ждете? Прощения?
– Я понимаю, откуда Вы пришли и представляю, что пришлось пережить за последние дни. Об этом составе, что увез людей в неизвестном направлении только и говорят, хотя никакой информации ни в прессе, ни на телевидении нет. Наверно, я трус, раз не помог тебе, но если заберут и меня, то другие пациенты останутся без врачебной помощи. Вот и думай – что лучше. Тебе я дам один адрес. Это более, чем безопасно. Обещаю.
Доктор неловко сунул в карман Венькиной курточки клочок бумаги, с участием посмотрев в глаза:
– В общем, если посчитаешь нужным. Найди хозяйку. Там безопасно.
Мужчина резко развернулся и быстрым шагом заспешил назад. Венька снова остался один на пыльной проселочной дороге. Чувство утраты и одиночества накатило на него, как волна Цунами, не давая вынырнуть, глотнуть воздуха в легкие. Последние дни он не давал себе права раскиснуть, разнюниться. Может, от страха, а может – из-за рыжей девчонки, что вцепилась в него, как клешнями.
После голодных обмороков, воровства продуктов с базарных лотков и жестоких драк с уличными авторитетами Вениамин попал в Звеньск.
4
НЕПОХОЖИЙ НА ДРУГИХ
Трое ребят разлеглись на песке, как высушенные морские звезды – шершавые от налипших крупинок и мелких ракушек. Соленые капли быстро высыхали, покрывая юные тела седой патиной, от которой чесалось и щипалось.
– Слушайте, мы как кильки в банке! – хохотнула Велда, приподнимая голову.
– Хорошо, что не в томате! – буркнул неразговорчивый Митяй, лениво переваливаясь на спину.
– А может, кинем хавчика на зуб? А то аппетит разгулялся! – предложил Огурчик.
– Это тема! – подскочил Митяй и кинулся к скале.
– Ой, ой, разбежался! – съехидничал Огурчик.
В тесноватом, но довольно прохладном и проветриваемом гроте дети предусмотрительно оставили одежду и нехитрую провизию – фрукты, овощи, немного хлеба и домашний сыр. Прохлада послужила природным холодильником, так что вода в бутылке осталась холодной, что при этакой жарище было весьма кстати. Кто не знает, какой может быть противной теплая минералка?
– Ребят, давайте вечером ко мне! – пробубнил Митяй с набитым ртом. – Мама будет мясную запеканку готовить…
– Это вещь! – закатил мечтательно глаза Огурчик.
Он сразу представил выложенные на огромную тарелку запеченные слоями мясо, овощи, зелень и сыр. Так, как готовила запеканку мать Митяя, в Звеньске не готовил никто. Женщина секрета из блюда не делала, даже делилась с желающими рецептом, но такой вкус получался только у нее.
– Велда, а ты?
Митяй напрягся в ожидании ответа. Конечно, приглашение на ужин прозвучало для нее – длинноволосой блондинке с голубыми глазами, в которую он был отчаянно влюблен с детсадовских времен. На фоне безответной любви даже стихи сочинять начал.
– Я подумаю….
– О! Холодная кокетка!
Леденцовая конфетка!
Неприступная она,
Как «Прискальная» гора!-процитировал с выражением пылкий влюбленный.
– Расслабься! – кивнула благосклонно красавица. – Так и быть – приду…
Митяй облегченно выдохнул и протянул даме сердца самый большой бутерброд. Огурчик же навалился на булочки-улитки, испеченные Амелиной. Она знала о его патологической тяге к сладкому, как будто таким способом детдомовский ребенок добирал долю радости. Сахарная пудра, обильно припорошенная сверху, подтаяла. Пальцы мальчишки стали липкими, но это не заставило отказаться от сдобы. Некоторое время, в полной тишине раздавалось лишь аппетитное чавканье от усердной работы челюстей, прерываемое шуршанием пакетов.
– Эй, слышите? – вздрогнул Митяй, обращаясь к товарищам.
Где-то в глубине пещеры посыпались камни.
– Кто здесь?
Камнепад прекратился.
– Да это туристы! Все не угомонятся, пытаются на скалу залезть! – предположила Велда.
– Так все равно не получится! Она же отвесная, без снаряжения нечего и стараться, – пожал плечами флегматично Огурчик. – Про ход через пещеру им в жизнь не догадаться!
– Точно!
Митяй потряс кудрявой головой, стряхивая набившийся песок.
– Ну, еще разок окунемся! Велда, ты со мной?
– Давай!
Девочка схватила мальчишку за руку и потянула за собой из укрытия. Конечно, Митяй даже не пискнул. Кто бы сомневался…
Огурчик остался один. Он и сам не знал, зачем выбрал темноту пещеры, находясь в двух шагах от теплого моря. Просто мальчик давно привык прислушиваться к внутренним ощущениям. Они подсказали, что купание никуда не денется, и друзья тоже.
Он привалился спиной к холодной, гладкой стене, с удовольствием вытягивая ноги. Тело после жары понизило температуру, что было приятно. Огурчик протянул руку за бутылкой, чтобы смочить горло.
– Можно, мне? – прохрипел кто-то рядом.
– Черт! Какого лешего? – вырвалось у мальчишки.
– Я… уйду… – пробормотал незнакомец, вышедший на свет из тени. – Пить… очень… хочется.
– Ладно, держи, – смягчился Огурчик, рассматривая незнакомого паренька, пока тот глотал воду, проливая прямо на драную одежду.
Был он грязный, нечесаный и пугливый.
– Это ты камнями гремел?
– Ага. Оступился…
Мальчик оторвался от бутылки и опасливо посмотрел по сторонам.
– Здешний?
– Какая разница! – огрызнулся незнакомец.
– Есть хочешь?
– Угу.
– Лопай!
Огурчик достал из рюкзака последний кусок хлеба с колбасой.
– Я ребят позову.
Мальчишка насторожился, прекратив жевать:
– Зачем?
– Не бойся. Хорошие ребята.
Огурчик вылез из пещеры и махнул рукой друзьям:
– Эй, давайте сюда! Есть тема!
Велда и Митяй в другой раз бы подурачились, но, увидев серьезное лицо товарища, поспешили выйти на берег.
– Что случилось? – спросила Велда с тревогой в голосе.
– Гость у нас.
– Что-о-о? Перегрелся, да?
– Сами увидите.
Дети пригнулись и вошли внутрь. У входа сидел мальчишка, жадно давясь хлебом, как будто боялся, что кто-то вырвет из рук.
– Эй, ты кто? – толкнул его в плечо Митяй.
Мальчишка отполз назад:
– Веник. Вениамин.
– Ха! Веник! – рассмеялся Митяй, обнажив крепкие белые зубы.
– Ребята, дайте мне уйти. Я же ничего не сделал…
– Сначала скажи – ты откуда? – пристал к нему Митяй.
– Подожди ты с разборками, – остановил друга Огурчик. – Видишь, человек в беде.
Трое друзей замолчали.
– Я не местный, – прервал паузу Веник.
– Оно и видно! – кивнула Велда. – Ты что, сбежал из дома?
– Типа того, только не сам.
– А как это? Выгнали?
– Долго рассказывать…
– Ребята, чего Вы его допрашиваете? – заступился Огурчик. – Ты нас не бойся, не выдадим. Знакомься – этот самодовольный и влюбленный павиан – Митяй, с ним дама его сердца Велда, а я – Огурчик.
– Сам ты дама сердца! – погрозила она кулаком мальчишке.
Венька обвел всех усталым, затравленным взглядом. Невинная перепалка между ребятами показалась ему наивно-детской, не стоящей внимания.
– Ты долго тут скрываешься?
– Две ночи.
– Ого! Тут же холодно, а еще летучие мыши. Страшно! – охнула Велда.
– Нашла чего бояться! – сплюнул под ноги Венька. – Я такого навидался…
Взгляд мальчика стал колючим.
– Вы жизни не знаете. Все такое прилизанное, аккуратненькое. Даже ни одного нищего не встретил…
– Так у нас их нет! – развела руками Велда. – Откуда им взяться-то?
– Расскажи, как ты к нам попал! – попросил Огурчик. – Если можно…
– Да чего там! Сначала тяжко было, а потом понял, что надо как-то приспосабливаться, иначе пропадешь. Знаете, сколько народа вот так сгинуло, и никто их найти не может. Сначала старался не привлекать внимание – одежду чистил, умывался в туалетах на вокзале.
– А зачем? – наивно захлопала Велда ресницами.
– Не тупи! – цыкнул Огурчик. – Чтобы внимание полицейских не привлекать.
– Точно. Иначе запрут в камере, а потом в приют. А там…
– А спал где?
– Где придется. В подъездах, на чердаках – если повезет, или среди ящиков на рынках. Наложишь картонные коробки, как матрац… Потом меня поймали.
– Полиция?
– Да нет. Банда одна, человек десять. У них старшим Кабан был – здоровый и тупой.
– Как же так получилось? Ты что, сбежать не мог?
– Не заметил я их. Стоял у прилавка, выжидал момент, когда продавец отвернется, чтобы стянуть с лотка горячую сосиску, а тут они… Типа, чего ты в нашем районе промышляешь, плати дань, или… Короче, избили меня, но платить то мне все равно нечем. Кабан увидел, что я реветь не стал, да и отрабатывать надо, пригласил с ними остаться. Мне куда деваться – жрать хотелось, устал один бегать.
– А чем занимались? Воровали?
– Не без этого.
– И ты?
– Я что – особенный? Раз в команде – будь как все. Это закон. Они показали место, где у них хибара – комната в доме под снос. В принципе, можно было любую квартиру занять, но жили вместе – так удобнее. Во-первых, все под контролем Кабана, а потом, мы прямо там костер разжигали, чтобы воду согреть для чая. Крыша есть, даже туалет, вместо кроватей – матрацы на полу да одеяла. Наверно от жильцов остались или сперли у кого-то. Сначала ко мне приглядывались, в дело не пускали, а потом поняли, что я нормальный чувак. Кабан меня в отдельную комнату пригласил и ввел в курс дела – типа, у каждого своя работа. Малышня тягает кошельки из карманов, просит милостыню, а старшие получают задание лично от него, и о них нельзя никому рассказывать – иначе можно на нож напороться или еще хуже – запрут в подвале на всю ночь, а там воняет помоями и крысы. С хвостами… Во-о-от такенными!
– Ого! – сжалась от страха Велда, живо представив мерзкие желеобразные хвосты.
– Вечером Кабан собирал заработанное, мелочь давал на сигареты и дешевую еду, остальное – себе. Хотя, как потом оказалось, над ним тоже был босс. Очень крутой!
– А что за задания? – оживился Митяй. – Квартиру обчистить?
– Я тоже так сначала подумал. Только надо было стать стукачем.
– Это как?
– Втереться в доверие. Там подслушать, сям подсмотреть. Нас даже чистой одеждой специально снабжали и мыться заставляли. Только я сразу понял, кого они ищут. Притворился, что знать ничего не знаю, а Кабан – он же глупый, меня не заподозрил.
– Да расскажи толком! – занервничал Огурчик.
– Не гони! Искали людей, что с поезда сбежали.
– Что за поезд?
Венька решился довериться ребятам, да и другого выхода не было. Он подробно рассказал всю историю с начала и до конца – как незнакомый парень помог ему и рыжеволосой девочке сбежать из вагона, как скитались, как она умерла и много чего еще, что происходило с ним до тех пор, пока он не попал в Звеньск.
– Оказывается, не я один смог сбежать.
– Ничего себе! – посочувствовала ему Велда. – Только не пойму – чем твоя семья не угодила? Зачем людей вывезли из города?
– Я сам бы хотел понять, – ответил уныло Веник. – Ничем мы от других не отличались. Обычные люди. Правда, была одна примета, только по ней невозможно понять, пока не разденешься. Но придумали один способ – специальный датчик в виде коробочки размером с ладонь. Плоский такой, из серебристого металла. Поднесешь близко к человеку, и он сигнал подает – пищит, как комар. Вот такой объект и пасешь, а потом Кабану – на телефон.
– Ты сдал кого-то?
Голос Огурчика одеревенел.
– Нет. Правда, труханул сильно, если честно. Если бы Кабан узнал, что я из того поезда, сразу выдал бы полиции, а перед этим поиздевался вдоволь.
– А что за примета… ну, когда раздеться надо… – спросил осторожно Огурчик.
– Пятнышки на лопатках или шрамы.
– А… у тебя есть?
– Не знаю. Рассматривать некогда было, не замечал я этого раньше.
– Трудно пришлось без родителей? – перевел разговор на другую тему Огурчик.
Уж он-то лучше других знал тяготы сиротской жизни.
– Пришлось быстро научиться. Женечка была со мной, слюни пускать некогда, а потом понеслось…
– Но… как же искать твою маму?
– Не знаю, но я ее найду, – поднял глаза Веник.
– Ну-у-у, так жизни не хватит! – протянул Митяй.
– Тебе-то что? – вспыхнул Вениамин.
– Не ссорьтесь, ребята, – вмешалась девочка. – Надо у людей поспрашивать, кто-то все равно информацией владеет.
– Святая простота! – перебил ее Огурчик. – Подумай – людей увезли ночью, загнали в вагоны при помощи солдат и разлучили с детьми. Ты что-нибудь об этом читала или видела по телевизору? Нет, тут тайна есть, и ее вряд ли хотели открыть.
– Невозможно долго молчать! – настояла упрямая Велда. – Кто-нибудь проболтается, а там, как по телефону.
– Может быть. А пока надо быть осторожными – мало ли чего. Не навредить бы.
– Ты что – испугался? – свел широкие брови Митяй.
– Не за себя.
Огурчик перевел взгляд на Веника.
– Ясно.
– Короче, пойдем со мной! – рубанул Огурчик без предисловия. – У нас места хватит.
Велда и Митяй с удивлением уставились на Огурчика.
– Чего рты раскрыли? Человеку помочь надо.
– А Амелину спросить? – пропищала Велда.
– Она поймет, – сказал твердо Огурчик. – Короче, с жильем вопрос решили. Только… как же тебе удалось сбежать?
– Да проще простого. Пошел на задание, а сам спрятался в кадке из-под соленых огурцов. Ночью выбрался, и на товарняк…
– Значит, в Звеньск ты на поезде приехал?
– Ага. Который уголь перевозит.
***
С невозмутимым видом Амелина внесла в комнату Огурчика раскладушку.
– Устраивайся, сынок. Чувствуй себя, как дома. Одно условие – помыться, а одеждой Огурчик поделится.
– Спасибо, – прошептал беззвучно Веник.
Он, действительно, был благодарен женщине за прием, а больше – за то, что ни о чем не расспрашивала. Он же не знал, что ей вполне хватило сбивчивого рассказа внука.
Амелина во дворе столкнулась с Константином, который вернулся с работы. Он сутками пропадал в монастыре, и они редко виделись. Парень воспользовался случаем, протягивая хозяйке деньги:
– Амелина! Возьмите, сколько должен, а то мы так о цене и не договорились.
Женщина отсчитала несколько купюр:
– Этого достаточно. Очень кстати – пойду на рынок, надо же чем-то мужиков кормить.
– Если Вы про меня – то не стоит беспокоиться!
– Да ты, парень, вовсе не питаешься! Сколько я тебе ужины оставлять буду?
– Устаю, Амелина. Мне бы выспаться!
– Что же за работа такая, что покушать некогда?
– Для детей стараемся. Чем быстрее закончим, тем лучше, сами понимаете.
– Дело хорошее, но все же не доводи до язвы желудка…
– Хорошо! – улыбнулся устало Костя. – Давайте провожу, а то нагрузитесь сумками…
– Не надо. У меня помощников прибавилось.
– Ух, ты!
– Новый жилец у нас, Костенька. Ты же дома не бываешь…
– Вот как! Надо познакомиться.
– Успеешь еще. Он моему внучку ровесник.
– Семья, значит, заселилась?
– Один он.
– Без родителей? Странно…
– Кхм-кхм, ребенок-то со страхом в глазах… – закашлялась Амелина.
– Что это значит?
Амелина взяла под руку Константина:
– Мальчик этот из ТОГО САМОГО города!
Костя побледнел:
– Вы уверены?
– Да. Только без девочки.
– Я должен на него посмотреть! – рванулся Костя.
– Послушай! – остановила его женщина. – Я тут много думала, кое-что поняла. Дети эти связаны.
– Чем же?
– Когда я Огурчика из Детского дома забирала, то была приглашена на беседу к директору. Он рассказал одну… легенду.
– Вы не шутите?
– Я сначала тоже значения не придала. Теперь понимаю – что к чему. Нельзя было напрямую сказать. А разговор был вот о чем…
***
– Амелина Викторовна, очень рад Вас видеть!
Директор Детского дома сел рядом, держа в руках толстую папку с Личным Делом Сергея Яковлева.
– Все документы в порядке. Мальчика более задерживать не будем.
– Наконец-то! – прижала руки к груди женщина. – Я так боялась, что не получится.
– Нет-нет, не переживайте. Правда, есть кое-что, о чем я должен Вам рассказать… в приватной беседе.
– Я внимательно слушаю.
– Есть такая легенда …
В стародавние времена, жили в одном Королевстве, среди обычных людей – Ангелы. Чтобы ничем не выделяться, они сбросили крылья, от которых остались лишь отметины на лопатках в виде шрамов. Ангелы были чисты, добры, справедливы и всегда приходили на помощь, если таковая требовалась и была им под силу. Люди с Ангелами дружили, никакой разницы между собой не замечали, пока им не позавидовал сам Король. Он отдал Приказ об изгнании Ангелов с его Земель, повелев, чтобы народ любил только его, Единственного Правителя Королевства Лангустин.
Глубокой ночью слуги Короля выдворили семьи Ангелов за стены Королевства, забрав у них детей. Это было самым страшным наказанием – потерять ребенка, и Ангелы взмолись о милосердии. Мольбы матерей остались неуслышанными.
С тех пор Ангелы никогда на старое место не возвращались. Они предсказали, что с этого момента в Королевстве Лангустин никогда не будет Короля, потому что последний останется бездетным и ему некому будет передать высшую власть. Они же пообещали вернуться, потому что зла на людей не держат…
– С тех пор во главе Государства всегда находится Премьер-министр, а это выборная должность. Он боится, что вернутся на Землю Ангелы, и один из них станет Правителем.
– Прекрасная легенда! Только я не поняла, какое отношение она имеет к усыновлению мальчика?
– Я сказать сейчас не могу, – смутился Добролетов. – Пусть сирота растет, набирается мудрости и познает мир, как обычный ребенок, из обычной семьи. До двенадцатилетия. Сами все поймете.
***
– Вот такой случился разговор, – сказала Амелина. – Суть его в том, что в определенное время должны появиться среди нас, обычных людей – дети-ангелы, которые изменят Мир. И они уже… рядом.
– Да уж, сказка и есть! – почесал затылок парень. – А что с Огурчиком-то?
– Ему скоро двенадцать. И у него две метки на лопатках.
– Чушь какая-то! – замотал головой Костя. – Вы считаете, что он…?
– Ты правильно понял. Вот зачем была нужна та ночная операция!
– То есть, вы хотите сказать, что те дети и Огурчик как-то связаны?
– Премьер-Министр узнал раньше других, что Ангелы вернулись к людям. Они сделали все, чтобы не выдать своего присутствия, избежать той истории, когда их разлучили с детьми. Однако, наш Премьер Министр, ангелов попытался уничтожить. Самое простое – разлучить с детьми, они же самое дорогое, что есть у родителей.
– Чем же так неугодны дети?
– Их невозможно обмануть, ввести в заблуждение, – зашептала женщина ему на ухо. – Они видят будущее, чувствуют любую ложь, не допустят трагедии. А по мне, так все дети – ангелы, да только взрослые меняют их мировосприятие. Белое называют черным, хорошее – плохим… Ты помнишь, как убивали младенцев в поисках Христа? Брали всех подряд, чтобы наверняка, и все же ОН выжил. Так и здесь – пустая трата времени. Одно горе.
– Получается…
– Родители Огурчика прекрасно знали, какой ребенок у них родился, и отдали дитя в Детский дом. Они посчитали, что таким образом защитят сына. Кто будет искать среди сирот ангела?
– Представляю, как им далось такое решение!
– Цена страшная.
– А он знает?
– Нет. Я обещала хранить тайну до тех пор, пока возможно. По-моему, время пришло рассказать.
– Почему?
– У него уже проявляются странные способности. Например – именно он сказал, что скоро у нас в доме будет квартирант. А потом, другой мальчик… он такой же. Я чувствую.
Амелина выразительно посмотрела на Костю.
– Теперь понятно, зачем родителей с детьми разлучили, – догадался парень.
– Чтобы ничего о себе не узнали, – подтвердила женщина. – Правительство подстраховалось, нет причины – нет следствия.
– Дела-а-а! А может, пока молчать?
– Не поможет. Скоро им будет двенадцать и начнутся вопросы. У них обостренное чувство справедливости! А потом, с их-то способностями читать чужие мысли! Вот тут-то и начнется!
– Чем же им помочь? Пока они просто дети. Жизни толком не знают. Натворят чего-нибудь. Эх, спрятать бы где-нибудь!
– Инкубатор предлагаешь построить? – рявкнула Амелина. – В своем уме? В двенадцать лет – это уже личности, причем самостоятельные. Сами могут принять решение, а наша задача – помочь и не мешать. Они плохого не допустят.
Константин начал что-то вспоминать….
Однажды его вызвал командир на беседу. Такое случалось с теми, у кого заканчивался срок службы. Зарекомендовавшим себя солдатам предлагалось подписать контракт на последующую службу, уже не срочную, а с довольствием, квартирой и званиями. Многие соглашались, потому что мало представляли, чем заняться на «гражданке». Безработица никуда не делась, а молодому парню после армейских «строевых» устроиться на хорошую должность практически невозможно. Вот и Костя решил, что тема беседы будет о том же. Он даже засомневался – стоит ли восстанавливаться в Университете, если в армии прекрасные перспективы. Константину было предложено написать рапорт о зачислении в особый поисковый отряд, куда берут только самых способных, владеющих многими навыками – работать с картой, управлять различными видами транспорта и знающими техники детской психологии. Кого и зачем надо искать – осталось несказанным, но разговор в тот раз ничем не закончился. Казармы подняли по тревоге и Костя оказался в Городе…
– Черт! Неужели речь шла о поиске ангелов? – воскликнул Костя вслух и тут же осекся.
На окне дернулась занавеска, за которой промелькнула тенью тощая фигура мальчишки.
5
БУМАЖНАЯ ЗАЩИТА
Огурчик отпрянул к стене. Голова закружилась, как после центрифуги.
– Чушь, фантастика, бред…
Он несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул.
– Так, все нормально! Надо включить логику, – уговорил он сам себя. – Получается, мои родители живы. Отдали меня в Детский дом, чтобы спасти.
Огурчик почувствовал, что у него зачесались лопатки. Он инстинктивно потерся о шероховатые обои.
– Я, обыкновенный мальчишка, которого боится САМ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР? Круто! Вау!
Его расперло от осознания собственного величия, которое сдулось, как воздушный шар, не дав развиться до размеров бесконечности.
– Я что – ангел? Да нет – фигня это все. Хотя, что там Венька рассказывал про метки на лопатках?
Огурчик понял, что самому не разобраться. Пара телефонных звонков и вся команда собралась в доме Амелины.
***
– Огурчик! По телику скоро приключенческий боевик начнется! – застонал Митяй. – Что за срочность?
– Я сейчас такое расскажу, что твой дешевый боевичок смотреть не захочется.
– Напугал!
– Правда, ребята. Я еле отпросилась, – рассердилась Велда.
Веник забрался с ногами на раскладушку, терпеливо ожидая продолжения разговора.
– Ребята, дело серьезное. Это и тебя, Веник, касается.
Мальчик вытянул шею.
– Скажите, Вы как к Ангелам относитесь?
– Я так и знала, что это очередная неумная шутка! – надула губы Велда, собираясь покинуть комнату.
– Блин, я тоже повелся! – забурчал Митяй. – Треснуть бы тебе по шее.
– Люди, подождите! Я случайно узнал, что мы с Венькой – Ангелы…
– А почему не Человек Паук? – съехидничал Митяй. – Это круче!
Венька открыл рот от удивления.
– Ты что, того? – постучала костяшками пальцев по голове Огурчика Велда.
– Это правда.
Огурчик сказал эту фразу ровным и безразличным тоном. Друзья переглянулись.
– Есть примета особая – метки вроде шрамов или бородавок на лопатках… Веник, ты сам рассказывал.
Он задрал рубашку. Митяй, Веник и Велда наклонились над его костлявой спиной.
– Точно – есть! – ткнул Митяй пальцем в еле завидный шрам.
– А теперь Веник!
Мальчишка безропотно подставил спину.
– И у него есть! – охнула Велда.
– Все очень просто. Мы с ним из одного Города. Только Веник жил в семье, а я в Детском доме, куда меня родители отдали.
– И еще Женечка. Она со мной была в поезде. И другие, которых куда-то увезли, – догадался Венька. – Только непонятно, почему прибор не пищал, когда я его в руки брал?
– Да потому, что тебе не исполнилось двенадцать лет. Так ведь?
– День рождение через две недели… Как я сам не догадался… Кабан же еще говорил, что надо со взрослыми работать, а на мелюзгу время не тратить, типа – их прибор не берет.
– Все сходится. Ничего, я так просто не дамся! – расхрабрился Огурчик. – Вень, ты как?
– Пока не знаю, – пожал он плечами. – Как-то в голову ничего не идет. Такого же не бывает… Ангелы какие-то.
– Вообще-то, в Звеньске все бывает. И Вам здесь ничего не угрожает! – сказала уверенно Велда.
– Может, в Звеньске и ничего, но не можем же мы всю жизнь прятаться! – возмутился Огурчик. – Если за нами такая охота – значит, мы кому-то мешаем. Хочется узнать, в чем тут соль…
– И что теперь?
– Надо с кем-то поговорить, – предложил Венька. – Например, с Костей.
– Почему это? – спросили в голос друзья.
– Он поймет, потому что сам был в ТОМ ГОРОДЕ. И он меня спас.
– Ка-а-а-ак?
– Я его узнал, когда в комнату заходил.
– Круто!
– А ты голова! – похвалил его Митяй. – Это не случайно, что все в Звеньске встретились. Так чего ждем?
– Ребята, я совсем запуталась… – заныла Велда. – Вот как теперь с Вами разговаривать? Вчера были просто мальчишки, а сегодня – ангелы!
– Свихнулась совсем! – вспылил Огурчик. – Ничего же не изменилось! Потрогай меня, убедись, что крылья не выросли!
– Лучше не надо! – отказалась девочка.
– Тогда чего? Вон Венька – вчера был беспризорником, потом с нами подружился, а теперь, здрасьте – Ангел. Да все это чепуха – метки! Подумаешь – родинки какие-то.
– Ты что, решил тему закрыть? – вспылил Митяй. – Сначала мозги нам запудрил про ангелов, а теперь в отступную?
– Да как-то… не разобрался я еще, ребята. Правда. Давайте договоримся, пока ничего неизвестно, и Вы ко мне относитесь, как обычно. И к Веньке, тоже. Всегда!
Огурчик тихо вздохнул.
– Не переживай, мы же друзья, – заверила его Велда. – Мы Вас не оставим.
Ждать Константина пришлось долго. Молодой человек настоял на том, чтобы проводить Амелину до рынка. Ребята ничего об этом не знали и строили версии, где жилец может так долго находиться.
– Да он с Верочкой! – сказал Огурчик. – У них же… любовь.
– А тебе что – завидно? – парировала Велда.
– Еще чего! – открестился мальчик. – Это Митяй по этой части…
Веник открыл окно. В комнату ворвался свежий ветер, наполненный мельчайшими частичками морской соли. Мальчик не мог поверить в услышанное. Мыслями он возвращался домой, где все было, как раньше – его комната, мама, воскресные обеды и кино, ребята во дворе. А тут словно затянувшийся сериал, который никак не закончится…
Хлопнула входная дверь.
– Наконец-то! – взвыли ребята, бросаясь навстречу молодому человеку.
Константин пришел с Верочкой.
– Что за сборище тунеядцев? – спросил он, как мог строго, подталкивая вперед подружку.
– Ага! Сами нас не берете! – напомнил Огурчик.
– Правильно – Вы куда-нибудь залезете, а нам отвечать.
– Ну, и не обзывайся! Кость, у нас дело к тебе…
– Уже поздно. Вас дома не потеряют?
– Ты же в Звеньске… Пора бы знать, что у нас ничего такого не бывает.
– Ах, да! Так по какому случаю?
– Я про Ангелов услышал. Случайно. Вы с Амелиной разговаривали, – признался Огурчик. – Это правда?
– Вот как! А мне нечего сказать…
– Как? – набросились на него Митяй и Велда. – А ты, узнал… Веньку?
Только сейчас Константин заметил среди ребят одного незнакомого – тихого, неприметного.
– Подождите-ка… Неужели….
Он подошел к мальчишке вплотную и ощупал его, как будто проверял – живой или нет.
– Вот так встреча! А девочка?
– Она умерла! – дернулся резко Веник. – Мне доктор этот адрес дал. Вот я и добрался.
– Женечка жива! – раздался на пороге усталый голос Амелины.
Все обернулись.
– Письмо пришло.
Амелина протянула перед собой конверт.
– Веня, ты прости, что так с тобой обошлись. Тот доктор – мой родной брат. Он, когда увидел девочку в таком ужасном состоянии, то решил, что проще будет оставить. Ты бы не позволил, так?
Вениамин кивнул.
– Он догадался – кто Вы и откуда. Ты сможешь с ней скоро увидеться.
У Веньки ослабли колени. Он вцепился за спинку стула, чтобы не грохнуться у всех на глазах.
– Как же так! Как же так! – повторил он много раз подряд.
– Люди! Давайте присядем! – предложил ошарашенный Костя. – События разворачиваются прямо на глазах.
Все разбрелись по комнате, угнездившись, кто как мог.
– Расскажи ему про коробочку, – подсказал нетерпеливо Огурчик Венику.
– С этого места поподробнее…
– Ладно. Я бродяжничал, попал в одну компанию попрошаек и беспризорников. Там мне выдали приборчик хитрый, чтобы им определять специальный «объект». Сначала даже сам не понял, кого они по нему ищут, а потом допер – тех, кто с поезда сбежал. Получается – ангелов…
– Ого! – удивился Константин. – Я сам долго понять не мог, с чего это детей и родителей разлучают, но теперь понятно – новое поколение будет угрозой для власти.
– Вы про что, люди? – покрутила головой Верочка. – Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?
Пришлось ввести ее в курс дела.
– Разве можно так с детьми? Какая разница – ангелы, не ангелы, так можно хоть на кого пищалку эту дурацкую наставить, и если она даст сигнал, то все – ты тот, кого надо убрать. А если машинка просто ошиблась? Железяка и есть железяка! – нахмурилась девушка.
– В стране давно назрели перемены, да только все бояться открыто выступить против Правительства. Да, кое-где проходят протесты, в газетах иногда проскальзывает недовольство, это только в Звеньске тишь да гладь.
– У нас есть защитник – Звенька!
– Ой, ребята, а он же исчез! Неужели его специально убрали…
– Слушайте, страшно, если в Звеньске повторится трагедия, как в ТОМ городе?
– Как бы то ни было, а ангелов надо спасти! – стукнул кулаком по столу Митяй.
– Надо быть не ангелами и не демонами, а просто Людьми! – вмешалась Верочка. – В самом высоком смысле этого слова…
– Такие бывают? – съехидничал Огурчик.
– В Звеньске – бывают.
– Так что – ничего не делать? Пусть этих детей уничтожат?
– Звеньки нет, но мелодия его колокольчика осталась, – напомнила тактично Велда.
– Верочка – эксперт в этих вопросах! – кивнул Костя. – Объясни.
– Ребята, Звенька – Венька… Похоже, ангел уже среди нас? Один пропал, другой – появился, живой, настоящий…
– Это, да-а-а… – задумался Огурчик. – Вень, ты чего молчишь?
– Да он от новостей ошалел! – хохотнул Митяй.
– Тут ошалеешь…
– Так что, руки опускать?
– Не будем же мы Веньку, как Ангела, на шпиль… Он живой.
Присутствующие замолчали, боясь посмотреть в глаза друг другу.
– А я знаю, что делать! Смотрите.
Огурчик схватил со стола бумагу и на глазах друзей начал ловко сгибать лист, виртуозно разрезая ножницами. Под его пальцами ожил настоящий… ангел с кружевными крыльями.
– Ух, ты! – восхитилась Велда.
– Где это ты так научился?
– В Детском Доме. Предлагаю таких ангелов – тысячу или больше, запустить в небо. Вот и будет защита.
– Они же бумажные. Намокнут, разлетятся кто-куда…
– Пусть летят. Защита ангела всем нужна.
– А лучше их в монастырь отнести. Пусть заряжаются, там поле – ого-го какое…
– Можно. А еще предлагаю через Сеть разослать информацию, какими делишками Правительство занимается. Знаете, какой шум поднимется!
Огурчик поймал себя на мысли, что тогда можно и родителей найти, но тут же отогнал эту фантазию:
– Нет, лучше не надо. Его семья Амелина, и ребята, а маме и папе он благодарен, что они дали ему возможность жить. Хотя, еще есть время подумать….
– С компьютером – дело не пройдет. Сразу заблокируют! – засомневался Костя.
– Подключим в монастыре, – придумала Верочка. – Там, как за каменной стеной, можете не сомневаться.
Митяй встал в позу и, гордо задрав подбородок, произнес новое, по его мнению, безоговорочно гениальное четверостишие:
– Чет и нечет, чет-чет,
Все друзья наперечет,
Толи ангел, толи нет,
Подружились мы навек!
***
Наутро Интернет взорвался сенсацией. Только и было разговоров об ангелах, коварных планах Правительства и секретных операциях. Армия пришла в боевую готовность, только солдатам не пришлось взводить курки автоматов – никто и не подумал покушаться на Государственную власть.
Премьер-Министр оставил пост, как только разразился скандал. Люди потребовали воссоединить семьи и вернуть детей родителям. Процесс был долгим, так что Вениамину пришлось еще какое-то время пожить в Звеньске, пока не нашлась мама. Горожане стали называть его не иначе, как Звенькой. Он не сопротивлялся – это же от чистого сердца.
Константин побывал дома, но надолго расстаться с Верочкой не смог. Вернулся, когда сдавали работы по ремонту монастыря. Случайно или нет, но в родных стенах появились монахи, проделавшие длинный путь по святым местам. Испытания тела и духа не прошли для них даром. Каждый понял одну главную вещь – какой бы не был ты веры, научись уважать чужую. Была и другая причина, о которой никто не вспомнил. Монахам захотелось домой, потому что Ангел, хранитель города Звеньска, вернулся, неся людям Мир и Добро. Только теперь это не фигурка на шпиле Морского вокзала, а обыкновенный мальчишка…
Каждый родитель считает своего ребенка ангелом. И совсем не важно, выросли крылья у их сорванцов или нет.
Автор публикации
