Search
Generic filters
06/03/2020
31
5
0

Стихотворение участвует в литературном конкурсе (конкурсе стихов) премии «Независимое Искусство — 2019».

Морошка.

Красных сосен шали,

Серый плед осин.

Северные дали,

Выцветшая синь.

Комары да мошка

Дым их не берет.

Ягода морошка

По губам течет.

Повяжи от ветра

Ситцевый платок.

Северная щедрость,

Полный туесок.

Песня в полкуплета,

Тихий голосок.

Северное лето,

Сосны да песок.

Красные сапожки,

Русая коса,

Северная кошка,

Шалые глаза…

Голуби-голубы

По небу летят.

Северные губы

Жгут и холодят.

Стоптаны сапожки.

Догорел костер.

Ягоду морошку

Помню до сих пор.

…Свет в осинах пляшет,

По болотам дым.

Плачем, потерявши

То, что не храним.

Ее душа

Анне

Ее душа – непуганый зверек

С смешным и бравым мышиным нравом.

Остер зубок, царапист коготок,

Но сверхзадача, о Боже правый?

Ну, пусть не сверх.

Но для чего сберег

Рефлексов неиспорченных обитель?

Чтоб Истина, надменный наш учитель,

Открытый преподала нам урок?

Урок не впрок.

Кто властен надо мной?

Зверек смышленый и в кнут влюбленный.

В подмышку летом и в рукав – зимой,

Плененный мною

или мною полный?

И, тварь земная,

орган неземной

Ищу в себе, сомненьем истекая,

Как к образам подходит Ванька Каин,

Подрагивая складнем за спиной.

Безнравственно и стыдно сопрягать

Свою свободу с ее заботой.

Трудами не охваченную часть

Зовут природой.

А Бог – субботой.

При всем при этом как нам величать

Души и разума красотворенье,

Беспламенное внешне окисленье

Натуры,

чье призванье – привечать?

Ревнуя и завидуя, как тролль

Ревнует слепо к полету эльфа,

Любовь воспринимаю, точно боль,

Что так нелепо приходит слева.

Что остается?

Просто взять бинокль

И наблюдать, как мышь перед полетом,

Смиренная,

стоит под небосводом,

А небосвод по-северному блекл.

Белый ангел

Летний лес – словно в детстве чердак.

Тихо.

Душно.

И небо в оконце.

Только лето иным не чета:

Много окон и в каждом по солнцу.

Ты смеялась и шла впереди,

А когда я догнал тебя позже,

Удивленно сказала:

– Гляди,

Мы все дальше, а света все больше.

Загустел ослепительный свет,

Словно чей-то эскиз на бумаге.

Когда больно глазам, мыслей нет.

Только вера, что свет – это ангел.

Ангел белый

не шел, а порхал,

Над тобой невзначай зависая.

Ты смеялась, что яркий провал –

Как портал,

как преддверие рая.

Ангел белый

на легких крылах,

Он оставил, до этого скромный,

На твоих непочатых губах

Поцелуй цвета спекшейся крови.

Ангел белый,

исторгнувший свет,

Иль напротив, исторгнутый светом,

Объяснения здравого нет

Ничему тем горячечным летом.

Ангел белый,

прекрасный собой,

По-мальчишески резкий и нервный.

Вот еще поцелуй,

и любовь

Вырождается в древнюю ревность.

А потом, словно зная ответ,

Ты спросила устало:

– Где ангел? –

Только свечи осин.

Только свет,

Исходящий на сумрак в овраге.

Позже слышен стал гимн комара

И лосиный призыв электрички.

Стало ясно без слов, что пора

Думать.

Взвешивать.

Жить по привычке.

Ты запомнила хрупкость щеки,

Колкость губ и коралловость мочки.

Ну, а я промолчал про зрачки

Неподвижные.

Острые.

Волчьи.

Скрипка

Скрипка чужда уху славянина,

Приторное снадобье от страха.

Что для итальянца виолина,

То для нас одна кошачья драка.

Не к лицу мужчине слезы, ласки,

А к лицу мужчине жить войною.

Плащ-палатку скрипке бы да каску

Да покрыть бы листовой бронею.

Но недаром в музыке

(как в слове)

Тайна – только не для нас, для сирых.

Скрипка и могла бы быть суровей,

Только это был бы Божий вывих.

Так медведя водят по базару.

На потеху всем.

А взгляд убийцы.

То, что скрипка сразу не сказала, –

И не скажет.

Взять и застрелиться.

Скрипачу и тягостно, и душно,

А не уследить – проныра ловкий.

Эх, придать бы скрипке колотушку!

Только вот кому нужны обломки?

Гнется в танце смуглая гитана,

Оплывают восковые свечи.

То не скрипка плачет – эка тайна! –

Плачут наши души человечьи.

Звездочки сережек, парус платья

Получив за скучные гавоты,

К нам явилась с бессарабской свадьбой

И с полынно-горьким женским потом.

Жги, гуляй!

Лисой кружись карминной!

Да пляши, чтоб окоем стал тесен.

Чужда скрипка уху славянина?

Что ж он низко голову повесил?

Старуха

Р. А. Брандт — с любовью.

На парковой скамье сидит старуха.

Она сидит так каждый божий день.

Не замечая, слякоть или сухо,

Как будто у нее нет больше дел.

Она сидит, прямая, как напильник.

На голове чудовищный берет.

На ботиках ухоженных ни пыли,

Ни пятнышка за уйму долгих лет.

А пальцы у нее как корни сныти.

Писать, такими? Шить? Избави бог.

Такими можно только, извините,

Толочь картошку да лущить горох.

Из не-пойми-чего — цыплячья шея.

Не шуба, нет, — доха?

Нет-нет, — салоп

Из богом позабытого музея.

Он в три обхвата, как цыганский гроб.

Она сидит упрямо и безмолвно

И не мигая смотрит лишь вперед.

В руке платок. Мужской. С каймой лиловой.

И сжатый рот характер выдает.

Да, много повидали эти руки.

Но шуба! Но берет! Осанка! Взор!

В них прошлое страны, а не старухи,

Как в стуке костылей — бряцанье шпор.

Что держит ее здесь? Какая жила?

Конец не страшен. Страшен лейтмотив.

Она своих давно похоронила,

Теперь совсем одна. И не уйти.

Она встает внезапно, с силой новой.

Тверда нога и вытянут носок.

И с дерева за нею лист кленовый

Слетает вниз и чуть наискосок.

Автор публикации

не в сети 2 года

Redaktor

278,4
Комментарии: 11Публикации: 732Регистрация: 03-03-2020

Другие публикации этого автора:

Похожие записи:

Комментарии

5 комментариев

Добавить комментарий для Opera Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован.

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин

ПОСТЕРЫ И КАРТИНЫ

В магазин

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин
Авторизация
*
*

Войдите с помощью

Регистрация
*
*
*

Войдите с помощью

Генерация пароля