Стихотворение участвует в литературном конкурсе (конкурсе стихов) премии «Независимое Искусство — 2019»
Ребекка
1.
“Я скоро, Ребекка”.
Шёл человек мостовою безлюдной,
Читая какой-то журнал.
“Что вы тут ходите в час непробудный?” –
Спросил у
мужчины капрал.
“Что вы тут ищете? Похоти, денег?” –
Не уймётся никак наш герой.
“Время позднее ныне – даже берег не виден”, –
Ни умолкнет никак постовой.
“Почему вы в костюме да пахнете вкусно.
Видно, в гости – подарок заметил”.
И продолжил военный, ухмыляясь искусно:
“Или с девушкой встречу наметил?”.
А мужчина в то время читал свой журнал,
Ни минуты не слушав капрала.
В прежнем темпе по плитке он мирно шагал.
А у Кросся уже накипало.
“Вы не в праве молчать! Я здесь суд и закон!” –
Перешёл на угрозы военный.
“Не молчите в ответ, это вам не Ливон.
Здесь за это накажут мгновенно”.
И прохожий тогда наконец оторвал
Свой внимательный взгляд от журнала.
“Извините меня, я и так опоздал”.
И быстрей обогнал он капрала.
И тогда, окончательно взбешенный Кроссь,
Закричал на всю улицу : “Стой!”.
И мужчина тот встал. Не хотя. Но пришлось.
И сказал: “Я спешу, дорогой”.
“И куда же спешишь так, лунатик ты чёртов?” –
Взбесился дотошный башмак.
“Я к девице, родной. Обещал прибыть к лету”.
Сказав это – с моста сделал шаг…
Обомлел наш герой, посмотрел вниз с моста,
Но нет там уже человека…
Поднял он журнал и его пролистал…
А там надпись: “Я скоро, Ребекка”.
Листал Кроссь и дальше, и дальше, и дальше…
На каждой странице одно.
Заплакал… и понял, что был весь из фальши…
И бросил журнал тот на дно!
2. “Поэт морской без дара”.
Молодой и красивый морской лейтенант
Поднялся на палубу “Маркса”.
Засмотрелся на дальний воздушный фрегат,
Вызвавший дум странных массу.
“А если подумать, я тоже фрегат,
А судьба – моё личное море.
Как ветру попутному счастью я рад,
Как шторм ненавижу я горе”…
Но думы поэта прервал громкий крик,
Знакомого с юности тона.
“Ребекка!” – воскликнул моряк в тот же миг.
“Я люблю тебя!” – голос Мадонны.
Но вот отплывает огромное судно,
Названое физиком славным.
“Вернусь я! Скучать буду ежеминутно!
И в журнале божиться о главном!”.
“Но как же? А дети, а дом, а “камин”?” –
Взмолилась в рыданьях Ребекка.
Но поздно. Корабль отчалил. Уплыл.
И вернётся, дай бог, в этом веке.
Остались с фрегатом мечты и слова
Поэта морского без дара.
Была лишь любовью полна голова,
Волчонка морского – Икара.
Каждый раз,
как скучал он по Музе своей,
Писал он в журнал, на коленке:
“Затмит красота твоя сини морей.
Скоро буду, родная Ребекка”.
Писал каждый день он: “Я скоро, Ребекка”,
Уже исписав весь журнал.
Но всё же в душе он был жалким калекой,
Настолько по ней он скучал.
Но вот прошли годы, вернулся солдат
К тому же родному причалу.
И как же он был всей душою не рад,
Что Ребекка его не встречала.
“Ушла, не дождавшись. Другому далась”, –
Шептал себе бедный матрос.
“И зачем мне книжонка-то эта сдалась?”.
В гневе швырнул журнал свой, как пёс.
Но увидел с
минуту Ребекки он мать,
Шагавшую робко к Икару.
Подошла она ближе и стала рыдать –
Дал Икар ей с водицею тару.
“Где же Ребекка? Гуляет с хамлом?” –
Нагрубил он молчавшей бабуле.
“Поделом тебе так говорить, поделом!
Померла моя дочка в июле”.
Померкли и злоба в глазах, и азарт,
Шатнулся моряк наш бесстрашный.
Поднял аккуратно журнал и упал.
Намеренья были неясны…
Через час после этой ужаснейшей вести,
О смерти любимой, родной.
Икар, с злополучною книгою вместе,
Поплёлся к пустой мостовой…
3.
“Беги уж, беги, королева”.
Спальня. Лежит полуголая дева
В кровати дубовой своей.
Но вот, лучик солнца. Красавица села.
Запел, как всегда, соловей.
– Мамуля! Какое сегодня число?
(Реплика в комнату рядом).
– Сегодня ж День Мира! – прикрикнула зло
Мамаша, облившися ядом.
“Стоп! Как же так? Разве Мир-день не завтра?” –
Охнула
девушка мило.
“Нет! И не завтра, и не послезавтра!
Неси-ка мне “рыльное” мыло!”
Мисс быстро вскочила и прыгнула в платье,
Наскоро сделав причёску.
Кинула мыло вонючее маме:
“Навещу… да! знакомую… тёзку!”.
Помчалась она босиком по аллее,
Сбивая почтенных людей.
Держалась за оникс, висевший на шее.
И думала: “Ну же! Быстрей!”
И вот, на причале всмотрелась в толпу.
Нашла. В миг зажмурила веки…
Кричит: “Я люблю тебя! Вернись, я прошу!”.
Услышал матрос зов Ребекки!
Молила
Ребекка о доме, семье,
Мечтала “камин сохранить”…
Но тут подошёл к ней мужчина в пенсне.
“Пожалуйста, хватит вопить”.
Отплыл в море “Маркс”, забравши с собой
Морского поэта без дара.
Махал кораблю с моста постовой,
А в толкучке Ребекка рыдала.
Толпа разошлась.
А она всё рыдает,
И так бы осталась на ночь.
Но пришёл постовой, и сказал, обнимая:
“Капрал Кроссь. Чем могу вам помочь?”.
“Отойди!” – зарыдала прекрасная дева,
И бросилась в гущу домов.
“Как знаешь. Беги уж, беги, королева” –
Подумал. И был он таков.
4.
“Всё приезжие турки!”.
Миссис Церпин умылась, окликнула дочь.
В ответ пустота промолчала.
“Ну что ж, не придёт коль в грядущую ночь –
Звоню в полицейскую залу”.
Но что-то забрезжило в сердце старухи,
Зажегся в нём паники свет.
Сразу вспомнились ей о разбойниках слухи,
Наделавших кладбище бед.
Оделась по моде, поправила шарф,
И плащ не забыла отнюдь!
Закрыла набитый одеждою шкаф,
И сердце сказало ей: “В путь!”.
Пошла она к морю. Куда же ещё
Потянет простушку с мечтою?
Но идти нету сил – заболело плечо,
Подошла к мостовой, к постовому.
“Добрый день, мистер Кроссь! Как же ваши дела?” –
Улыбнулась капралу Кассандра.
“Всё прекрасно, мадам! Моя дочь родила!
В честь меня внука звать Александром”.
Шла беседа у них ещё десять минут,
Смеялась Кассандра младенцем.
“Была ли Ребекка моя нынче тут?
Оникс на шее поленцем”.
Вспомнив на
силу ту юную даму,
Рукой показал направленье.
“Спасибо!”– ответила с живостью мама, –
“Дай же внуку ты благославленье!”.
Затрусила дамочка в сторону гетто,
Куда показал наш герой.
И видит… 112 там карета –
Эскулапов бесчисленный рой.
Всё поняла горемычная миссис.
Не будет той встречи желанной.
Пошла потихоньку к зловещей машине…
Упала… с картины ужасной.
Увидела труп той любимой дочурки,
Что в комнате рядом спала.
И оникса нет. Всё приезжие турки!
Еле-еле мамаша жива.
Проснулась в больнице. Врачи и медсестры.
Разговор кто-то рядом ведёт.
“Церпин Кассандра, 2-плюс группа крови
С койки три дня не встаёт”.
5. “Записки сторожа кладбища”.
1. Какой же кошмар! Первый день на посту,
А уже не могу спать ночами!
Хоронили сегодня саму красоту.
Ребеккою деву ту звали.
2. Копал для матроса могилу весь день.
Утопился – несчастный герой.
До ночи стоял на могиле его
Какой-то там Круссь… Постовой!
3. От горя несчастная мать умерла –
С Ребеккой фамилия общая.
На могиле стояла час-два детвора.
Александр… Его точно помню я!
4. Как спать мне теперь? Я как кладезь кошмаров.
На гроб Алекса сыпал землёй.
Такой был юнец! Но стал жертвой бурана…
Два для плакал здесь тот постовой.
5. Боже правый! Да как же? Теракт в зоне гетто!
Всех мёртвых число – 25.
Запомнил лишь турок. Человек 20 где-то,
Зато там теперь слаще спать…
6. Бунт против чиновников города Друссь.
Убитых десятки. Нет! Сотни!
Потерял самых близких капрал… (вроде Круссь),
Ночевал здесь за плату в полсотни.
7. Помер старик. Наш старинный капрал.
Мне полсотни когда-то принёс.
Стоял на могиле я. Долго рыдал.
Те полсотни сбыл в мусоровоз.
8. Болезнь ли, чума, или просто жара.
Но новых могил больше старых.
Чую, скоро и мне уж в могилу пора.
Да и люди на улицах дряхлы.
9. Полгорода нет. Поглотила война
Тысячи жизней невинных.
Но могилка важна для меня лишь одна.
То могила капралом любимых.
10. Город взяли. Смогу ли принять сам я яд?
Прежде смерти насильственной, больной.
Всё. Я решил. Попаду ли я в ад,
Но я встречусь там с истинным Богом.
Anarcho
Недолго боролись артисты
За честность и смысл в словах,
Лингвисты пошли в гитаристы
И пели на всех языках.
Убитая властью диктата,
Замкнулась в себе молодёжь.
Небесного протектората
Напрасно в безмолвии ждёшь.
Прогнившая школа монархов
Погрязла в зловонной канаве.
Один крикнет гордо “Anarcho!”,
Подхватят безвольные “Ave!”.
Воспрянут увядшие души,
Сотрётся их точка росы;
Услышат наследников уши,
Как брали свободу отцы.
Когда-то настанет тот день для короны,
Случится возмездие, гордость сгорит.
А пока что безвольное племя у трона
Упрямо и дерзко… под флагом стоит?
“Верный календарь”.
“…Октябрь, ноябрь, декабрь, январь”.
Пора уже выбросить мой календарь.
Он врёт мне, что год поделён на двенадцать.
Когда настроений в году целых двадцать.
Сначала идут беззаботность и радость,
А после – нам стыдно за прошлую гадость.
Потом идёт пошлость, а после – экстаз.
Уверен, такое бывало у вас.
Бывает момент когда грусть и печаль,
Тоска помогает заваривать чай.
Но позже коллег уж задумчивость сменит.
Одиночество с нею депрессию встретит.
Брезгливость сопутствует страху потом,
Пока не сместит их мечтаний бутон.
Но реализм прогоняет мечты,
Не мешая правлению лжи, пустоты.
Любовь не задержится после симпатий,
Придёт букет слабостей и антипатий.
Но смелость-отвага даст вам встрепенуться,
Беззаботность уж с радостью смогут вернуться.
…Вот так должен выглядеть наш календарь,
А не ваши: “…ноябрь, декабрь, январь…”.
“Памяти Кристины Гримми посвящается”.
“Смерть самых лучших себе забирает”, –
Как ни скорбно – это факт.
На век молодою душа улетает,
Не удержит бедняжку контракт.
Сколько помним мы тех, кто совсем не пожил,
Чьей за век не забудем кончины?
Неугоден, не нужен кому-то он был,
Из истории стёрт без причины.
Вместе с телом пропавшим потерян талант,
Восхищавший людей миллионы.
И нельзя дать звезде восходящей гарант,
Что для ней не хранятся патроны.
Забывает бандит, кто грехом одержим,
Что артист – человек, семьянин.
Что не только лишь мы никогда не простим,
А угаснет семейный камин.
Мы не сможем понять идеал эгоиста,
Кто кумира лишил, без затей.
Ну, а чем те бандиты добрей террориста,
Расстрелявшего сотни людей?
Кто дал право решать человека судьбу,
За него, за богов и за звёзды?
Не услышим за это твою мы мольбу…
Будут сниться убитые в грёзах.
Ода писателям
Таким человеком гордится
страна,
Чьё слово навечно впечаталась в слог,
Под камнем могильным кто в грезах врага,
Чрез боль и стезю кто пройти вознемог.
Парнасских богинь достохвальный синклит
Звал избранных Богом из сонмища лиц,
И тот вдохновенный, кто муз фаворит,
Зовётся героем держав и столиц.
Я под впечатлением от вашего творчества. Первый стих очень поразил. Читать всем!!!Продолжайте творить.
Очень страшно стало
Реально не понимаю, как в одном, обычном человеке, совмещается столько всего. Браво
Интересный слог, такое ощущение что это перевод
Что то мне это напоминает, никак не могу понять,что именно