Search
Generic filters
07/10/2021
60
5
0

 

Уметь интубировать для анестезиолога первейшая обязанность. Это значит — уметь при помощи ларингоскопа вставить трубку в дыхательное горло больного. Нужно гарантировать, что воздух, кислород, или наркозный газ точно попадут в легкие и ничего лишнего туда не попадет. А нужно это в двух случаях: при оживлении умирающего или при операции. Меня учила интубировать женщина анестезиолог в родильном доме. Когда я рассказывал про этот урок коллегам, они хохотали как полоумные.

Эта моя первая учительница была средних лет, высокая и крепкая, с бельмом на глазу, но очень обаятельная и душевная. Она умела так широко и приветливо улыбаться, что при этом бельмо каким-то чудесным образом исчезало с глаза. Напуская на себя суровость во время работы, она была еще очень чувствительна, часто до истерики. Конечно, она страшно боялась во время моих первых попыток интубировать. Если бы я тогда представлял себе хоть малую часть тех опасностей, которые подстерегали пациентку, сделай я любую ошибку. А она знала, видела много и брала всю ответственность на себя. Мудрая и заботливая, она всегда вступалась за нас молодых перед заведующим, если мы где-то накосячили.

Мужики коллеги учили просто, по принципу «жить захочешь – поплывешь…». Это происходило примерно так:

— Иди, интубируй, орел! Твой черед…

— А вы будете рядом? Я ж первый раз…

— Конечно, не бзди…

Пока шло введение в наркоз, он стоял за спиной. Сестра вводила релаксант, наступала остановка дыхания, и вот оно — у тебя десять секунд на всё про всё. А учитель заходил за угол, чтобы его не было видно, и оттуда наблюдал за учеником, готовый, конечно, в любое мгновение подскочить и все сделать сам. Большинство начинало метаться и просить сестру срочно позвать доктора. Та была в теме и невозмутимо сообщала, что релаксант введен, и что надо поторопиться. Независимо от того, получалась потом интубация, или нет — похвалы они не дожидались. Те, кто, молча стиснув зубы и затаив дыхание, прятали свой страх подальше получали слова одобрения и похлопывания по спине, даже если ничего не удавалось. Герой приводился в ординаторскую, и всем торжественно сообщалось важное известие: «Мой сегодня сам заинтубировал в первый раз…» Все посмеивались, вспоминая свои первые шаги, кто-то шутил: «Ну, что же, сгодится нам этот фраерок…» А у «фраерка» руки еще трясутся. И видит он перед собой глотку совсем не такую яркую и огромную, как в учебнике, а узкую и серую в тусклом свете ларингоскопа. И помнит, как не может вставить этот громоздкий клинок, мешают зубы и язык лезет куда не надо, всё собой закрывая. Мысли подрывают мозг: «Вот же надгортанник, слава Богу, нашел! Значит, под него… Где же эта клятая голосовая щель, мать ее! Я, наверное, уже двадцать секунд копаюсь!? Посмотреть на больного! Может, уже посинел?… Нет, потеряю время!.. Вот она!! Ах, какая красивая, дорогая моя, беленькие створки. За ними желанная темнота трахеи… Дайте трубку! Почему я не могу попасть? Сука! Всё, щель потерял,.. Опять этот язык! Всё сначала!..»

Нина Антоновна, женщина анестезиолог с бельмом, учила меня по другой методике. Это шоу напоминало старт самолета или ракеты по степени напряженности момента. Мы с ней стоим у головы родильницы в операционной. Инструмент у меня в потной руке. Урок начинается.

— Маску приготовил?

— Да.

— Аппарат проверил?

— Ага.

— Кислород, закись?..

— Проверил…

— Чем вводный?..

— Сомбревин.

— Сколько?..

— Пятьсот…

— Какой релаксант?..

— Дитилин.

— Сколько?..

— Как учили!..

— А ну, не умничай!..

Когда, наконец, доходит дело до самой манипуляции Нина Антоновна и акушеры, застывшие возле операционного стола, и анестезистка, и даже санитарки, наблюдающие из-за двери, находятся уже в предобморочном состоянии, как госкомиссия перед стартом Гагарина. Взмокшая от волнения, Нина Антоновна стремится помочь с первых секунд. Сначала хватает меня за руки, потом пытается заглянуть вместо меня в глотку, чем сильно мешает. Я почти борюсь с ней. Она хрипит мне на ухо:

— Отодвинь язык…

— Ага…

— На зубы не опирайся. Что ты, как рычагом работаешь?!

Она уже почти кричит:

—Нашел?.. Увидел?!!

Часики на руке анестезистки тикают в вязкой тишине операционной обратным отсчетом: десять, девять, восемь…

— Нашел!

— Щель видишь?!!

— Вижу!..

Она подает трубку мне под нос и в экстазе уже кричит:

— Су-уй!!

Я вставляю трубку в трахею с первого раза и присоединяю шланги пыхтящего аппарата. Нина Антоновна слабым, изменившимся голосом говорит акушерам

— Можно начинать…

Кажется, сам родильный дом делает длинный облегченный выдох…

 

Дедушка, которому в тот злополучный день предстояла операция на желудке, был «позвоночным», или по-другому — от главного. Это значило, что главврач накануне позвонил нашему зав анестезиологией Семёнычу, и попросил того лично провести наркоз. Но ни я, ни остальные об этом до того не знали. На пятиминутку утром я опоздал. Когда вбежал в кабинет с извинениями за плохую работу транспорта, застал заведующего в плохом расположении духа. Что уже там у него с утра переклинило в голове я не знаю. Может, на докладе коллеги расстроили, или вчера осложнение, какое, было…

— Пойдешь в хирургию сегодня. Там дедушка, лет семидесяти, резекция желудка будет. С интенсивкой я уже сам договорился, переводи. Место есть… — и, что-то припоминая, добавил, — доложишь мне потом…

Дедушка, как дедушка, ничего особенного. Крепенький еще, лицо в глубоких рытвинах морщин, селянское такое простое лицо. Стесняется и волнуется. Непривычно ему. Наверное, в больнице последний раз был лет тридцать назад, когда палец серпом порезал… Уложили деда, капельница, мониторы, премедикация. Вводный наркоз, релаксанты, ключ на старт. Заинтубировал за пять секунд, еще секунда на контрольный осмотр, нужно убедиться, как стоит трубка, потом вынимать инструмент. Пренебрежение этой золотой секундой – самая распространенная ошибка молодых. От радости, что с первого раза получилось, они поспешат вынуть клинок и не проверит, куда он таки попал. А попал он в пищевод вместо трахеи. И вот уже его больной синеет, а живот его раздувается на глазах от кислородной смеси, которую аппарат исправно закачивает в желудок. Опасно это, и очень! Особенно при срочных операциях. «Festina lente», говорят, — торопись медленно.

Но что это? Я увидел, холодея, что на дне глотки, возле вставленной как надо трубки, лежит окровавленное и белое что-то…

Вмиг вспотев, я схватил самый длинный зажим, и осторожно в три приема вытащил его… Положил рядом с дедовой головой и прикрыл салфеткой. Нужно было присоединять трубки аппарата, начинать наркоз, хирурги уже одевали халаты. Как только анестезистка села за столик заполнять наркозную карту, я поднял салфетку.

— Зубы! Я так и знал! Целых три! Наверное, сильно оперся клинком. Вот олух! Что теперь делать будешь? Как деду в глаза посмотришь? Да он с его пенсией новые зубы теперь век не поставит, а если поставит, то года через три. По году на зуб. Потому, что в район к «зубнику» за девяносто километров ехать… Надо заглянуть ему в рот, может кровоточить.

Я раздвинул сморщенные губы и увидел, что крови набрался полный рот. Манжетка на трубке раздута хорошо, а то бы залилось бедняге в легкие. Заслонив голову деда своей спиной от анестезистки, я удалил кровь и сгустки салфетками досуха. Электроотсос не включал, чтобы не привлекать внимания. Придавил и долго держал на лунках салфетку с перекисью, кровить перестало. Зубы положил в полиэтиленовый пакетик, и в карман… Операция прошла успешно. Отрезали деду часть желудка с язвой, и я благополучно прикатил его еще спящего в интенсивную терапию.

Спустился на первый этаж. Вышел на улицу покурить. Скурил уже третью, несколько раз доставая пакетик с зубами и опять проклиная свою неосторожность. Припомнилось, как в рассказе “Пропавший глаз” у Булгакова молодой доктор рвал зуб и сломал солдату челюсть…

На улицу вышел покурить анестезиолог, весельчак Саня. Я быстро спрятал пакетик в карман, но он заметил.

— Ты что там прячешь, гонорар получил? И не стыдно, от друга удачу прячешь! А ну, колись. Сколько?

—  Саня, там такой гонорар… врагу не пожелал бы. Я деду в хирургии при интубации три зуба сломал.

— Иди ты!..

— Какие шутки? Смотри… — и я показал ему три зуба в пакетике.

— Лихо! А зачем же сразу три, или это все, что у деда было?..

— Тебе «гы-гы», а вот мне чего теперь делать?..

— Погоди! Это не тот ли дед, на которого Семёныч сам собирался сегодня идти? Я еще подумал на планерке, наверное от главного… Ну, ты попал теперь, дружище!

Меня стало знобить, несмотря на июльскую жару.

— Чего ж он… не пошел, а меня направил? Забыл, что ли? Вот говорила мне мама: не опаздывай на работу…

— Забыл, конечно! Он сейчас затурканный страшно. Отчет годовой вымучивает.

— Чего делать-то?

— Могу посоветовать, но с тебя пузырь…

— Давай, не тяни кота…

— Значит так! Дед до утра будет сонный. Ты сейчас купишь в аптеке крем «Корега» для зубных протезов… Знаешь? Видел рекламу по телеку? Вечером, когда будет пересменка, прокрадешься в реанимацию и приклеишь дедугану зубья на место. Когда его завтра переведут в хирургию с зубами, он будет счастлив. Потом через пять дней есть начнет и они выпадут. Подумает, что от старости. Чистое дело…

— Ты че, серьезно, что ли? Ржешь?.. Да пошел ты!..

В общем, ничего я сегодня делать не стал. Решил завтра пойти к Семёнычу и все рассказать. У нас так принято. Любой косяк — не скрывай. Иначе, или больного потеряешь, или коллегу подставишь. А в этом случае, получается, я самого Семеныча подставляю. — И надо же было мне выломать зубы именно у «позвоночного» деда. Беда.

Ночью не спал, перечитывал “Пропавший глаз”. К утру стало немного легче. Там с этим солдатом и молодым доктором всё обошлось хорошо. Потом сидел пол дня в ординаторской, собираясь с духом. Зашел к заведующему, и начал сразу:

— Семеныч, я деду три зуба выломал…

Он поднял от отчета отстраненный, непонимающий взгляд.

— Зачем?!!

— Да, не специально я…. когда интубировал вчера в хирургии… Наверное, сильно оперся клинком…

Смысл «ужасного» преступления стал постепенно доходить до Семеныча. Как и то, что это был тот самый наркоз, который он обещал главврачу, но забыл, и отправил молодого… Это было видно по тому, как стали постепенно округляться его глаза, направленные на меня поверх лекторских очков.

— Ёб… Как же я забы-ы-л? А ты, гаденыш, почему не напомнил?!

— Да я не знал, я ж на планерку опоздал…

— Еще одно опоздание, и будешь вечно дежурить по ургентности. Сутками!..

Он закурил, понемногу успокоился.

— Вообще, ты везучий. Главный сегодня в отпуск ушел. Докладывать пока не придется. Теперь думай, что с дедом решать. Вообще, если по-плохому, тут судом может кончиться. Надо как-то замять… Неси деньги, извинения готовь. Иди прямо сейчас, потом доложишь. Что ты мнешься? У тебя денег нет? Ну, конечно!.. На, — потом отдашь, как сможешь. Скройся костолом, у меня отчет…

Я поднялся, как сомнамбула, в хирургию. Спросил у дежурного хирурга, как у вчерашнего деда дела.

— Нормалёк, уже час, как из интенсивки перевели. А ты чё, за благодарностью пришел? Я бы не брал, он стрёмный, от главного. А там, сам смотри…

— Ну да, только в другую сторону…

Перекрестился и вошел ко вчерашнему пациенту. Палата его была одиночная, крутая: ковры, кондишен, холодильник, телек, микроволновка. Дед лежал веселый, с приклеенным к носу зондом для питания, радуясь, что все позади. Вокруг него человек пять родни. Сидели чинно на скамеечках, с благоговением наблюдая, как медсестра огромным шприцем Жанэ (как из «Кавказской пленницы») промывает их родственнику зонд. Поздоровался, постоял в углу, пока сестра не закрыла за собой дверь, и начал. Я говорил долго, стараясь быть искренним и честным. Извинялся за свои грубые действия, которые привели к таким тяжелым последствиям. Я выражал надежду и уверенность, обращаясь ко всем присутствующим, что процесс восстановления после операции пройдет гладко, и желал всем, и в первую очередь дедушке долгих лет счастливой жизни. Рассказывал, что у меня здесь есть однокурсник стоматолог, и он мог бы посодействовать с протезами. В завершение своей покаянной речи, я полез в карман за деньгами. Но дед замахал на меня руками и, проглотив слюну, скопившуюся из-за зонда, зашамкал щербатым ртом:

— Дорогой ты мой! Шынок, не надо извинятьшя, я понимаю… Всё не так совшем…

— Как же, не надо? Вот, я немного приготовил, это на первое время… — И я снова полез за деньгами, но перепутал карман, и, к явному неудовольствию родни, вытащил на всеобщее обозрение три желтых зуба в пакетике. Наступила неловкая пауза, которую опять нарушил дед:

— Пойми, шынок, я тебя благодарить хочу! Если-бы ты знал, как они меня замучили, именно эти зубы! Понимаешь, дёшны шлабые, и кровят… и зубы шатаются, и болят часто. Уже шесть лет мушяюсь, надо-бы вырвать, а к зубнику не ходил, боюся я их штрашно. Я, вобще, больниц боюшя… сынок.Так что, спашибо тебе, шо так полушилось. И под наркозом еще!.. — он посмотрел на родню. Те удовлетворенно закивали, как по команде. Всучили мне в руки банку меда, домашние пироги…

С трудом понимая, что происходит, я откланялся и вышел. Когда возвращал Семёнычу деньги с рассказом о чудесном избавлении от неминуемой кары, он забыл про отчет и хохотал с минуту. Потом налил коньяк в пузатые стаканы и мы выпили за счастливую звезду, его и мою. Подобрев и откинувшись в кресле он наставлял:

— Ну, что ж, теперь жаловаться никто не пойдет. Это ясно. Считай, что дед выдал тебе индульгенцию. Однако же, будь впредь тщательнее. Вспоминай чаще свою Нину Антоновну, как будешь интубировать… От меня индульгенции не получишь никогда. Заглядывать в рот пациенту надо первый раз при осмотре в палате, а не в операционной. Если бы ты этот вопрос с шатающими зубами утряс до операции, не пришлось бы сутки ходить и мандражировать. Все, вали домой, у меня отчет…

Господи, спасибо тебе! И тебе, добрый дедушка. И тебе, дорогой Михаил Афанасьевич…

Автор публикации

не в сети 4 месяца

Docskif

7,8
Комментарии: 207Публикации: 48Регистрация: 08-12-2020

Другие публикации этого автора:

Похожие записи:

Комментарии

5 комментариев

  1. Люблю, когда всё хорошо заканчивается. А так очень приятный и добрый рассказ. Конечно, подробности интубации, как всегда, очень пугают. Как-то, когда лежишь на другой стороне, совсем не задумываешься об этих десяти секундах, и всех сложностях от которых может зависеть твоя жизнь. А уж о волнении и ответственности врачей и вовсе страшно думать. Правда, я под общим наркозом был последний раз лет в пять, но всё равно мурашки по коже пробежали. С детьми, наверное, ещё сложнее, да? Но история с зубами замечательная, ничего не скажешь. Но когда вы вспомнили Булгакова, как-то появилась надежда на хороший финал. Там, помнится, он зуб вместе с лункой выдернул? По-моему, тогда рассказ вызвал у меня улыбку, когда он прокручивал у себе в голове, что будет с солдатом без куска челюсти. Вот.
    В целом мне очень понравилось произведение, хоть показалось, по сравнению с вашими другими рассказами, чуть более приземленным и бытовым. Но тут просто сама история такая и выжимать из неё высшие смыслы, наверное, и не стоит.
    Как всегда, спасибо за увлекательное чтиво! И чтобы к вам как можно чаще приходило вдохновение!

    1
    1. Да, врач у Булгакова живо представляет не только скорые похороны солдата, но и лишение врачебного диплома. У меня страхи были немного проще.)) Благодарю за прочтение, отзыв и пожелание, дорогой Balzamo!

      0
  2. Сложно сказать, какие ощущения вызывает данное произведение. Рассказ начинается с, мягко говоря, пугающих анестезиологических подробностей, о которых, как известно, в законченном произведении без определенной цели не говорят. И от этого начала возникает сильное напряжение, потому что подсознательно кажется, что где-то в повествовании должна случиться настоящая трагедия. И трагедия, конечно же, случается. Но, так сказать, более бытовая, но всё равно грозящая большими проблемами главному герою. Но на самом деле, в какой-то момент автор изящно переступает границу и триллер превращается в комедию. Напряжение исчезает, уступая место искреннему любопытству. И отдельно, конечно, хочется похвалить момент встречи главного героя с пострадавшим. Это чудесное описание скорбных родственников и, конечно, финальный штрих с демонстрацией зубов в пакетике – не могут вызвать ничего, кроме искреннего смеха.
    Замечательное произведение получилось, которое удачно балансирует между стальной серьёзностью и хорошим юмором.
    Спасибо! И удачи в творчестве!

    Данная рецензия – составлена представителями редакции сайта и является частным мнением о произведении. Эта рецензия, как и сама редакция сайта никак не влияют на конкурсную оценку произведения. Желаем Вам успеха и удачи на Вашем творческом пути!

    1
    1. Очень рад, что столь малая форма вызвала смену различных эмоций. Лестно Ваше признание того, что баланс удался. Подробности – наша атмосфера.

      0

Добавить комментарий для Docskif Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован.

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин

ПОСТЕРЫ И КАРТИНЫ

В магазин

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин
Авторизация
*
*

Войдите с помощью

Регистрация
*
*
*

Войдите с помощью

Генерация пароля