Стихотворение участвует в литературном конкурсе (конкурсе стихов) премии «Независимое Искусство — 2019»
Чёрная курица
Если бы я догадалась вовремя: слишком шаткой
Выйдет конструкция (та, которую я построила),
И оказалась бы вдруг собой настоящей — если бы,
Я бы тогда изучала норы, колодцы, шахты,
Тропы подземные, все ходы потайные, строгие,
Именно там, в непроглядных недрах, и стоит действовать.
Я бы, конечно, была внимательной и бесшумной;
Я бы не портила: может, даже помочь случилось бы;
Я бы смотрела в восторге: «Где же такое видано?»
Пусть на поверхности люди: бегают, плачут, шутят,
Ветер у них неуёмный, солнце у них лучистое —
Разве в моих подземельях этому позавидуешь?
Жизнь наверху правомерна, только когда уверен —
Твой засекреченный город неуязвим: на площади
Жители выстроят церковь, вымостят камнем улицы.
И ничего не позволишь выпытать, исковеркать,
Намертво будешь стоять: ни слова теперь оплошного.
Не говори никому, Алёша, о чёрной курице.
***
Вот и думай — что с тобою станет?
Кто твои старания отметит?
Никому не выболтаешь тайну —
Вот и просыпайся с ней до смерти.
Выходи на маленькую кухню
И представь (не то чтобы охотно):
Над тобою — крышка, а не купол,
И ни свет, ни воздух не проходят.
Ты не верь, когда трезвонят всюду
Об отремонтированных взрослых.
Стой, смотри на вечную посуду
(Кто её, не церемонясь, бросил?).
Вот и стой — издёрганным ребёнком,
Тем, кто в важную минуту струсил.
Сердце бьётся бешено и больно,
Как щегол в облупленной кастрюле.
***
Как многозначна эта темнота:
Она одновременно — наказанье
И дар; немилосердна и добра.
Вот застаёшь себя внезапно там,
Где вовсе и не думал оказаться, —
В особой точке, где нельзя соврать.
Я озираюсь: пересохший грунт,
Тоскливая, огромная равнина,
Куда ни глянь — погасшие костры.
И смоляная темнота вокруг
Тревожна, но, конечно, не сравнима
С той темнотой, что у меня внутри.
С той темнотой, что не щадит тела,
Густой, лиловой, вязкой, как чернила,
Предельно обостряющей чутьё;
К чему б она меня ни подвела
И что б она со мной ни учинила —
Я обязуюсь вышептать её.
Сначала это словоблудье, но
Потом — словопоток, с которым больно
Справляться, не утрачивая суть;
Потом — всё чётче русло, и оно,
Заполненное подлинным тобою,
И есть — единственно возможный путь.
Шепчи, шепчи чернильные слова:
Из чрева, через меру, через силу,
Вычерпывай, части и отчуждай.
И голос-то пока что — слабоват,
И дышишь-то — неровно, некрасиво,
И в выдержке-то — вечная нужда,
Однако, нет опасней ничего,
Чем перестать звучать. Спроси иначе —
Что есть определенье тишины?
Целебное, чудное вещество,
Что возникает между слов, а значит —
Слова должны быть произнесены.
Всё прочее — безмолвие. Его
Непросто изживать, и это вправду —
Преодоленье и искусство сметь,
А с ними очевиднее всего
Сопряжена мучительная радость,
Которая оспаривает смерть.
Вот такое пространство: редкая суша,
В основном же — повсюду стоит вода.
Закричать бы, да горло сделалось уже,
Убежать бы, да как — по воде, куда.
Иногда заплывут случайные лодки,
Но пока осмелеешь — их след простыл.
Горизонт прорисован линией плотной,
И маршруты к нему, как всегда, — просты,
И к нему устремились вечные струи.
Только солнце не выглянет ни на миг.
Не случилось оставить местность сырую,
Не пришлось тосковать о себе самих.
И догадка мелькнёт, что эта промозглость
Есть одна из причин изменений тел:
Кто себя ощущал сонливым, громоздким —
Тот становится странным: насквозь «не тем».
На каком берегу бы мы ни лежали —
Так похожи на чудищ из старых книг:
У меня под одеждой выросли жабры,
У тебя, полагаю, растёт плавник.
Мы тихонько сползаем к кромке безвестной,
Всё ловчей и свободней за разом раз.
Это место такое, гиблое место,
Все здесь сгинут, как водится, — кроме нас.
Переплетенье длинных коридоров
И как бы ни искал разгадку тайны —
У настоящей тайны нет разгадки,
Как нет от лабиринта избавленья.
А сколько лет ты в нём — не сосчитаешь.
Уж сам себе и чуден был, и гадок,
А всё течёт безжалостное время.
С утра — печёт, а ночь настанет — зябко.
Так устаёшь от явственных повторов,
Такая неизбывная оскома!
Как лабиринт опишешь непредвзято?
Переплетенье длинных коридоров.
Огромная, как море, безысходность.
Всесильное, как ураган, смятенье.
Не встретится тебе ни зверь, ни путник —
И ходишь бесконечными кругами.
Шершавые, всё видевшие стены
С внушительными вмятинами, будто
Сердитый бык царапал их рогами.
Здесь всё вокруг — обманчиво, неточно.
Здесь ты как будто испытуем всеми,
Кто знает толк в тяжёлых испытаньях.
Но остановишься в какой-то точке:
Ведь сколько можно в поисках спасенья
Туда-сюда бродить — безрезультатно?
Стоишь наипечальнейшим из пугал,
Сам для себя — безмерная утрата…
Как вдруг осознаёшь: отсюда видно
Два поворота. И знакомый угол.
Два поворота. Неужели, правда?
Два поворота. А за ними — выход.
Просвет, который жизнь иную прочит.
Возможность распрощаться с этим местом —
Закономерность или просто случай?
Вопрос, больнее и важнее прочих:
Как из себя, дурного, наконец-то
Извлечь искомый лабиринт, что мучит,
А не себя из лабиринта вынуть?
И горло тотчас делается уже,
Пересыхает, ноги — словно вата.
И страшно: если я отсюда выйду,
То… кем тогда я стану — там, снаружи,
В безлабиринтье незамысловатом?
Там шаг любой несносно предсказуем;
Там всякую фигуру, птицу, ветку,
До горизонта — каждую подробность
Спокойно разглядишь. Ты не безумен,
Не заперт, и свободным человеком
Способен взять такой простор на пробу.
Не будет больше изощрённых пыток
Причудливо расколотым пространством,
Блужданий, наваждений и просчётов.
Ты станешь весел, оборотист, прыток.
Ты не захочешь показаться странным.
О чём ты будешь жить тогда? О чём ты
В неотвратимую минуту вспомнишь?
Чем будешь полон, чем потом — оправдан?
Чем сам себе окажешься ты дорог?
Сейчас не время. Может статься — позже.
И, повернувшись, ты спешишь обратно —
В переплетенье длинных коридоров.
Придумать бы решающую фразу —
О том, что каждый делает свой выбор —
Но так внутри беззвучно всё и гладко.
И если больше я за жизнь ни разу
Не отыщу из лабиринта выход,
То так тому и быть. Пусть — без разгадки.
Интересно
Два раза перечитала, немного не догнала некоторые вещи
Не надо искать ответы на все вопросы. Иначе будет просто неинтересно жить