МАЛЕНЬКАЯ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПОЭМА
Е. посвящается
- Cон пред Рождеством
Во сне пришла и принесла
Уже забытое несчастье
Любви… Я помню день ненастный.
Была зима, метель мела.
И твой приход был не оправдан
Ни памятью, ни пачкой писем,
Которые писал во сне.
Бросал не в ящик их, но в снег…
Из сна всплывали ложь и правда,
И новый век, и новый Бог,
который мне помочь не мог.
Но я проснулся и напрасно
лицо твое пытался вспомнить.
Я был один, и было ясно –
пустое место не заполнить
надеждами на твой приход…
Уснул я странно… И, что страшно –
под самый, самый Новый год…
Проснулся я под Рождество.
И не пошевелить руками,
И не пошевелить мозгами…
И твой вопрос, как торжество:
-Ты жив еще, убожество?!
Я молча уходил в себя…
Потом – на улицу. В похмелье
я шел, не зная возвращенья…
Не проклиная, не любя,
бродил по улицам собакой.
Бездомно выл, и пил, и плакал…
И видеть не хотел тебя.
Я подаяния просил
У Бога, да и у прохожих…
На чердаках, в подвалах жил
неделями. Я лез из кожи,
чтоб сдохнуть. Не хватило сил?!
Совсем немного не хватило,
чтоб под метелью умереть,
замерзнуть и заледенеть,
и снов не видеть…, онеметь,
тебя что б словом не обидеть.
Зачем я выжил? Не стереть
теперь того, что в прошлом было.
Наивный и хмельной дурак!
Явление меня народу
Не состоялось. Я, как в воду,
Бросался в беспробудный мрак.
И плыл… Куда? Я сам не знаю…
Но никого не обвиняю.
То, что случилось – свыше знак.
- Явь после развода
Глаза Царины* снились мне…
В деревне Васьково, в печали,
Пытаясь выплыть из отчаянья,
Я уходил один к реке.
Я на воду смотрел и вдаль
И думал: все еще вернется,
И тихим эхом отзовется
В твоей душе моя печаль.
– I so naive, – ты говорила.
Когда-то это было, было…
Когда-то было, но прошло,
Водой сквозь пальцы протекло.
Непониманье все разбило,
и – вдребезги судьбы стекло!
…Я в старом доме печь топлю,
Пишу, курю… Не пью – не тянет.
В окошке сад осенний вянет,
Две курицы из лужи пьют…
По вечерам собаки лают,
И спать спокойно не дают…
А потому я вспоминаю:
Как Настю в садик собираю,
Как глажу волосы твои
Тяжелые. Ты рядом спишь…
Что видишь ты во сне? Не знаю.
Но странен сон твой, очень странен:
В нем я, но только птицей раненой,
Лечу по небу утром ранним.
К тебе. Но прерван мой полет.
Зима и холод… Мрак и лед
Накрыли наши отношенья
И мы уходим в отрешенье,
И каждый сам себе живет…
Как страшно жить в одной хрущевке
С тем, кто уходит от тебя,
Не проклиная, не любя,
Без криков, ругани, пощечин…
Да, ты права! Посыл твой точен.
Есть дочка… И зачем семья?
Работа есть, и есть три пары,
подруги, сигаретный дым…
И разговоры, тары-бары:
Кабо Абэ, Саган, Дали…
Коллеги… Но среди мужчин
Есть кто-то больше, чем коллега.
Я это чувствовал. Калечил
Себя морально. Без причин?
Но нет. Как раз причины были.
Я их подспудно сознавал.
Я чувствовал, что мы приплыли
И впереди – обвал, провал…
И твой семейный нигилизм…
И мой моральный мазохизм…
На пятом этаже с балкона
Я видел, как уходишь ты
В общагу. И твои черты
Стирались. Не было иконы.
И Бог пропал. И все законы
Ломала ТЫ. И только ТЫ.
К кому ты шла? К кому летела?
Как можно было этим мстить?
Кого-то, где-то там любить…
Но не душою. Просто телом…
А жизнь летела оголтело –
Мне не хотелось врать. И ЖИТЬ…
- Желтые простыни «Красного креста»
Потом – больница… Запах морга…
Уколы, капельницы, мертво
Чуть тлеет лампа в полсвечи.
Медсестры мятые в халатах
И полупьяные врачи
Орут, как по весне грачи,
И бегают по всем палатам.
И кто-то там сидит в углу
В очках, с короткой модной стрижкой
Мелированной. Под мальчишку
Ты дважды стриглась в том году…
Ко мне ты шла как на закланье.
Тебе претила эта жуть –
Больнично-матовая муть…
И я был сущим наказаньем.
В последний твой приход спросил:
«Когда ко мне придешь ты снова?».
Ты не сказала мне ни слова.
Я понял: больше нету сил
Ни у меня, ни у тебя…
Не оглянувшись, уходила
Ты в осень, в сумрак октября.
Я чувствовал – ты хоронила
Все то, что было. И меня…
Но похороны отложились
На время. На пока? На год?
И, как ни странно, все случилось
С тобой. И все наоборот.
В больнице «Красного креста»
(Какое жуткое названье!!!)
Лежала ты на небесах
Из грязно-желтых простыней…
Не видел ложа я страшней!
И не дай Бог, мне то отчаянье
Придется снова пережить!
Уж лучше сумасшедшим быть…
В палате женщин было пять.
Все на меня глядели больно.
И все беременны. Невольно
Я руку протянул, чтоб взять
Твою ладонь. Не получилось.
Убрав ее, ты удивилась
Тому приходу моему…
Но потихоньку пробудилась,
И вдруг спросила: «Вы к кому?».
И приоткрыв больные веки,
И разлепив сухие губы,
Лишь прошептала: «В кои веки…
Мой милый… Ты меня погубишь…».
И вот за этим «Ты меня…»
Я знал, стоит гораздо больше:
И день сегодняшний, и прошлый,
И Настя, и любовь моя.
И это все сейчас уходит,
И не вернется никогда!
Тому название – «СУДЬБА».
«Спиралевидная судьба»
Так резко, круто повернула,
Как будто бы ножом проткнула
То место, где живет душа.
«Спиралевидная игрушка» –
Жизнь, как разорванная книжка…
И не родившийся мальчишка,
Как ангел в облаках летает…
Он надо мною зависает,
Лукаво смотрит на меня,
Как будто в чем-то упрекает…
Но в чем?! ТОГО НЕ ЗНАЮ Я…
Декабрь 2010 –январь 2011г.
Царина –
любимая кокер-спаниельша, умершая 4 года назад
Больно…
Мне тоже. Спасибо)
Сильная поэма. Берет за душу
Спасибо)
Обреченно
Возможно… И Спасибо)
Когда читаешь название: «Маленькая рождественская поэма», то, по какой-то полудетской привычке, ждешь уютного, мягкого снега, наивных чудес и, конечно же, витающего в воздухе счастья. Но, что тут говорить, чем дольше живешь – тем меньше всего этого в рождественских праздниках. Да, и в самой жизни, пожалуй, тоже. Но хотя бы память жива.
У автора этот контраст названия и содержания получился талантливым, горьким и, до боли, настоящим. Похмельные праздники, которые заканчиваются подчеркнуто тяжёлым разрывом (тут и общага, что само по себе очень грустно и страшно, и любовь не душой, но телом). Конечно же, поэма так тяжело и пронзительно читается, потому что авторский текст наслаивается на опыт и переживания читателя, но ведь в этом, пожалуй, и есть магия поэзии. А дальше всё страшнее и тяжелее. Впрочем, лучше читать.
Произведение, безусловно, очень хорошее. У автора блестяще получается поднимать близкие и болезненные темы, при этом сохраняя очень зрелую манеру повествования. Где эмоциональная горечь, страстная любовь и горе, не выстреливают фейерверком, но медленно тлеют в полу-потухшем камине. Грустный, но очень сильный текст. Спасибо.
Данная рецензия – составлена представителями редакции сайта и является частным мнением о произведении. Эта рецензия, как и сама редакция сайта никак не влияют на конкурсную оценку произведения. Желаем Вам успеха и удачи на Вашем творческом пути!
Спасибо)
Спасибо…
Вам спасибо. У вас получаются очень пронзительные и жизненные стихи, которые действительно хочется читать.
Мне эти работы очень близки. К сожалению
Больно. Просто больно. Тут собрана какая-то квинтэссенция тяжелой грусти и безумной любви. И хоть как-то понимаешь, что читаешь про чужую жизнь (никогда не поверю, что история полностью выдуманная), но ей проникаешься. Всей этой грустью и безвозвратностью. Чувством потери и, вместе с тем, чувством прощения. Чувством, что любовь перебивает все обиды. Чувством, что она вне времени. И когда возлюбленная называет героя «милым» после расставания и непонятной величины прошедшего времени – это чудесно. Хоть и понятно, что это не маленькая ниточка к хэппи-энду, но это признание всего того, что было. Всего того, что они пережили вместе. И пусть стихотворение не о счастье, но счастье-то в жизни героев было. И это чувствуется.
Вообще, конечно, вы бесконечно искренни в своем творчестве (или мне так хочется думать), потому что говорите о себе и об окружающих событиях без прикрас. Это дорогого стоит и это подкупает. Особенно детали, как взгляд кошки. Замечательная поэма. Мне, просто, даже сложно представить, как написать такое могучее произведение в стихотворной форме.
Удачи вам. В творчестве и на жизненном пути.
“(никогда не поверю, что история полностью выдуманная)”… И ЭТО – правильно) Спасибо – Вам за… понимание)))
В некоторых моментах было ощущение, что вы мой дневник прочитали. К сожалению.