МАТУШКА И… ДЕВОЧКА
88 лет – две цифры бесконечности… Именно в эти цифры шесть лет назад ушел в бесконечность отец. Ушел и не вернулся. Он ушел в здравом уме, твердой памяти и при полном осознании своего ухода. За два часа до смерти, он САМОСОЯТЕЛЬНО вышел в туалет.
88 лет сейчас матушке. Уже почти пять лет она уходит. И самое страшно – никак не уйдет. Но она и не пытается. Потому что не может. Потому что она – девочка, примерно, лет трех. Девочка лет трех не может и не хочет понимать, что такое смерть. Она не знает такого слова и не произносит его, как было еще лет пять-шесть-семь назад. Тогда же (пять-шесть, семь лет назад) она собрала «смертельный» (её выражение) чемоданчик. В нем всё – от нового нижнего белья, до любимого экзотически изысканного красно – черного большого платка, который я подарил ей то ли на 55, то ли на 60 лет…
Матушка родила нас четверых. Но между двумя и двумя был большой перерыв, связанный с пребыванием отца в местах не столь отдаленных. Он дважды сидел. А матушка, видимо, любила. И таскалась за ним по зонам и «химиям» бывшей большой страны СССР. Она, как декабристка, когда любимого после очередной отсидки отправляли на «химию» то в Коми, то в Казахстан, не боялась ехать за ним с ДВУМЯ малыми детьми. Мне было пять, сестре три года.
Хотя, какая она декабристка? Смоленская деревенская женщина из крестьянской семьи в семь (!) детей… И здесь, наверное, можно говорить о обычной русской бабьей любви, преданности, верности мужику-мужу и детям, и семье.
КОРОТКИЙ СОН
Арсению и Андрею Тарковским
Печаль моя светла… И музыка ухода
Звучит сквозь непогоду.
И зимняя звезда мигнула сквозь метель.
И теплая постель уносит все невзгоды.
Я маленький бегу по жаркому песку
К отцу, который в зоне.
И часовой, коричневый казах,
В оторванном погоне
кричит – «Аллах…!».
И ствол прилип к виску.
И мать – за мной. А с нею и сестра,
Ревущая, в соплях, слезах и пыли…
В степи мы просидели до утра.
К отцу нас на свиданку не пустили…
Все это было, было… Так давно,
Что память детства сильно поседела…
Печаль моя светла, лишь чуть истлела
В отдельных эпизодах, как в кино.
Не детское кино, не сон, не явь…
Мираж? Степное вИденье-видЕнье?
Короткий сон – короткое знаменье…
А были ли сон? И был ли это Я?
Но потом отец завязал. И они родили еще двух дочек.
ххх
… Странный и страшный обратный процесс: умирание мозга и непонятного оздоровление тела. Матушка, в прошлом хронический гипертоник, которой чуть ли не каждые две недели вызывали скорую, сейчас ни на что не жалуется. У нее ничего не болит? Или она не говорит? Или не может сказать об этом? И уж совсем странно другое: 7 лет назад в 81 год ей в областном онкологическом диспансере сделали серьезную операцию – удалили на мочевом пузыре злокачественную опухоль. Потом рекомендовали через три месяца сделать облучение… Но старшая сестра воспротивилась. И решили не тащить ее снова в Смоленск, не бередить, в самом прямом смысле, рану. Будь что будет. Тому быть, чего не миновать…
И чудо (иначе и назвать не могу) произошло. Три года назад в частной клинике матушке сделал УЗИ внутренних органов и… никаких метастаз, никаких остатков опухоли не нашли.
«Деменция (лат. dementia – безумие) – приобретённое слабоумие, стойкое снижение познавательной деятельности с утратой в той или иной степени ранее усвоенных знаний и практических навыков и затруднением или невозможностью приобретения новых. В отличие от умственной отсталости (олигофрении), представляющей собой недоразвитие психики, деменция – это распад психических функций, происходящий в результате заболевания или повреждения головного мозга после завершения его созревания».
Созревание завершилось. Остановка. Дальше пути нет. Тупик.
Врачи неврологи, психиатры мне сказали одно: этот процесс необратим. Его можно притупить, приостановить, но остановить невозможно. Вылечить деменцию нельзя.
Последние три года я живу вдалеке от матушки (благо, две дочери, мои сестры, с ней всегда рядом) и когда приезжаю, каждый раз этот тупик становится темнее и беспросветней. Каждый раз я вижу, что девочка перерождается в ребенка. В прямом смысле и во всех отношениях. Перерождение ЭТО, конечно, пугает. Но с другой стороны… Часто приходит мысль: может быть ей так легче? Может быть, так надо и для неё ЭТО благо?
И в самом деле, когда я звоню сестре и спрашиваю: как там наша Таня (мы сейчас называем матушку именно так), сестра как правило, отвечает: «А что Таня… Тане лучше всех. Ей, братец, уже ничего не надо… Она все нянчит-колыхает своих мишек (плюшевых, игрушечных. В. С.), укутывает их, укладывает спать. А в последнее время все ищет кукую-то девочку. Даже в кухню два раза приходила ко мне без ходунов в ее поисках…».
Как долго продлится это перерождение, этот ЕЁ затянувшийся уход? И что, и как будет дальше? На эти вопросы ответа нет…
Автор публикации
