(Фантазия по картине Франсуа Гримзона «Балагур»)
У Бернарда Дюпре было, по последним подсчётам, шестьдесят четыре несносные привычки. Его другу Огюсту Дюжарден-Журдену более всего досаждала семнадцатая: что-либо рассказывая (при этом перебив рассказ Огюста – несносная привычка № 1!), Бернард начинал размахивать руками и обязательно переворачивал бокал с вином; да так ловко, что ещё ни разу не перевернул на свои брюки, а исключительно всегда на брюки соседа.
Вот и сейчас всё произошло, как обычно.
Друзья сидели в кафе на улочке Рабле (они всегда заходили только сюда, потому что это было единственное место, куда Бернарда пускали с ружьём, а он, когда его ни встреть, всегда шёл с охоты)), взяли бутылочку вина, и уже первый бокал свёл тесное знакомство с новыми брюками Огюста.
– Тысяча извинений, дружище! – ничуть не конфузясь, воскликнул Дюпре. – Так вот, слушай дальше. Зарядил я дробью оба ствола, взвёл курки и жду… Прости, а ты разве не заметил, что мой бокал пуст? Ага, благодарю, твоё здоровье!
На сей раз он осушил бокал одним махом, что не могло не обрадовать собеседника.
Была у Дюпре ещё одна привычка, которую Огюст затруднялся классифицировать: то ли это 65-я несносная, то ли первая положительная. Отвлекаясь во время рассказа на то, чтобы выпить вина, Бернард всегда терял тему, и его последующий рассказ не имел никакой связи с предыдущим. С одной стороны, это несколько напрягало и озадачивало, а с другой обеспечивало хоть какое-то разнообразие и даже вносило интригу, так как давало возможность некоторое время гадать, о чём это он сейчас.
– Так на чём я остановился?
– Ты ждёшь, – покорно напомнил Огюст.
– А, ну да… Так вот, ты не поверишь, дружище, ждал я целых четыре года!
– Сколько? – воскликнул поражённый друг. – Как это так может быть: четыре года?
– А я тебе говорю – четыре, и ни днём меньше! Она за это время успела выйти замуж и развестись, но я…
– Кто замуж? Утка?
– Какая ещё утка? Я об этой чертовке Агнессе!
– Прости, – решился возразить Огюст, – но ты начал рассказывать, как охотился на утку: зарядил дробью стволы, взвёл курки…
Но Дюпре невозможно было смутить такой мелочью, как потерянная мысль.
– Так это же я в фигуральном смысле! Ты же знаешь, я охотник. И с женщинами я всегда, как на охоте. Ого, попробуй-ка передо мной устоять! Моё ружьё – ха-ха-ха, дружище, ты понял, я о чём? – всегда заряжено!
Тут, наконец, рассмеялся и Дюжарден-Журден, да ещё как! В горле у него что-то всхлипывало, из глаз потекли слёзы, он махал руками, не в силах произнести ни слова.
– Д-д-дробью… – выдавил он, кукарекая на каждом звуке.
– Именно! Именно дробью, друг мой! Да ты посмотри на моих детей: красавцы! И все похожи друг на друга: дробиночка к дробиночке!
Огюст вытер слёзы и решительно взял меню. Вообще-то, он не собирался шиковать: Огюст был человеком зажимистым. Когда они сюда пришли, уступая прозрачным намёкам своего друга, заказал небольшой графинчик вина, выбрав самое дешёвое – Кюве де Па – и чашечку кофе, намекнув, тем самым, что долго засиживаться не намерен. Но последовавший разговор развеселил его настолько, что он решил немного гульнуть – в разумных пределах, конечно. За первым графинчиком последовал второй, более удачливый, чем первый: только третий бокал, налитый из него, попал под размашистую руку Дюпре да и то уже, когда был абсолютно пуст.
Дюжарден-Журдена неожиданно заинтересовала последняя тема их разговора: будучи старым убеждённым холостяком, он любил рассказы о том, как завоёвывают женщин. Они и действительно в таких случаях представлялись ему в виде дичи и… Словом, он жаждал продолжения.
– Так ты начал об Агнессе, Бернард. Что же было дальше?
– А что Агнесса? Агнесса в полном порядке. Стройна, красива… Многие на неё заглядываются! Старина Леметр сколотил целое состояние на её случках. Ты не поверишь, Амадоер Шерези-Шико отвалил ему сотню франков за то, что взял её всего-то на одну ночь!
Огюст был просто шокирован. Нет, ему, конечно, нравилось слушать о том, что эти вертихвостки на поверку гроша ломаного не стоят. Но не до такой же степени!
Впрочем, тут ему в голову закралось некое подозрение.
– Это ты сейчас о какой Агнессе, Бернард?
– Как это – о какой? Агнесса, дружище, одна: кобыла Леметра. Вот выпало счастье этому недоумку! И ведь купил-то он её почти задаром! А сколько заработал! Она вдесятеро окупилась! И уж потомство она приносит на славу!
Огюст ощутил разочарование: нет, не о том он хотел услышать. Но тут его мысли неожиданно приняли новое направление, и он снова захлебнулся в пароксизме смеха.
– Что с тобой? Что случилось? – тревожно спросил Бернард. – А-а! Ты смеёшься! А мне показалось – плачешь!
– Ты мне рассказывал, что ты её четыре года ждал! А она замуж вышла, потом развелась! К-к-кобыла? З-з-замуж? – Огюст даже повизгивал.
Настало время девятой несносной привычки: Бернард насмерть разобиделся. С оскорблённым видом он отодвинул от себя бокал и бросил многозначительный взгляд на выход из кафе. Впрочем, с этим бороться было проще всего: Огюст сделал знак гарсону, чтобы принёс ещё графинчик, и Дюпре незамедлительно вернулся в самое хорошее расположение духа.
– Так ты меня спрашиваешь, не боюсь ли я охотиться на медведей, – сказал он, наливая себе и Огюсту. – Нет, друг мой. Конечно, не каждому по зубам такое дело! Здесь нужна немалая храбрость, твёрдость духа и твёрдость руки. Не хвастаясь скажу, что всё это у меня есть. Вот, к примеру, был такой случай.
Огюст понял, что про Агнессу больше не услышит. Ни про женщину, ни, слава Богу, про кобылу. Пришлось смириться.
– Есть в Альпах небольшая деревушка… не помню названия… неважно. И вот повадился к ним ходить медведь – всякую скотину драть. Здоровущий! Жители прямо как в осаде оказались: даже днём из домов выходить боятся. Просили они охотников разных им помочь, да только всё без толку: те поначалу-то храбрятся – сейчас, мол, мы его! – а как в глаза увидят, сразу же бежать. Наконец, кто-то надоумил жителей ко мне обратиться: есть, мол, такой Бернард Дюпре, уж если он не поможет, так и никто не справится. Приехали они ко мне, и давай уговаривать. Я сразу же в их положение вошёл и помочь согласился. Сели мы в повозку и поехали. По пути крестьяне мне рассказали, как и где меня устроят; мол, сегодня отдохну, а завтра могу и за дело приниматься. Да только медведь-то нас всех чуть не перехитрил. Умный оказался! Достойный противник для Бернарда Дюпре… Давай-ка, пожалуй, за него выпьем…
У Огюста, когда наливал вино, слегка дрожали от смеха руки: он не сомневался, что этот рассказ окончен. Поэтому, когда Бернард продолжил с того места, на котором остановился, был так изумлён, что едва сам не перевернул бокал в лучших традициях своего друга.
– Словом, ехали мы и ничего такого не думали, как вдруг на самом въезде в деревню лошади стали на дыбы! Оказывается, он тут нас поджидал. Я-то, конечно, сразу всё понял, схватил ружьё, быстренько зарядил и выпрыгнул из телеги. А медведь, как увидел, что это я, тоже не растерялся и давай от меня за лошадей прятаться. Стал я его ловить на мушку, да тут хозяин лошадей взмолился: миленький, в лошадь не попади! И то сказать, задача не из простых, и стрелок, не такой умелый, как я, конечно, бы не справился. Начал бы суетиться и обязательно какой-нибудь из лошадей что-нибудь отстрелил. А я спокойно жду своего момента и ружьём за медведем вожу: знаю, рано или поздно он мне подставится. Так и получилось: всего на секунду он из-за лошади высунулся, как я тут же всадил оба заряда…
Дюпре вдруг замолчал, выпил из бокала остаток вина, не делая никаких попыток что-либо перевернуть, и некоторое время сидел, глубоко задумавшись.
– Нет, – сказал он, наконец, покачивая головой, – не-е-т, так нельзя! Ты можешь подумать, что я привираю. Ты ведь не видел, как я стреляю, значит, можешь так подумать. Идём, – сказал он, вставая и ухватив за руку Дюжарден-Журдена.
– Куда? – изумился тот, пытаясь высвободиться.
Было заметно, что Дюпре весьма ощутимо пьян.
– Тут недалеко. За углом есть тир. Сейчас ты всё увидишь своими глазами.
– Дорогой друг, это абсолютно лишнее! Я верю тебе безусловно! Не нужно никуда идти!
– Правильно, – неожиданно согласился великий охотник. – Зачем куда-то идти, если моё ружьё здесь? Так прямо здесь я всё и покажу.
И он полез снимать со стены ружьё.
– Бернард, ты прав! – воскликнул Огюст, вскакивая. – Действительно, пойдём в тир! Ни разу там не был, мне очень интересно посмотреть! Там, наверное, всякие фигурки, по которым стреляют… Пойдём туда!
– Как скажешь, дружище, – снова согласился тот. – В тир – так в тир. Бернарду Дюпре всё равно, где стрелять и из какого оружия.
В тире никого не было, кроме хозяина, старого еврея Аарона Шляйхера. Увидев посетителей, он засуетился и бросился выкладывать на прилавок пневматические винтовки.
– Вторая лишняя, – жестом остановил его Дюпре, – мой друг не умеет стрелять, так что достаточно одной. Скажи, хозяин, у тебя достаточно призов за меткую стрельбу?
– Не извольте беспокоиться, месье! Призов хватит, даже если вы по два раза выбьете все мои мишени!
– Именно это я и собираюсь сделать… Огюст, выбирай, какую тебе выбить для начала: кабана, зайца или ветряную мельницу?
– Пожалуй, мельницу, – хохотнул Огюст, совсем успокоившийся после того, как они ушли подальше от ружья, – ты мне сейчас очень напоминаешь Дон-Кихота!
Дюпре вогнал в ствол пульку, долго целился, наконец, выстрелил. Мишень не шелохнулась. Он нахмурил брови и стал пристально рассматривать винтовку.
– В чём дело? – суровым тоном произнёс он, обращаясь к хозяину тира. – У тебя винтовки не пристреляны?
– Что вы, месье! – ужаснулся тот. – Я бы не позволил себе обманывать посетителей! Все винтовки пристреляны самым тщательным образом! Просто вы немножко промахнулись… Попробуйте ещё.
– Я никак не мог промахнуться. Я просто этого не умею.
Пока Дюпре препирался с владельцем тира, Огюст молча стоял. Затем на его лице появилась какая-то загадочная улыбка, он взял с прилавка винтовку, зарядил её, снова положил на прилавок, потом чуть приподнял и нажал на спуск. Завертелись крылья мельницы.
– Ну, что теперь скажешь? – радостно завопил Дюпре. – Из твоей винтовки можно попасть, только если не целишься! Мой друг Дюжарден-Журден, который никогда не держал в руках ружья…
– Дюжарден-Журден! – всплеснул руками старый еврей. – Как я мог вас не узнать! Я всегда гордился вами, своим знаменитым земляком! Я до сих пор храню ту газетку!
Он лихорадочно стал шарить в ящике и почти сразу бережно выложил на прилавок сильно пожелтевший листок. Огюст не шелохнулся – он узнал. А Дюпре с недоумением придвинул к себе газету и стал рассматривать.
На первой странице была фотография Огюста – молодого, статного, красивого. С трудом, но теперешний в нём всё же угадывался. Сверху был заголовок: «Наш земляк Огюст Дюжарден-Журден – олимпийский чемпион по стендовой стрельбе!»
Злые языки утверждают, что именно после этого случая дружба Бернарда и Огюста дала некоторую трещину. Но те, кто знаком с ними ближе, категорически не согласны. По их мнению, всё случилось несколько позднее: когда Дюпре пригласил Огюста к себе отобедать и представил ему свою жену Агнессу. Во время всего обеда Дюжарден-Журден вёл себя очень странно: каждый раз, когда Дюпре обращался к своей жене по имени, Огюст начинал похрюкивать и всхлипывать, изо всех сил, однако, пытаясь сдержаться. По этой причине обед прошёл вовсе не торжественно, а как-то скомканно и натянуто. Когда же гость отпрощался и ушёл, разгневанная Агнесса потребовала от мужа, чтобы этот господин к ним больше – ни ногой!
Автор публикации
Я редко смеюсь вслух, читая книги. Но здесь просто не могла сдержаться. Настолько веселый и в тоже время добрый рассказ. После него остается ощущение бодрой радости. Словно после встречи со старым другом, с которым вы успели вспомнить все ваши приключения и вдоволь насмеяться.
И какая чудесная идея – вдохновиться картиной Франсуа Гримзона «Балагур» и написать по ней собственную историю. Читателю предоставляется прекрасная возможность – самому пофантазировать о том, какую историю таит в себе картина. Мое виденье во многом совпало с виденьем автора. Я сразу представила себе двух старых приятелей, один из которых довольно педантичен и скуп, а второй душой на распашку, безрассуден и жуткий болтун. Но уж назвать их именами Бернард Дюпре и Огюст Дюжарден-Журден и подарить Дюпре шестьдесят четыре несносные привычки мне в голову точно не пришло.
А ведь если задуматься, как много в мире вот таких вот Дюпре с Журденами. Разговоры их наполнены «броскими заголовками», за которыми скрываются выдуманные истории. Истории эти рассказываются лишь затем, чтобы произвести впечатление друг на друга, а через секунду уже забываются. Мне смешно читать о дружбе Дюпре с Журденом, но вот встретиться с ними в реальности, наверное, было бы грустно.
Спасибо за рассказ! На мой взгляд, он прекрасно подходит для чтения вслух. И по нему можно поставить живой и интересный спектакль.
Nadia_write, а вам огромное спасибо за такой чудесный отзыв! И очень рад, что вы смеялись! Это вообще концепция моего творчества: я очень люблю, когда люди смеются или улыбаются, и, по мере возможности, стараюсь в этом им помогать своими рассказами.
Всего вам самого доброго!
Очень прикольно и так познавательно!!!!
Спасибо! Очень рад!
Волшебная фантазия на тему! Так и хочется вас попросить сделать цикл подобных рассказов по разным произведениям живописи! Это же совершенно чудесная идея, раз у вас так прекрасно получается придумывать ситуации из, вроде бы, бытовых сцен. Вот не совру, что самому захотелось взять какую-нибудь картину и тоже придумать ей историю. Но вряд ли, конечно, она получится такой же талантливой, как у вас. Но, вообще, здорово. А главное настроение картины поймано просто прекрасно. И персонажей, после вашего рассказа, такими и видишь. Хвастун и фантазёр Бернард, который и жив своей феноменальной творческой натурой (которая, судя по всему, тоже создаёт свои фантазии отталкиваясь от «вечного» ружья») и чудесный Огюст, тихий, скромный, бережливый, но, тем не менее, с огоньком.
А ещё хотелось бы восторгнуться, так сказать, манерой разговора Бернарда. Даже сложно сказать, были ли у меня такие знакомые, но почему-то она выглядит такой родной. Наверняка, когда-то я встречал подобную личность, но память, увы, подводит. В общем, спасибо большое за это волшебное произведение, которое дарит целый калейдоскоп приятных эмоций!
Совершенно прелестный рассказ. Тут и дружба описана в таком добром, несколько безрассудном, но, тем не менее, тёплом ключе, что рассказ кажется настоящей зарисовкой чьей-то беззаботной беседы. Ну, и кому в жизни не встречались такие друзья? Которые травят совершенно невозможные истории, но все слушатели понимают, что это их творческий стиль. Придумывать исключительно невозможные ситуации из которых они с блеском выпутываются. И пускай это будет неправдой, но слушать же интересно! Поэтому в данном рассказе оба главных героя вызывают крайнюю симпатию. И Огюст Дюжарден-Журден с его бесконечным терпением и прижимистостью, и, конечно, Бернард Дюпре с его несносными привычками и такими забавными рассказами. Конечно, как читателю, хотелось бы услышать историю про четырехлетнее ожидание Агнессы, но… у автора прекрасно получилось уместить эту историю в концовку, чтобы у читателя случилась своя фантазия по поводу любви такой незаурядной личности к, хочется надеяться, прекрасной женщине.
И, конечно, надо сказать, что идея сделать рассказ, опираясь на шедевр мировой живописи – тоже крайне любопытна. И особенно здорово, что картина очень легко воспринимается иллюстрацией к этому чудесному вечеру из прекрасного рассказа. Спасибо! И удачи в творчестве!
Данная рецензия – составлена представителями редакции сайта и является частным мнением о произведении. Эта рецензия, как и сама редакция сайта никак не влияют на конкурсную оценку произведения. Желаем Вам успеха и удачи на Вашем творческом пути!
“хотелось бы услышать историю про четырехлетнее ожидание Агнессы” – мне тоже, но у Бернарда Дюпре совершенно несносная манера рассказывать, так что этой истории и я сам не знаю!
Спасибо большое за такой чудесный отзыв, очень рад, что вам понравилось!
Всего вам самого доброго!
По моему у всех есть такие знакомые )))) И сами по себе прикольные, и еще обижающиеся на пустом месте