Search
Generic filters
22/07/2021
251
6
0

Президентские тайны

(остросюжетная  повесть)

 

Часть первая. Камелия – дочь президента

 

  1. Вечером

 

– Как тебя звать?

– Камелия.

– Разве бывает такое имя? Это названия цветка.

– Так меня зовут.    У меня есть другое имя, но я люблю это.

– По-моему, когда-то  так именовали женщин легкого поведения. Я даже читал книгу про одну куртизанку, давно, правда. Кажется, – «Дама с камелиями».

– Эта книга про любовь.  А я не женщина легкого поведения.

–  Кто же ты?

Девушка стояла на мосту, когда он, заметив тень на берегу реки, поднял голову,   увидел  незнакомку и решил с ней заговорить. Просто так, из любопытства.

Опершись на перила, она глядела вниз, на воду. На ней были  узкие джинсы, разорванные по молодежной моде  на коленях, и белая футболка. За плечами изящный разноцветный рюкзак. Худая, с короткой прической, она напоминала озорного мальчишку, который весело плевал в реку.  А перед этим она бросила в воду красный с бахромой цветок, похожий на тот, что был у нее нарисован во всю грудь на футболке.

– Так кто ты? – снова спросил он.

–  Я дочь президента.

–  Какого президента? – удивился он.

–  Нашей страны.

Он  недоверчиво покрутил головой.

–  Не ври. Дочери президентов такими не бывают.

– А какие они? – рассмеялась она.

– Они важные, недоступные, надменные и не плюют с моста в реку. А еще рядом с ними  всегда охрана.

Камелия продолжала смеяться. Потом выставила левую ногу на перекладину ограды, и его зоркий глаз заметил на ее щиколотке  татуировку в виде  махрового  цветка ассиметричной формы.

– А ты кто? – спросила она, глядя на него с высоты.

– Я свободный человек, –  ответил он.

– Ты что, живешь под мостом?

Он кивнул головой.

– Значит, ты бомж?

–  Нет, – улыбнулся он. – Я художник.

Глаза Камелии выразили одновременно удивление и интерес.  Немного подумав, она сказала:

– Я хочу посмотреть, как живут художники.

– Спускайся вниз, – предложил он.

 

– Бедная у тебя обитель, – оглядывая скромное убранство палатки, заметила Камелия.

–  Диоген Синопский жил в глиняной бочке и не тужил, довольствуясь самым малым. Все, что мне надо, здесь есть. Постель, газовая плитка, а самое главное – мои краски и  мольберт.

– Но почему  под мостом? – недоумевала Камелия.

–  Здесь я чувствую себя абсолютно независимым. И делаю, что хочу. Сейчас я пишу реку. Я должен постоянно чувствовать ее: утром, днем, вечером и ночью.  Она живая. Ночью река разговаривает со мной.

–  Хм. А можешь мне показать?

Камелия,  слегка наклонив голову и прищурив глаза, пристально разглядывала рисунок – поток красного цвета больше напоминал раскаленную лаву, зажатую  в узком ущелье. Он отчаянно метался в каменных джунглях как бы в поисках свободы и простора. И казалось, дай ему воли, он разнесет все на своем пути. Но что больше всего поразило Камелию – это едва уловимое на фоне волн, как бы выглядывающее из глубины  женское лицо.

– Странная картина. А в воде кто –  утопленница?

– Нет, это лицо реки. Оно бывает разным – грустным, веселым, тревожным, грозным…

– Любопытно. А почему река кровавая?

– Люблю играть с цветом. Техника называется люминизмом. Такую реку я  наблюдал позавчера вечером на закате. Солнце уже спряталось, но лучи его освещали облака, сделав их багровыми, они отразились в реке, окрасив и ее. Впрочем, не только река – в красные одежды тогда оделись и берега, и дома, и мост.

–  Хм.  Это мой любимый цвет. Но от твоего рисунка веет какой-то тревогой, – поежилась Камелия.

– Красный цвет – всегда признак тревожности. А вот  китайцы считают, что он добрый и защищает их от злых духов. –  Художник подумал и добавил: – Хотя чаще я  пишу женские фигуры. В женщине  самое чудесное – притягательная изменчивость.

– Но почему сейчас рисуешь реку?

–  Не рисую, а пишу, – поправил он. – Я люблю смотреть, как движется вода в реке.  Она напоминает мне  бесконечное течение времени. Река, как  и женщина, в каждый миг  разная. Очень трудно – ловить мгновения.  Но это восхитительно – поймать момент и постараться выразить его.

– У тебя много женских образов?

– Много.

– Покажи.

Камелия, перебирая один за другим листы плотной бумаги, долго вглядывалась в стройные фигурки женщин на фоне  слегка размытых городских пейзажей.

– Боже, какие они загадочные, очаровательные, – восхитилась она и добавила. –  И… одинокие.  Хотя  нет, – озаренные  каким-то внутренним светом.

– Ты, оказывается, неплохо разбираешься в живописи, – улыбнулся юноша.

– И все же, почему женщина и город?

– Город – это всегда движение, напор, агрессия. Олицетворение мужского начала. Мужчину должна уравновешивать женщина с ее пластичностью, душевной тонкостью и, конечно, легким налетом эротизма. В этом залог мудрости и прочности жизни.

– А можешь нарисовать…, написать  меня?

– Могу.

– Здорово. А полиция тебя не гоняет? За то, что ты под мостом живешь.

– Приходил  тут один. Но я набросал его портрет, и он оставил меня в покое. Правда, портрет ему не понравился.

– Почему?

– Полицейский сказал, что он лучше выглядит на селфи. А на рисованном портрете он совсем не такой.

Девушка захохотала:

– Представляю его упитанную красную рожу и маленькие  тусклые глаза. У многих полицейских почему-то всегда одинаковое выражение лица – чаще всего безразличное либо самодовольное.

Парень усмехнулся.

– Странный ты, –  снова повторила девушка. –  А как тебя зовут?

–  Зови меня Томом. Если хочешь. Но  для близких  людей и  любимой девушки я – Томми.

–   Почему Том?

Он  снова улыбнулся:

–  Так меня прозвали в детстве. Из-за того, что я любил книгу про Тома Сойера и во всем старался ему подражать. Однажды мы с другом даже переплыли на остров и жили там два дня, совсем как герои книги. Мне тогда здорово досталось от мамы. Но у меня тоже есть другое имя.

– Позволь узнать, чем тебя привлек этот персонаж?

– Стремлением к справедливости, независимости, желанием идти своим путем.

– У Тома Сойера была любимая девочка. У тебя есть?

– Нет.

Камелия подумала и сказала:

– Пожалуй, я буду называть тебя Томми. Не возражаешь?

Юноша согласно кивнул головой.

Камелия в который уже раз бросила на него долгий и внимательный взгляд и  решительно сказала:

– Я хочу сегодня остаться здесь.

 

  1. Ночью

 

– Что ты делала на мосту? –  спросил Том. – Ты долго там стояла.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь не сразу увидел меня.

–  Я наблюдал твою тень на берегу. Ты стояла и думала о чем-то своем.  У тебя была очень тревожная тень.  Я боялся…

– Чего ты боялся?

– Что  ты кинешься с моста в воду. Потому  и заговорил с тобой.

– Неужели я похожа на самоубийцу? – усмехнулась Камелия.

Он оглядел ее с ног до головы и ответил:

– Нет, не похожа. Но…

Девушка сжала губы и с досадой дернула головой. Вроде как хотела избавиться от какого-то внутреннего беспокойства.

– Ты любил когда-нибудь? – спросила она.

– Нет.

–Тогда ты не поймешь меня.

– Почему же, –  с улыбкой произнес он. – Я знаю, что такое любовь.

– Нет, – серьезно сказала она. – О любви может судить только тот, кто ее сам испытал.

Они только что поужинали жареной рыбой, которую  перед этим наловили в реке на удочку и приготовили на газовой плитке. Потом пили чай  и теперь сидели на гладких камнях перед палаткой. Затихшая  река внимательно вслушивалась в их разговор.

– Разве твой отец не будет искать тебя? – спросил Том.

– Неважно, – коротко бросила Камелия и  надолго замолчала, уйдя в себя. Потом порывисто встала. – Пойдем, я хочу спать.

 

Они спали в одной постели валетом. Ночью Том почувствовал, что его трогают за ногу. Спросонья он дернул ею и едва не ударил Камелию. Когда  открыл глаза, то в лунном свете, проникавшем в палатку через распахнутые шторки, увидел сидящую девушку, которая, подперев  ладошкой голову, задумчиво глядела на него.

– Просыпайся, – потребовала она.

Он быстро поднялся с постели.

– Что? Что случилось?

– Ничего не случилось, – пожала плечами Камелия. – Мне хочется поговорить. Странно, но ты даже не пытался  меня…, – она чуть  запнулась, но быстро добавила, – соблазнить.  Почему?

– Разве мы любим друг друга?

– А что,  разве для того, чтобы заниматься сексом, надо любить?

–  Да, – серьезно заметил Томми.

– Надо же. У тебя, видно, в этом большой опыт, – насмешливо сказала она. – Секс сам по себе весьма приятная штука.

Он  покачал головой:

– Нет у меня никакого опыта. Но я уверен, что  если у парня и девушки ничего кроме секса нет, то их отношения быстро разваливаются.

– Какой ты, – Камелия долго подбирала нужное слово, – правильный.

Она  в задумчивости закусила губу, потом произнесла:

– Я хочу тебе кое-что рассказать.

Он уселся рядом с ней и приготовился слушать.

– Я ушла из дома, – выдохнула она. – Навсегда.

–  Почему? Разве плохо быть дочерью президента?

– Плохо. Я почти не вижу своего отца. Но  дело даже не в этом. У меня  совсем нет свободы. Нет, не так. У меня, пожалуй, ее слишком много. Я не знаю, что с ней делать, как ею правильно распорядиться. Мне часто повторяют, я должна соответствовать своему положению. Это смешно и грустно. Я хочу соответствовать самой себе, а не какому-то положению.

Том вдруг расхохотался.

– Ты чего? – удивилась Камелия.

– Я вспомнил книгу под названием «Принц и нищий». Там принц жаловался  на свою тяжелую долю во дворце, а нищий с восторгом говорил о своей вольной и распрекрасной жизни. И они решили поменяться ролями.

– Я не хочу ни с кем меняться, – обиженно сказала Камелия, выбираясь из палатки. Подойдя к кромке реки, она присела на корточки. Опустила ладони в  темноту воды.

– Ты счастлив? – спросила она.

Он задумался, потом глубокомысленно заметил:

– Жизнь большинства людей заключается в том, что они все время ждут какого-то счастья.  Хотя, по-моему, мало, кто понимает, что это такое. У  очень многих нет ощущения счастья.

– Надо же, – с иронией заметила Камелия. – Ты не только художник, но и еще и философ.

–  Это не я придумал. Это сказал один  писатель.

– Какой писатель?

– Не помню. Впрочем, неважно. Но я не хочу жить в постоянном ожидании чего-то, я желаю быть счастливым здесь, сейчас и всегда, – сказал Том. – Не мечтать, а жить в реальности. Да, я полностью свободен.  От денег, карьеры, политики, условностей, мнений и всего такого прочего.  Я стремлюсь познать свою сущность и суть окружающего меня мира. Хотя когда смотрю, что творится вокруг, то возникает ощущение, что мир все больше и больше сходит с ума.

– Глупости, мир таков, какой есть. И был таким всегда. А я, вот, действительно несчастлива  и живу в ожидании чего-то… Хотя не знаю, чего именно.  Наверное,  ищу некий идеал. Впрочем, нет, говорю глупости. Потому что мне сейчас  плохо и одиноко. Просто  недавно у меня был парень, а теперь его нет. Он совершил преступление, оказался подлецом и трусом. А вот ты совсем не мужчина моего идеала.

– Но ты сегодня со мной, а не с кем-то другим.

– Так получилось. Сейчас ты мне интересен. А завтра, может, уже нет.

– Странный у нас разговор, если учесть, что еще вчера мы не подозревали о существовании друг друга.

– Да? Ты так думаешь? Хорошо, я тебе сейчас задам еще более странный вопрос.

– Говори.

– Ты хотел бы на мне жениться?

– Что?

– Ну, вот ты сразу затушевался.

– Потому что вопрос и в самом деле неожиданный. А в прочем, – он бросил на нее чуть иронический взгляд, –   отвечу: да.

– Потому что я дочь президента?

– Нет, потому что ты забавная личность. Не похожая на других. Мне такие нравятся.

– Знаешь, пожалуй, я останусь у тебя на несколько дней. Если ты не возражаешь.

 

  1. Ранним утром

 

Том проснулся оттого, что палатку кто-то резко обрушил,  плотная ткань упала ему на  лицо, и стало трудно дышать. Тут он услышал, как закричала Камелия:

– Отстаньте от меня. Я с вами никуда не пойду.

Барахтаясь в темноте, Том шарил вокруг себя рукой, пытаясь сообразить, где находится фонарь и топорик. Но внезапно верх палатки откинулся. В рассветной полутьме было видно, как двое крепких мужчин тащили упирающуюся Камелию.  Она кричала, вырывалась, потом, когда мужчины слегка ослабили хватку,   обернулась,  и Том услышал ее срывающийся голос:

– Я тебя обязательно найду. А ты не забывай меня.

Однако когда Том хотел броситься ей на помощь, чья-то крепкая рука буквально пригвоздила его к земле. Раздался  звук мотора удалявшейся машины. Его освободили, и он увидел рядом с собой двух накаченных парней с гнусными, как ему показалось, ухмылками на губах.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил Том.

– Ты знаешь, кто она? – спросил один из них, головой показывая в ту  сторону, куда увели Камелию.

– Да, – кивнул Томми. – Это дочь президента. Она мне сама об этом поведала.

– Сама? – переспросил первый и почему-то поморщился. –  Вы давно с ней знакомы?

– Со вчерашнего вечера. А вы, наверное, из секретной службы? – догадался Том. – Из тех, кто стоит рядом с президентом, изображает часть народа, когда он изредка выходит в люди. Только выражение  лица у вас обычно отнюдь не народное. Я вас сначала принял за бандитов.

Секретные агенты переглянулись.

– Что вы с ней здесь делали? – внушительно спросил первый.

– Ничего, – пожал плечами Том. – Разговаривали.

– И только? – агенты  снова переглянулись, и один из них сказал: – Так вот, заруби себе на носу. Ее здесь не было, и ты ее никогда не видел. Понял?

– Почему? – возразил Томми. – Она спала вместе со мной в палатке. Только, конечно, об этом кричать на каждом углу я не буду.

– Спала? С тобой? – у обоих полезли глаза на лоб.

– Совсем не то, о чем вы подумали, – засмеялся Том.

– А ты сообразительный парень, – произнес первый. – Пожалуй, даже мне нравишься.

–  Что ты с ним цацкаешься? – отреагировал второй. – В общем так, парень, если будешь много болтать, тебе не поздоровится.

– Я же  вам сказал, что болтать не люблю, – сказал художник и спросил: – А почему вы такие сердитые?

– Не твое дело, – сухо буркнул второй.

– Тяжелая у вас, видно, служба. Я бы так не смог.

– Да уж куда тебе, – усмехнулся первый.

Он оглядел опрокинутую палатку:

– Ты что, здесь живешь?

Том кивнул.

– Ты бродяга?

– Нет, я свободный  человек. Художник, – гордо ответил Том.

– А чем занимаешься?

– Чем еще может заниматься художник – пишу, рисую.

– Ладно. Рисуй пока.

И оба неспешно удалились. Том услышал, как один из них, кажется первый, пробормотал:

– Охранять самого, конечно, хлопотно, но… А вот дочь его – не приведи господь.

Они уехали, но спустя полчаса появилась другая машина, и трое здоровенных парней в балаклавах и  черной униформе, с короткими автоматами наперерез вытащили Тома из палатки,  надели наручники, собрали его пожитки  и увезли с собой.

 

  1. В камере

 

–  Ты кто?

Солидный мужчина в штатском сверлил взглядом Тома. У  него было холеное лицо, снисходительно-спокойный взгляд, уверенные и неторопливые движения. Он знал себе цену и осознавал значимость вверенной ему сейчас миссии.

– Художник.

– Это твоя писанина? – он  небрежно показал на разбросанные по столу рисунки.

– Моя. Только это не писанина.

– А что?

– Творчество.

– Хм…, творчество…, ну ладно. Скажи, ты давно познакомился с этой девушкой?

– Нет, только вчера?

– Что у тебя было с ней?

– Ничего.

–  Ты знаешь, кто она?

–  Она назвала себя дочерью президента.

– Ха-ха-ха,  это психически больная девушка, убежавшая из сумасшедшего дома. Она всем твердит, что дочь президента. Мания величия. Ты когда-нибудь раньше встречал  настоящую дочь президента?

– Нет.

– Вот видишь. Теперь скажи, будет ли дочь президента ходить в рваных джинсах и валяться в палатке с первым попавшимся?

Том не ответил.

– Вот так-то. Я думаю, теперь ты все понял.

Следователь снова стал перебирать рисунки. Потом долго разглядывал один из них.

– Чей это портрет? – он показал на  карандашный  набросок какого-то мужчины.

– Не знаю. Я часто пишу случайных людей, если кто-то мне понравится.

– И чем он тебе приглянулся?

– У него мужественное лицо и честные глаза.

– Надо же! А что,  это для тебя важно?

– Да. А для вас разве нет?

Мужчина не отреагировал на реплику Тома.

– А что еще для тебя важно? – спросил он.

– Жажда знаний и поиск истины.

– И что, по-твоему, истина?

– Недавно я понял, что истина – это то, что никогда не познается до конца. К ней только можно приблизиться. Как и к идеалу. Но чем ближе к ней приближаешься, тем дальше она отдаляется от тебя. Поэтому истина – это вечное познание мира, бездонная копилка, которая никогда  не наполнится, но которая всегда может спасти.

– Ну и ну. Мудрено. Кто  только вбил тебе в голову такую чушь. Все гораздо проще. Истина,  к примеру,  в том, что сейчас ты сидишь в тюрьме. И попробуй ее опровергни.  Хотя согласен – общей истины никогда не бывает,  на одно и  то же событие каждый смотрит по-разному – все  зависит от точки зрения и цели. Вот ты, например, считаешь  себя невиновным, а я утверждаю, что ты – преступник. И кто из нас прав? Так-то.

Том с удивлением слушал следователя. Тот, как ни в чем не бывало, спросил:

– И все же, откуда ты знаешь этого мужчину?

Том пожал плечами. Он уже понял, что с этим чиновником откровенничать нельзя.

– Да как я могу всех запомнить! – воскликнул он. – Ко мне многие приходят,  одни, чтобы просто поболтать, другие просят написать их портрет. Кто-то за рисунки дает мне деньги. На них я и живу.

Чиновник подумал, потом спросил:

– А ты знаешь, почему тебя привезли сюда?

Том снова пожал плечами.

– Нет.

– Тебя обвиняют в том, что ты пытался изнасиловать психически нездоровую девушку. Она сама  нам об этом  рассказала.

Том удивленно вскинул голову.

– Не верю. Покажите мне ее.

–  В свое время все узнаешь. А пока тебе придется посидеть в камере.

–  За что? И как долго?

– Ты совершил серьезное преступление. Надо проверить, нет ли за тобой еще чего-то. Глядишь, и на пожизненное лишение свободы наберется.

 

  1. Две недели назад

 

Время от времени художнику хотелось одиночества, и тогда он уходил  туда, где никто из знакомых не мог его найти. В тот раз он нашел пристанище под мостом. Том любил ночью наблюдать реку. Ночная река – это совсем другая история. Не то, что днем. В ней больше загадок, тайны, мистики – то есть как раз того, что будит и питает воображение. Для художника это самое главное.

В ту безлунную ночь Тому не спалось, что-то тревожное шевелилось в душе, но он никак не мог понять, что именно. Облака почти  сплошь покрывали небо, и от этого свинцовая поверхность реки казалась пугающе мрачной.

Он  сидел на берегу, под мостом, когда услышал, как подъехала машина, потом раздались какие-то подозрительные звуки, приглушенные голоса. Чей-то голос скомандовал – «раз-два-три», и в воду полетел тяжелый предмет. Странные люди, сделав свое непонятное, но, похоже, нехорошее дело, сразу уехали.

Том, вглядываясь в  темную реку, заметил, что брошенный тюк вроде как шевелится, и  бросился в воду. Подплыв, он увидел тонущего человека, который с трудом держался на воде. Рук и ног его не было видно, лишь  виднелась голова, которую он вытягивал из последних сил, пытаясь поймать последние крупицы воздуха. Но некий груз упорно тянул его вниз, и еще мгновение –  он исчез бы под водой.

Том обеими руками обхватил тело тонущего со спины, поражаясь его тяжести и  энергично отталкиваясь от воды ногами, с трудом  потащил  к берегу. Здесь он освободил  руки человека от веревок, а  рот от скотча и стал делать искусственное дыхание.

– Где я? – еле слышно прошептал спасенный мужчина.

Том наклонился над ним. Глаза незнакомца были закрыты,  он тяжело дышал.

– Вы у меня, – сказал Том, обрадованный тем, что тот пришел в себя.

– У кого?

– Меня зовут Том. Вы в безопасности.

Незнакомец открыл глаза. Сознание с трудом возвращалось к нему. В полутьме Том видел, что он пытается сосредоточиться, неловко шарит взглядом по поверхности палатки.

– Все как в тумане. Плохо вижу. Ничего не помню.

– Лежите, лежите. Вам лучше пока не волноваться.

Вдруг незнакомец встрепенулся, как будто что-то толкнуло его, и стремительно поднялся. Тут же застонал и снова упал на спину. Однако резкое движение и боль окончательно вернули его  к действительности. Он поднял на Тома осмысленные глаза.

– Расскажите, как я здесь очутился? – спросил он.

– Вы были сброшены с моста. К счастью, я успел вытащить вас. Иначе вы бы утонули. У вас были связаны  руки.

– Сволочи. Они вкололи мне какой-то наркотик, все тело ломит. А вам спасибо. Вы кто?

– Я художник. Скажите, что это за люди? Бандиты?

– Если бы, – усмехнулся незнакомец и добавил.  – Они хуже бандитов, ибо лицемерно прячутся под маской порядочных людей.

– За что они решили с вами расправиться?

– Долгая история. Если вкратце, то они считают, что я   перешел им дорогу. А дорожка у них ох, какая  скользкая!

…Утром, после завтрака, незнакомец попросил Тома позвонить по  номеру телефона, который продиктовал, и произнести следующую фразу: «Лавина пришла в движение».

Так Том и сделал. На другом конце мужской голос обрадовано сказал, что они немедленно приедут. И действительно, буквально через полчаса возле моста остановилась дорогая машина. Из нее вышли двое мужчин. Они помогли спасенному подняться и  бережно отвели его к автомобилю. Затем один из мужчин вернулся к Тому, крепко пожал ему руку и сказал, что его благородный поступок забыт не будет.

 

  1. В камере (продолжение)

Художник мрачно сидел на лавке перед пустым столом. Мысли у него были невеселые, под стать месту, в котором он находился.  Камера  полутемная, душная. У стены – узкая кровать под тонким одеялом.

Металлическая дверь с лязгом распахнулась, и появился мужчина средних лет  с  гладкими, зачесанными назад волосами. Его острый  с насмешливым прищуром взгляд устремился на Тома. Он сел на лавку напротив молодого человека и сказал.

– Я хочу с тобой поговорить.

– Мы разве знакомы? – хмуро отозвался Том. – Почему на ты? Здесь так принято?  И кто вы?

– Да ладно. Не будем играть в кошки мышки. Я из службы безопасности.

– Безопасности чьей?

– В том числе, и твоей, – усмехнулся мужчина.

– Я преступник? –  спросил Том.

–  Ты перешел некую границу.

– Какую?

– Двойную, – усмехнулся мужчина. – Знаешь, когда едешь на машине, тебя от встречки отделяет прерывистая, сплошная одинарная или сплошная двойная линия. Так вот,  нарушать двойную – самое опасное дело.

– У меня нет машины, – отрезал Том.

Чиновник положил на стол тонкую папку, которую принес с собой, облокотился на нее. Потом повторил:

– Нам надо поговорить.

– Почему здесь, в тюрьме?

– Так надежнее. Обычно тут люди становятся сговорчивее.

– Я не из таких.

– Увидим.

–  За что меня посадили в тюрьму? В нашей стране – демократия или тоталитаризм? Я раньше считал – демократия.

– И то, и другое.  Или ни то, и ни другое. Как хочешь, так и понимай. Чистой демократии нет ни в одной стране. К тому же есть еще такое понятие, как безопасность государства.

– Я не посягал на безопасность государства.

– Ну-ну, а что ты делал под мостом недалеко от резиденции президента?

–  Писал. Я свободный художник и занимаюсь творчеством там, где мне удобно. У вас странная логика:  а если бы я просто проходил мимо резиденции президента, вы бы меня тоже задержали по какому-то нелепому подозрению?

– Ладно, не будем заниматься  схоластикой и тратить попусту время. Перейдем к серьезным вопросам.

– А если я откажусь говорить с вами.

– Это тебе невыгодно.

– Хорошо. Я выслушаю вас.

– После нашего разговора тебя освободят. Ты куда-нибудь уедешь и сможешь там заниматься любимым делом. Исчезнешь, одним словом. По-моему, отличная идея.

–  И что  я должен сделать за такую милость? – ехидно спросил Том.

– О, совсем немного. Никаких разговоров о том, что  случилось с тобой вчерашней ночью. Считай, что все это тебе приснилось.

–  А если я не соглашусь?

Агент сощурил глаза и холодно заметил:

– Я тебе это не советую.

Он вытащил из тонкой папки уже знакомый портрет мужчины и, вперив в Тома проницательный взгляд, спросил:

– Кстати, ты знаешь этого человека?

Художник с досадой ответил:

– Нет. Я об этом уже говорил

– Это  очень опасный государственный преступник, и  ты должен помочь нам его поймать. Но если ты его скрываешь, – тут сотрудник сокрушенно покачал головой, – тебе может сильно не поздоровиться.  Постарайся это запомнить.

– Зачем  вы мне угрожаете? Я и так пойму, без угроз. Если это государственный преступник, я помогу. Только я не знаю, где он находится

– Не знаешь?

– Нет. И еще мне нужна гарантия.

– Какая? – живо  спросил его собеседник.

– Гарантия в том, что вы мне не врете. Если мне солгали, что у меня в палатке была не дочь президента, а сумасшедшая девушка, то могу ли я верить, что разыскиваемый вами мужчина – опасный преступник?

На лице чиновника мелькнуло удивление, а потом он рассмеялся:

– А ты совсем не глуп, как я погляжу. Считай, что мы заключили с тобой сделку. Гарантию тебе  я обещаю.

Том остался один. Странное чувство владело им. Он не то чтобы испугался. Просто, будучи человеком весьма далеким от политики и всяких интриг, связанных с нею,  от  понимания особенностей государевой службы, он никак не мог взять в толк, почему и за что его держат в тюрьме. Совершенно не нужная ему девушка,  оказавшаяся дочерью президента, случайно  встретилась на пути и повела нить его  судьбы в непонятную сторону. Она совсем не вписывалась в целостную картину его жизни, которую он запланировал, решив полностью посвятить себя искусству. Случайная и досадная помеха.

Впрочем, нет, не помеха, а, похоже, источник серьезных неприятностей, которые, как паутина, опутали его со всех сторон   и стиснули в своих липких объятиях. И он понимал, что так просто от них теперь не отмахнешься. Поэтому должен принять какое-то решение.

Через три часа его действительно освободили. Чиновник, который его допрашивал, дал команду подчиненным: «Установить за ним скрытое наблюдение. Он сам нас приведет туда, куда надо».

Но этого Том, конечно, не знал. Когда он прошел два-три квартала, размышляя о превратностях судьбы, а также о том, что ему теперь делать, возле него  вдруг остановился автомобиль.  Распахнулась дверь, и не успел растерявшийся Том опомниться, как оказался в кабине. Тут же машина резко рванула с места и  умчалась с бешеной скоростью.

 

Часть вторая. Президент

 

  1. В президентском дворце

 

Редко ему удается – вот так посидеть в кресле  и просто поразмышлять. Все дела да дела. День Президента расписан по минутам. Да что там день – многое  распланировано на недели, на месяцы вперед! Это только со стороны кажется, что жизнь Президента – делай, что хочешь.  Всё в твоих руках, и все тебе подчиняются. Ничего подобного – он повязан по рукам и ногам. Он – словно раб на галерах: ежедневно гребет и гребет, и конца-края этому не видно.

Президент сидел за столом, что находился возле стены его рабочего кабинета, обрамленного мореным дубом. За спиной – герб страны, государственный флаг и президентский штандарт.

Да, он не лишен тщеславия, но этот маленький грешок он может себе позволить.  Тем более для этого имеются основания. Есть, что записать в актив. Он любит свою страну и многое сделал для нее.  Его проницательность, решительность, умение отстаивать  интересы  государства известны многим

Но быть главой в этой стране – сложная штука.  Очень важно не застрять в прошлом, но и не заблудиться в настоящем. Президенту его держава напоминала порой необузданную кобылицу, которую надо то пришпоривать, чтобы разогнать, то удерживать, чтобы она не пошла вразнос. Да, требуется сильная рука, твердость духа и гибкий ум, чтобы ею управлять.

Действительно, как и чем объединить нацию,  часть  которой смотрит назад, считая идеальным то, что уже  кануло в историю. Другая часть, наоборот, проклинает прошлое и многих ее  деятелей. Кто-то недавние события называет благом, а кто-то – несчастьем и трагедией. И надо сказать и те, и другие имеют  основания любить или ненавидеть Понятно, что иллюзии вылечивает время, которое вроде бы должно расставлять все по местам. Правда, не всегда у него это получается.

А есть еще одна значительная часть людей, которые лично не знают событий прошлого, так как родились позже,  но особо не думают и о будущем. Просто они   болеют пофигизмом, бродят, как слепые котята по темному чердаку, особо ни на что ни надеясь и живя по принципу – куда кривая выведет,  а там посмотрим.

Есть, конечно,  в его стране и умные, и деятельные. Есть те, кто смотрит на запад, иные – на восток, а третьи –  вообще никуда не смотрят, уповая на некий самобытный путь развития. Есть очень бедные, есть состоятельные, и наконец, очень богатые – у каждой группы свои специфические интересы. И разница между ними  порой огромная.

Как все эти противоположности объединить, направить к единой цели? Где она, и возможна ли в его стране? Но ведь как-то и чем-то надо сплачивать людей. Найти общую идею, которая не разделяла, а консолидировала бы общество.

Как безболезненно перевернуть очередную страницу, чтобы устремиться дальше?  Перевернуть так, чтобы  из книги истории его страны не были вырваны целые куски, чтобы ее содержание не было нарушено, как уже не раз случалось.

Конечно,  ему, Президенту, хочется быть нужным и полезным всем, но….  Увы, такого не бывает даже в самом идеальном обществе.  Всегда найдутся те, кто чем-то недоволен, не нашел себя, или просто натура у них такая – вечно негодующая, готовая постоянно протестовать и чего-то требовать, живя по принципу – чем хуже, тем лучше.

Он-то прекрасно знает, насколько обманчива бывает тишина. Сегодня  о тебе  говорят только хорошее…  Правда, нередко только до тех пор, пока ты у власти. Но лишь тебя не стало,  вдруг оказывается, что  многое ты делал не то и не так, как надо. И  новая власть начинает вешать на тебя всяких паршивых собак. Или что еще похуже – смешивать с грязью и всячески порочить. Увы,  неблагодарные люди  часто ниспровергают кумиров, которым еще недавно поклонялись.

А вот он не хочет, чтобы память о нем осталась плохой. Укрепить страну и заложить основы для  ее полнокровного будущего – так он понимал суть своего предназначения.

Вот только интересно, как  потомки назовут время его правления? Застоем? Развитием? Стабилизацией? Демократией? Авторитаризмом? Диктатурой? Ну, любят  у нас вешать ярлыки.

Скоро он уйдет в отставку. Для себя он такое  трудное решение  уже принял. Но Президент понимает, что стоит только об этом  гласно объявить, может начаться такое – ни приведи господь! Однако и тянуть долго нельзя,  опасно сидеть во власти до старческого маразма. На дряхлеющего правителя всегда смотрят с насмешкой или со злорадством. И очень редко – с сочувствием. Нужно поймать так  называемый «золотой момент», чтобы уйти достойно.

Его ближнее окружение  уже что-то почуяло и зашевелилось.

Увы, нет еще в его стране традиции цивилизованной передачи власти. Кое-кто,  неважно, стоящий возле трона или вдали от него,   едва почуяв слабину, тут же начинает рвать на себя одеяло, жестко прокладывать к власти дорогу и бить себя в грудь:  мол, лишь он  один достоин быть правителем в этой стране!

И кто знает, каким будет следующий глава государства. История показывает, что после сильного правителя на его место часто приходит слабый. Не получится ли так, что новый правитель захочет  подправить под себя конституцию, что полномочия президента откроют дорогу новоявленному диктатору и  станут угрозой для  стабильности и процветания  страны?

Нет, не забвения страшился Президент.  Разрушение  уже достигнутого – вот чего он опасался больше всего.

Значит, и здесь Президент обязан что-то придумать и предпринять.  Нужна надежная система противовесов и сдержек. Устои государства ни в коем случае не должны дрогнуть или пострадать. За прошедшее  столетие  его страну не раз корежило и выворачивало наизнанку. Рушились режимы, сопровождаемые сильнейшими потрясениями, уничтожалось то, что казалось прочным и незыблемым.  В его уже бытность государство, одержавшее в прошлом великие победы, вдруг развалилось, как карточный домик. И страдал от этого, в первую очередь, народ. Исчезали идеалы и ценности, исповедуемые годами, и многие переставали понимать, что им делать и как себя вести. И пускались, кто во что горазд.

Он не должен этого допустить. Страна  в своем прежнем облике может исчезнуть, а  вот Родина – никогда.

Конечно, чтобы в стране сформировалось что-то стоящее, чтобы  наладилась  и гармонично развивалась жизнь, чтобы выработался у народа стойкий иммунитет ко всякой заразе, необходимы десятилетия созидательной работы, внутреннего и внешнего спокойствия. Внешнее  спокойствие  государства обеспечивается сильной армией и гибкой дипломатией, а внутреннее – гармоничным балансом сил,  верно расставленными приоритетами и поддержкой масс.

Он это хорошо понимает.

Президент тяжело вздохнул. В последнее время он обнаружил в себе эту привычку: в  долгих размышлениях и при трудно разрешимых ситуациях – вздыхать. Может, действительно, устал? Неужели у него нет больше того упорства и решимости, что было раньше, а  вся работа продолжается лишь по накатанной, в силу инерции? Может, только создается  видимость движения?  Маховик вроде как крутится, но…  впустую.

Нет-нет, тут же возражал себе Президент. Имеются еще и силы, и желание, есть, как говорится,  порох в пороховнице. И люди ему доверяют, и результаты имеются.

Утверждают, продолжал размышлять Президент, что тяжело расставаться с властью. Уж очень она заразительна, очень уж прилипчиво и  заманчиво все, что с ней связано. Нет-нет, только не это!  Не дай  бог войти во вкус власти и оказаться в плену этого самого вкуса.

И все же, все же… Он ведь много сделал полезного.

Кстати, а были в истории правители, которые добровольно отдавали свою власть? Говорят, в древнем Риме некий  Диоклетиан снял с себя  императорское бремя  и уехал в далекую провинцию, чтобы выращивать капусту. И ни за что не соглашался вернуться в столицу.

А российский император Александр I – победитель Наполеона? Говорят, он был утомлен бременем правления и высказывал мысли отречься от престола. Его терзали душевные муки из-за того, что над ним, как дамоклов меч, висело   клеймо отцеубийцы.       Потом император уехал в Таганрог – и, то ли там умер, то ли, согласно легенде, покаявшись, превратился в старца Федора Кузьмича. Так и оставил он после себя некую двойственную память и неоднозначное воспоминание.

Президент встал из-за  стола и подошел к окну. Перед ним раскинулся огромный пустынный двор,  в разных концах которого стояли  скучающие солидные мужчины в гражданской одежде  –  из его службы безопасности.

Дальше – за оградой виднелась прогуливающаяся толпа.

Он вспомнил, как месяц назад молодежь  неожиданно устроили флешмоб  в честь дня его рождения. Несколько десятков молодых людей пританцовывали на площади перед воротами резиденции, поднимали вверх руки и выкрикивали «Поздравляем!». Потом  над их головами оказались  куски материи с крупными буквами, люди выстроились  так, что образовались слова «С днем рождения!». Приятно, конечно.

Его служба безопасности засуетилась, он из окна своего кабинета наблюдал, как забегали сотрудники, потом появилась полиция, однако участники флешмоба уже растворились в толпе. Когда начальник охраны докладывал об этом несанкционированном мероприятии, Президент, усмехнувшись, сказал, что благородные порывы  людей не надо удерживать.

В оппозиционной прессе  тут же появились сообщения, что все это было устроено вроде как специально и с подачи самого Президента. В его стране такое нередко: чем искреннее чувство, тем подозрительнее оно кажется.

А вообще, к молодым у Президента  было особое отношение. Он любил с ними общаться, видел в них продолжателей начатого  им дела. Они  должны взять то лучшее, что он сделал, и повести страну дальше, к ее процветанию. Старшее поколение устало от борьбы за существование и несбывшихся надежд. Многие прожили свою единственную жизнь ради громогласно провозглашенного  светлого будущего, которое так и не наступило. И были разочарованы. Конечно,  пришлось этим люди нелегко, им достались непростые времена, и ставшее привычным чувство безысходности сформировало в них психологию долготерпения, выживания и внутреннего протеста. А еще привило мысль о том, что власть им  постоянно что-то должна, хотя они упорно не доверяли этой самой власти. Что ж – их можно понять.

Нынешнее же молодое поколение иное – не отягощенное гирями прошлого.

Хотя по своей сути эта молодежь мало чем отличается от той, которая была в его время. Те же устремления – да, состояться в этой жизни, поиски себя, желание иметь прочную материальную основу, та же восприимчивость ко всему новому  и передовому. Она подвижна и легка на подъем. Как и раньше,  крутится она до поры до времени в своих молодежных интересах и проблемах. Правда, у нынешней молодежи есть еще кое-что – она  более свободно мыслящая, раскованная, динамичная,  больше надеется на себя и свои силы. Она выросла в спокойное время, не знает тревог  и волнений, выпавших на долю родителей. Он вспомнил, как  в молодости остался на какое-то время без работы, отечеству он вдруг оказался ненужным, и чтобы прокормить семью – жену и маленького ребенка, вынужден был подрабатывать таксистом.

Президент давно понял, что перед молодежью надо смело  ставить серьезные задачи. Так было раньше, в стране его прошлого, когда  сам он еще был школьником. Если молодежь ощущает причастность к важным делам, то быстрее созревает, взрослеет и мудреет. Нужно только формировать достойную нишу для такой молодежи. Иначе  она, не имея четких ориентиров,  принимается сама искать себе  кумиров и занятия, причем далеко не самые лучшие. Или вдруг  некий чужой дядя начинает ее накручивать, стремясь юными руками вытаскивать из огня жареные каштаны.

«Молодежь, молодежь…», – снова подумал Президент и поморщился.

Мысли его плавно перетекли к собственной дочери, и лицо омрачилось. Как легко размышлять о молодежи в целом, но чего стоят все эти рассуждения, если твое собственное дитя доставляет столько хлопот и огорчений, что хоть за голову хватайся!

Он подошел к подоконнику, где на специальных подставках стояли  несколько кашпо с его любимым цветком – кустарниковой камелией. Он ухаживал за цветами сам. Вот и сейчас, сунув палец  на глубину фаланги в почву, он определил на ощупь степень ее влажности. Потом из кувшина с отстоянной водой, куда добавил несколько капель лимонной кислоты, аккуратно полил все горшки, а их было ни много ни мало – десять. Красные, розовые, белые, с удивительными оттенками – эти изысканные цветы всегда вызывали его восхищение. Уход за ними успокаивал его и упорядочивал  мысли.   Еще  была у него мечта – вывести камелию особого темно-синего цвета, да вот только руки все не доходили. «Уйду на пенсию и стану садоводом», – усмехнулся Президент.

Его любовь к цветам выразилась в том, что и дочь с самого рождения он стал называть – «Камелия». Так у нее появилось второе имя, которое, впрочем, скоро стало основным.

 

  1. Ночью, несколько дней назад

 

Что может быть упоительней  этих ночных гонок по городским улицам? Они  будоражат  нервы, наполняют такой мощной энергией, что все струны в тебе натянуты и звенят.

Их было несколько отчаянных стритрейсеров на превосходных автомобилях, которые именовали себя клубом «32» – по количеству участников. У них был любимый проспект, на котором они устраивали гонки по ночам. Почему именно там – объяснить никто не мог, просто так сложилось. Они здесь собирались за полночь, после посиделок в элитном клубе или ресторане, и начинали гонять. Или, выстраиваясь в линию, словно на параде, двигались во всю ширину проспекта. Другие водители их опасались, сразу уступали дорогу и сворачивали в сторону.

Еще мажоров забавляла реакция полицейских, которые останавливали их за чересчур рискованную езду. Им нравилось смотреть  на вытягивающиеся лица стражей порядка, когда те узнавали, кто  родители этих безбашенных молодых парней и девушек, а затем, отдав честь, благоговейно отпускали. Хотя мажоры знали, что за их спинами  полицейские матерят их  на чем свет стоит.

В ту ночь они мчались на «гелике» под двести километров, играя в «шашечки», то есть, перескакивая с одной полосы на другую, а то и забираясь на встречную полосу. В машине их было двое, он такой сильный, смелый, уверенный в себе – за рулем, а она,  веселая и влюбленная в него  – рядом.

Ах, до чего приятна эта бешеная езда по ночному городу! Да еще с любимым, да еще с ощущением, что  жизнь полна удовольствий и  ярких красок.  Правда, она осторожно намекнула, может, лучше не гнать так, на что парень  лишь снисходительно рассмеялся.

– Не бойся, ничего не случится. Все под контролем. Когда скорость за двести, машина превращается в дьявола. И ты управляешь этим дьяволом. Не он, а я – хозяин этой жизни. Что может быть  круче и приятнее?  Вау!

Но в какой-то момент мажор не справился с управлением, машину  занесло, резко развернуло, отбросило, и она ударилась о встречное такси. Водитель и женщина, находившиеся в нем, погибли на месте, а они, отчаянные головы, остались живы и невредимы.

Парень, пошатываясь, вышел из автомобиля, подошел к разбитому вдребезги такси, обошел его вокруг и медленно вернулся на место.

– Они мертвы? – тихо спросила она.

– Похоже, – пожал он плечами. – Там ничего не видно.

Он долго сидел, склонив голову на руль, потом поднял на нее глаза и совсем не свойственным ему просительным голосом произнес:

– У тебя права есть?

–  Есть.

–  Давай пересядем.

– Зачем? – удивилась она.

Он  снова пожал плечами.

– У меня прав нет. К тому же я выпил.  А ты дочь президента, тебе ничего не будет.

Она с удивлением посмотрела на парня. От его былой самоуверенности не осталось и следа.

–  Ты что, готов меня подставить? – удивилась она.

– Почему подставить, – возразил он. – Просто ищу наилучший выход из создавшегося положения. Надо решить эту проблему. Надо сделать так, что мы ни в чем не виноваты. Твой отец нам поможет.

– То есть, как ни в чем не виноваты? – растерянно переспросила  она. – Ведь погибли люди.

–  Ну, погибли и погибли. Что делать, если они оказались здесь в тот момент, когда мы ехали. Их уже не вернешь. А я еще молод, у меня впереди целая жизнь.

–  Мой отец никогда не пойдет на это.  Да я и сама не буду к нему обращаться, – сказал Камелия, отвернувшись к окну и закусив губу.

– Ладно, не хочешь и не надо, – после некоторого раздумья произнес мажор. –  Ты только полиции скажи, что  сама была за рулем и что ты –  дочь президента. И все уладится.

Она, сжав зубы, помотала головой.

–  Ах так, вот, значит, какова твоя любовь! – негодующе воскликнул парень. – Ради меня ты ничего не хочешь сделать.

Камелия долго глядела на него, как будто впервые увидела.

–  А ты, оказывается, не только трус, но и  подлец, –  задумчиво и грустно заметила она.

Подъехала полицейская машина, из нее выбрались двое – молоденький лейтенант и средних лет капитан. Лейтенант оглядел то, что осталось от такси, присвистнул и покачал головой. Затем по рации вызвал скорую помощь. Капитан подошел к сидящим в «гелике» и велел предъявить документы.

–  Послушай, капитан, – развязно бросил ему молодой человек. – Ты знаешь, кто я и эта девушка? Она дочь президента, а я ее жених, то есть в скором времени – зять самого. Ты понял?

Такая наглая напористость часто помогала избежать ответственности за различные нарушения.  Камелия бросила быстрый взгляд на своего бывшего возлюбленного и возмущенно воскликнула:

– Что ты врешь! Какая я тебе невеста и  дочь президента!

– Выйдите из машины, – сурово сказал капитан. –  И предъявите документы.

Оба выбрались наружу. Камелия показала свое водительское удостоверение.

– Ну да, какая вы дочь президента,  – сказал капитан. – У вас и фамилии разные. Ваши документы? – обратился он к парню.

– У меня их нет. Я забыл  дома.

– Кто был за рулем в момент аварии? – спросил полицейский.

Камелия молчала. Парень как-то криво усмехнулся.

– Вызывай следственно-оперативную группу, – приказал капитан лейтенанту. – А вы поедете с нами в отделение.

–  Послушай, капитан,  – горячо заговорил парень. –  Давай договоримся. Мы можем сделать так, что ты скоро станешь майором и даже полковником. Хочешь? Или тебе деньги нужны, сколько – два, три миллиона? Завтра они у тебя будут.

При свете фонаря Камелия заметила, как гневно вспыхнули  глаза капитана, а на щеках заходили желваки. Но он справился  с собой и, стараясь быть спокойным, сказал:

– За неповиновение сотруднику полиции предусмотрена отдельная статья в уголовном кодексе. И еще одна – за попытку дачи взятки. Прибавь сюда причинение смерти двум человекам. У тебя на зоне будет  много времени, чтобы обо всем хорошенько подумать.

– Ну, это мы еще посмотрим, – зло пробормотал парень.

Садясь в патрульную машину, Камелия услышала, как капитан тихо сказал подчиненному: – Как я их ненавижу. Они думают, что за деньги можно все.

В отделение полиции капитан написал подробный рапорт о происшествии, в том числе, о попытке дачи взятки. Правда, ни словом  не обмолвился  о том, что в разговоре упоминалась дочь президента.  Тем более, что сама она себя таковой не признала. По опыту он знал, что подобная информация наделает в их ведомстве страшный переполох, да и ему самому может не поздоровиться. Так что лучше держать язык за зубами: меньше знаешь, крепче спишь.

С Камелии взяли объяснение и отпустили домой,  а мажора задержали.

 

  1. Несколько лет тому назад

 

Детская или подростковая боль – как долго она остается в сердце и как сильно влияет на дальнейшую судьбу человека?

После того, как президентская чета рассталась, Камелия некоторое время жила  у отца. Единственный большой разговор у него с  дочерью состоялся именно в тот день, когда мать после развода покинула квартиру. Камелии недавно исполнилось шестнадцать.

– Ты уже совершеннолетняя,  дорогая Камелия, – говорил отец, когда они поздно вечером сидели в ее комнате. Одинокая  зеленая лампа на столе уютно освещала помещение. Камелия с ногами устроилась на диване и слушала отца. А он, то садился на диван, рядом с ней, то вставал и ходил по комнате.  –  Я буду разговаривать с тобой, как со взрослым человеком. Наши отношения с мамой исчерпали себя. Ты, конечно, вольна поступить, как желаешь: можешь остаться со мной, а я хотел бы, – подчеркнул он, – именно этого, или уехать с мамой.

Он говорил медленно, тщательно подбирая слова.

– Что значит «отношения исчерпали себя», папа? – глухо спросила Камелия, – я этого не понимаю. Вы же  любили друг друга, много лет были вместе. И вдруг расстались. Что случилось?

– Когда есть любовь – люди живут вместе. Но когда любовь кончается, то они расходятся.

– Почему она кончается? – спросила Камелия.

Однако ответа не получила.

– Значит, и ко мне у тебя когда-нибудь кончится любовь? – настаивала дочка.

– Не утрируй, пожалуйста. Любовь к детям – это совсем другое.

– Какая разница, – пожала Камелия плечами. – Да, двое расходятся, – обиженно, совсем по-детски, запричитала она, – а о третьем человеке забывают. Я хочу, чтобы у меня были и отец, и мать. Но почему-то меня об этом не спрашивают.

– Что ты, дочка? Я же люблю тебя. Я всегда буду заботиться о тебе. Ты ни в чем не будешь знать нужды. И с мамой сможешь встречаться, когда захочешь.

– У тебя появилась другая женщина? – Камелия пристально посмотрела на отца.

– С чего ты взяла? – он также внимательно взглянул на дочь.

– Мужчины не разбивают семью  не из-за чего. Обычно они так делают, когда у них появляется новая женщина, – серьезно заметила Камелия.

– Откуда ты знаешь, как поступают мужчины? – удивился  отец. – Откуда у совсем юной девицы такие понятия?

– Знаю, – упрямо заявила дочь.

– Нет у меня никакой женщины, – сказал отец.

– Ты уверен?

– Да.

Слезы выступили на ее глазах Камелии.

– Эх, отец, если бы ты знал, как тяжело быть дочерью человека, который является президентом. И, наверное, – его женой. Впрочем, дело не в этом. Маму я понимаю. Не надо мне говорить о любви, якобы ушедшей без всякой причины. Мама объясняла по-другому. Она сказала, что у тебя есть другая женщина. И еще добавила, что свою работу, свою должность ты ставишь гораздо выше семьи. Она не желала быть так называемой «первой  леди»,  но хотела оставаться просто женой и женщиной. Вот и все. И больше я с тобой на эту тему не хочу говорить.

Президент тогда впервые в жизни солгал дочери. Солгал по-крупному. У него действительно уже появилась Милослава. И его очень тяготила двойственность, и даже тройственность создавшегося положения. Семья, дочь, новая любовь, ответственные обязанности президента страны. Так долго продолжаться не могло, ему надо было делать выбор. Конечно, не между государственным долгом и  личным чувством, тут никаких сомнений у него не было.  Нельзя смешивать работу и любовь.

Выбор был  в  рамках  главного вопроса: должен ли он сохранять семью, когда ее, как таковой, уже нет? Или делать вид, что у него крепкие семейные отношения, любящая жена и примерная дочь?

Хотя надо признать, что Президент  старался тщательно скрывать  свою личную жизнь. Он и так у всех на виду. Стоит ему чихнуть, как  за тысячу километров у кого-то тут же начиналось воспаление легких. А тут развод! Президент в его стране – это ведь еще и моральный авторитет. На него смотрят миллионы, на него многие равняются.  Не пострадает ли его престиж?

Нет, лицемерие еще хуже. И в какой-то момент он честно и публично объявил, что разводится с женой. И, надо сказать, его откровенность большинством населения была оценена, если не положительно, то нейтрально и спокойно. Не он первый, не он последний.

Однако  все-таки остался невыясненным вопрос: как на его решение повлияла новая любовь? Хотя никто никогда его с любовницей не видел.

…Через некоторое время Камелия категорически сказала, что хочет жить отдельно. Отцу она  заявила, что не желает пользоваться его протекцией, теми возможностями, которые доступны ей, как дочери президента, а хочет самостоятельно чего-то добиться в этой жизни. Президенту ничего не оставалось, как только развести руками.

Она окончила школу, поступила в университет, на факультет журналистики.  Еще в школе подростком, страдая от одиночества, она открыла для себя необъятный мир интернета. Это было заманчиво, ново и жутко  интересно. Возникло ощущение удивительной свободы в сочетании с легкостью общения и, что немаловажно – невидимостью. Ах, как  было весело!  У нее появилась масса виртуальных друзей и знакомых. Можно говорить с ними о чем угодно или совсем не говорить, а выражать свои эмоции путем смайликов, лайков, дизлайков и прочих символов, которые заботливый интернет предоставлял в огромном количестве и ассортименте.  Все тебе на блюдечке преподнесено, и напрягаться особо не надо.

Впрочем, скоро примитивные шаблоны и стандарты  безличностного общения ей надоели,   болтовня ни о чем, фразы, брошенные в никуда, однотипная и малосодержательная переписка непонятно с кем перестала волновать. Ее  тоскующая натура требовала живого чувства, участия,   теплого  взаимного движения, принятия и отдачи.

Вот тогда она и познакомилась с одним симпатичным юношей. Он сам ее нашел в безграничном  интернетном пространстве. Переписка с ним отличалась от всего того, что было раньше. Высокий, уверенный в себе блондин на фото рядом с красивой машиной сразу ей понравился.

Как ловко он покорил ее сердце, как мило и остроумно шутил, какое  внимание проявлял. Утром, когда она включала компьютер, то сразу получала  нежное приветствие и заботливый вопрос, как ей спалось. Потом шли долгие разговоры о том, какой кофе она любит, какая музыка и кино ей больше по душе и прочая и прочая –  бесконечная милая болтовня молодых людей, которые симпатизируют друг другу и хотят еще больше взаимно понравиться. Киберпространство сделало свое дело, и обоим захотелось большего.

И вот, когда он предложил ей свидание, она с удовольствием согласилась, так как была уже влюблена. Нет, не в конкретного человека, а в тот образ, который сложился в ее душе. Но разве она могла тогда понять разницу?

После недолгой переписки они встретились, и он ввел ее в круг бесшабашных, ночных гонщиков.

…А потом наступило горькое разочарование.

 

  1. В служебном кабинете

 

Их  было двое  из ближайшего окружения Президента.  Особо к нему приближенных. Одного из них назовем для краткости  Бастом, а второго – Алексом. Оба являлись  самыми доверенными лицами главы государства. Хотя, конечно, учитывая осторожный, где-то даже подозрительный характер Президента и те проверки, которые время от времени он устраивал своим подчиненным, доверительность  там, наверху, – понятие  относительное и весьма неустойчивое. Но к этим двум высшим сановникам он всё же относился несколько по-иному, чем к остальным, и  все важнейшие дела  проводил через них. Их мало кто знал в лицо, на телевидение они не светились, в газетах не выступали, широким массам были неизвестны. И, естественно, как водится – между их службами  была конкуренция и шла негласная война за влияние.

Сейчас Баст сидел за огромным столом, позади которого на стене висел портрет Президента, и внимал тому, что ему докладывал подчиненный из сверхсекретного отдела, которому поручались очень деликатные дела. Впрочем, у Баста  была поразительная способность: слушать собеседника и одновременно размышлять о чем-то своем, даже если течение его собственных дум и тема доклада не пересекались. Вот и сейчас – он выслушивал подробное сообщение о дочери Президента, а сам раздумывал, какие последствия может иметь информация о том, что Алекс остался жив.

Рисунок того самого бездомного художника лежал у него в особой папке в ящике стола. То, что на нем был изображен именно Алекс, а не похожее на него лицо, сомнений не было.

Баст уже распек начальника  сверхсекретного отдела, да так, что тот с инфарктом срочно слег в госпиталь. Почему так халатно отнеслись к столь ответственному поручению? Где профессионализм сотрудников, которым платят хорошие деньги именно  за то, чтобы они тихо, без последствий, делали свою работу?

«Костоломы», «головотяпы», «криворукие» (эти и  еще более сочные эпитеты так и сыпались из уст Баста) ничего лучшего не придумали, как сбросить тело в реку, даже не убедившись, жив человек или нет. Наверняка были пьяные. И как назло под мостом находился этот художник. Случайно ли  все это или тут налицо сговор и предательство? Вот о чем раздумывал сейчас всесильный Баст.

–  С девушки не спускать глаз ни днем, ни ночью, –  гневно приказал он подчиненному. – Следить, чтобы у нее не было мобильника, чтобы она ни с кем не общалась. Любые попытки контактов пресекать немедленно. Даже мышь не должна проскочить,  даже комар не должен проскользнуть. Лично отвечаете  за это головой. Обращаться с ней чрезвычайно предупредительно, куклу, которую она просит,  дать, но предварительно убедиться, что в ней ничего не спрятано. Обо всех шагах докладывать мне незамедлительно.

У Баста было досье на всех молодых людей и девушек, с кем проводила время Камелия. «Золотая молодежь» всегда была под его особым вниманием – они одного круга, их родители богатые и влиятельные люди,  в основном лояльные Президенту. А то, что  детки проводят время весело, беззаботно и с размахом – ну что ж, дело их молодое. Правда, безалаберные поступки детей давали Басту дополнительные рычаги воздействия на их родителей, чем он охотно пользовался.

Последний случай  дорожного происшествия, связанный со смертью  таксиста и его пассажирки,  в котором были замешаны Камелия и ее  теперь уже бывший  возлюбленный. потребовал от Баста определенных усилий.  Надо было сделать так, чтобы он не стал достоянием журналистов и общественности. Парня срочно отправили за границу, честные сотрудники полиции получили серьезное повышение по службе, уголовное дело, правда, возбудили, но экспертиза показала, что у такси, якобы, не сработали  тормоза, и это явилось причиной столкновения с «геликом». Отцу того парня заступничество Баста обошлось в несколько миллионов в валюте.

Президенту о чрезвычайном происшествии было доложено, он попытался было поговорить с дочерью, она, молча, с угрюмым видом выслушала его, потом сказала, что больше в ночных гонках участвовать не собирается, а с парнем расстается навсегда. На этом инцидент был исчерпан.

Некоторое время назад Президент, проводя очередное совещание со своими советниками, намекнул о том, что, возможно, не будет баллотироваться в очередной раз на высший государственный пост. Даже не намекнул, просто, когда об этом зашла речь, перед ответом чуть запнулся, задумался и неопределенно пожал плечами. Этого оказалось достаточно. Такие неясные намеки были несвойственны Президенту, обычно никогда не раскрывавшему до конца свои карты и любившему использовать эффект неожиданности.

Баст и Алекс тогда удивленно переглянулись и одновременно подумали, нет ли в его реакции какого-либо подвоха, не устроил ли им Президент очередную проверку на верноподданность, или иными словами – на «вшивость». Баст тогда  категорически запротестовал и заявил, что ни в коем случае Президент уходить в отставку не должен во имя стабильности и спокойствия в государстве. А Алекс ничего не сказал.

Именно тогда Баст понял, что пришло время для решительных действий, а то, что главный его соперник сидит здесь, напротив него с серьезным и непроницаемым лицом, он знал и раньше.

Они были разные, можно  сказать, что где-то даже противоположности друг другу.

Алекс вдумчивый, рассудительный, спокойный, решения принимал после тщательного взвешивания всех нюансов, предложения, которые он выносил на утверждение Президенту, всегда отличались глубоким анализом и прочным обоснованием.  Мозговой центр, одним словом.

Баст из породы живчиков, энергичный и решительный, легко улавливал мысль Президента, быстро воплощал ее в жизнь, о чем немедленно и с удовольствием докладывал главе государства. Еще на нем висела обязанность оберегать неприкосновенность личной жизни Президента, его семьи, следить за тем, чтобы никакая лишняя информация не просачивалась наружу. При случае, наоборот, окутывать некоторые дела и решения плотным  шлейфом тумана. Надо отметить, здесь он был мастер и с подобными задачами справлялся обычно блистательно.

И отношения с подчиненными они строили по-разному. Алекс почти никогда не повышал голос, требовал от сотрудников своего аппарата глубокого изучения проблемы  и тщательно продуманных действия, а при неудаче – искать не виновных, а причину, которая привела к ней.

Баст же считал, что в его ведомстве командует только один человек – он сам, а все остальные – это  безотказные исполнители, и что хорошая взбучка только взбадривает подчиненных.

Но самое главное – взгляды на многие проблемы у них были противоположные. Если Баст считал, что опираться нужно на элиту, довольно узкую группу самых богатых в стране людей, которые всегда поддержат и помогут деньгами, то Алекс, напротив, был категорически против того, что кучка  богатеев жирует, в то время как миллионы живут в бедности. Он считал, что распределение национального богатства должно быть более справедливым, чтобы каждый в стране – и он повторял это слово дважды – каждый мог реально обеспечить себе и своей семье достойную жизнь. «Мы должны сделать нашу родину – страной больших возможностей для всех и каждого, а не только для элиты», – утверждал он.

И надо сказать, Президент к нему прислушивался.

Баст с раздражением называл высказывания Алекса популистскими, однако понимал, что если тот выступит с такой программой в качестве кандидата в президенты, используя к тому же свое влияние в средствах массовой информации, то поддержка миллионов ему будет обеспечена. А этого Баст допустить не мог.

Когда они в тот раз вышли из кабинета Президента, Баст насмешливо сказал:

– Что, Алекс, будешь теперь расчищать себе место на Олимпе.

– Нет, Баст, – в тон ему ответил Алекс. – На Олимпе будет тот, кого выберет народ.

– Брось, ты всегда был хорошим демагогом. Верно, уже продумал, как дело прокрутить, когда старик на пенсию уйдет.

– Послушай, Баст. Думаешь, не понимаю, куда ты клонишь. Не стану скрывать, но я сделаю все, чтобы  ты не попал туда, куда метишь.

На том они расстались. Баст знал, что Алекс располагал компрометирующими  материалами, которые мог  использовать против него. А коли так, значит, настало время играть в открытую  и действовать быстро и радикально. Баст в качестве примера  для себя часто вспоминал древнюю притчу. Правитель одного небольшого государства спросил знаменитого мудреца, что надо делать, чтобы власть всегда оставалась прочной. Мудрец ни слова не сказал, а пошел  по  хлебному полю, вырывая самые сильные колосья и оставляя только средние и слабые. Тот правитель  все правильно понял – надо вовремя убирать опасных соперников.

И когда в ведомстве Баста случилась такая страшная промашка, как  неудачное покушение, а затем и  таинственное исчезновение Алекса, то все сотрудники секретной службы, весь специальный и вспомогательный аппарат  были поставлены на уши. Но напасть на след пропавшего пока не удавалось.

Тут еще куда-то запропастился  художник.  Впрочем, последнее обстоятельство не особо беспокоило Баста, по всей видимости, художник, действительно случайно встретился с Алексом. Хотя, по опыту, Баст знал, когда  появляется цепочка случайностей, то следуют искать систему,  закономерность.  И выявлять тех, кто за ней стоит.

Он встал с кресла и принялся неспешно ходить по кабинету. Давно задуманный им план приведен  наконец в действие. Серьезная, рискованная игра  всегда доставляла ему  особое удовольствие, чуть  ли не физическое наслаждение. И Баст почти никогда не ошибался, потому что прекрасно  знал правила игры, которые сам же формулировал и осуществлял, доведя до совершенства. Даже свои провалы он мог обставить так, будто сделано это специально, чтобы расслабить противника, убедив его в своей некомпетентности, а  потом прихлопнуть.

Но сейчас он понимал, что в затеянной им ныне чрезвычайно сложной и опасной авантюре на карту поставлено очень многое – не только его карьера, свобода, но и, пожалуй, даже жизнь. Однако чувствовал в себе силы идти до конца и победить. Для этого у него есть все:  знание, опыт, деньги и мощный аппарат. А еще – безграничное честолюбие.

 

  1. На приеме у президента

 

Президент принял Баста в рабочем кабинете, как всегда, спокойно, доброжелательно, не показывая своим видом даже  малейшей  тревоги.  Хотя оснований    для нее было более чем достаточно. Баст отметил, как Президент осунулся за эти сутки и какие усталые у него глаза. Не было в них прежнего блеска и энергии.

Они, как обычно, сидели друг напротив друга за брифинг-приставкой к рабочему столу, и Президент внимательно слушал доклад подчиненного.

Каждое утро Баст из разных источников получал сведения о важнейших событиях в стране и мире за прошедшие сутки. Эта обязанность давала ему определенные преимущества – владея информацией, он мог контролировать и ситуацию. Окончательная оценка оставалась, конечно, за Президентом, но Баст, пользуясь предоставленными ему полномочиями, имел возможность подать информацию так, как считал нужным,  по-своему фильтровать и интерпретировать.

Сейчас главный вопрос, который интересовал Президента, был, конечно, о дочери.

– Последний раз ее видели в обществе бездомного художника, –  докладывал Баст. – Она оставалась с ним до утра, после чего оба исчезли.

– Где это было? – спросил Президент.

– Под Каменным мостом. Там у художника стояла палатка, в которой он ночевал.

– Совсем не думает об отце. То ночные гонки, то  сумасбродные выходки, то какой-то бездомный, – Президент сокрушенно покачал головой, потом встал из-за стола, в задумчивости подошел к окну. – Кто этот художник?

– Родился и вырос в благополучной семье, отец  и мать – врачи, у художника есть младший брат.

– Тогда почему  вы назвали его бездомным? – перебил Баста Президент.

– Потому что несколько месяцев назад он ушел из семьи. Родители до сих пор не могут понять, почему он это сделал.

– Чем он занимался все это время?

– Скитался по стране, рисовал и продавал свои рисунки. С месяц назад обосновался под мостом.

– Зачем?

– Якобы занимался там рисованием.

–  Покажите мне его работы.

Президент снова сел за стол, долго и внимательно рассматривал заранее подготовленные Бастом листы бумаги.

– А  что это за фигуры женщин?  Кто они? Его любовницы?

– Это  пока не удалось установить.

– Да,  похоже, личность более чем сомнительная, с низкой нравственной ориентацией и социальной ответственностью. Чем он смог прельстить Камелию?

– Трудно сказать. Возможно, пообещал нарисовать ее.

– Найдите его во что бы то ни стало.

– Обязательно. Хотя…

– Что хотя? – Президент насторожился.

Баст выждал паузу, печально опустив глаза, но затем твердо произнес:

– Есть серьезные основания подозревать, что Камелию похитили.

Президент побледнел и  привстал с кресла:

– Да вы что?

Баст ожидал такой реакции и быстро сказал:

– Мы  уже приняли все необходимые меры.  Думаю, совсем скоро будем знать, где находится ваша дочь.

Баст видел, каких усилий требуется Президенту, чтобы взять себя в руки. Обычно Президент не терялся  в острой ситуации, любой выпад мог быстро нейтрализовать, остроумно выдать ответ или даже высмеять оппонента так, что тому оставалось только в растерянности развести руками. Но сейчас Президент выглядел удрученным.

– Почему вы начали доклад не с этого, а стали рассказывать про какого-то художника? – глухо спросил он.

– Мы проверяем все версии,  здесь важна любая деталь. Не исключено, что художник  – один из похитителей и действовал в сговоре с  сообщниками. Камелия, как я уже сказал, исчезла сразу же после встречи с художником. И он, кстати, тоже.

– Так, – размышлял Президент, – какие, на ваш взгляд, могут быть последствия?

–  Я сделал все возможное, чтобы не было утечки информации.

– Дальше.

– Похитители себя пока не обнаруживают. Здесь могут быть следующие варианты: шантаж,  требование выкупа или, –  Тут Баст многозначительно поглядел на Президента, – прямое политическое давление на главу государства. Эти направления мы тщательно прорабатываем  и принимаем контрмеры по нейтрализации действий противника. Но, чтобы до конца уяснить их намерения, надо подождать  дальнейшего развития событий.

– Ждать, ждать! – не сдержался Президент.–  У нас нет времени. Вы понимаете, какую это даст пищу для наших врагов? Нет, не о том я говорю –  с дочерью может случиться все что угодно.

Баст молчал. Конечно, он все понимал.

– Почему вы считаете,  что похитителей было несколько? – спросил Президент.

–  Организовать и провести такую операцию в одиночку невозможно.

Баст, как всегда, говорил уверенно и убедительно, но осторожно. Он  действовал по давно испытанному правилу – говорить одно, а два других варианта держать в уме. Ибо на всякий случай у него было заготовлено несколько запасных версий.

И тут он выложил свой важнейший козырь – показал еще один рисунок, который находился у него в особой папке.

– Что там? – спросил Президент, беря в руки лист бумаги.

– Портрет вашего бывшего советника Алекса. Его нарисовал тот самый художник.

– Что? – Президент, словно боясь запачкаться, бросил рисунок на стол. – Вы хотите сказать, что они связаны друг с другом?

– Именно так, мой Президент. Скорее всего, они действовали совместно. Не зря  так называемый художник почти месяц сидел под мостом и дожидался там появления Камелии. Это, конечно, чудовищный  сговор против Президента и государства. Вы же помните, что Алекс исчез накануне. Нами установлено, что перед этим он перевел огромные суммы в иностранные банки на подставных лиц. Мы сейчас допрашиваем всех сотрудников его службы. В прежнюю пору таких людей называли врагами народа и расстреливали, как бешеных собак. Иногда жаль, что сейчас другое время.

Баст знал, что Президент не прощает предательства и всегда жестко реагирует. Когда пару дней назад он докладывал об исчезновении Алекса, Президент еле сдерживал себя от гнева. В самом сердце власти долгое время орудовал предатель. Сколько вреда он успел причинить?

И куда  смотрела вся доблестная служба безопасности, возглавляемая Бастом, которая упустила оборотня и не сберегла его единственную дочь! И какая шумиха может подняться в его стране и за границей, когда тайна всплывет наружу!

Впрочем, Баст ожидал такой реакции Президента, на его упреки  у него   заранее был готов ответ.

– Осмелюсь напомнить,  недавно вы дали указание не заниматься аппаратом Алекса и им самим, так как он вам пожаловался на то, что мы мешаем ему работать.

– Да-да, – сокрушенно сказал Президент. – Я помню. Теперь ясно, зачем ему это надо было.

– Что касается вашей дочери, то, поверьте,  мои сотрудники с ног сбились, охраняя ее, – докладывал Баст, – но она…

– Ладно, не продолжайте. Я без вас знаю.

– Моя служба работает днем и ночью. Есть серьезные наработки. Уверяю вас, мой президент, через два-три дня мы разыщем Камелию.

Президент долго молчал, потом печально сказал:

– Баст, ты остался у меня один. Прошу, не подведи меня.

– Да, господин Президент, на меня вы, без сомнения, можете положиться, – торжественно произнес Баст. – Я с вами навсегда. Однако у меня есть маленькая просьба.

– Какая?

– Если предатель будет найден и окажет  активное   сопротивление, могу ли получить санкцию на его уничтожение?

Президент после продолжительного раздумья произнес:

– У нас, конечно, правовое государство, но здесь мы имеем тот самый исключительный случай, когда причиненное зло может и должно обернуться добром.

 

  1. Зацепки прошлого

        

Президент, хотя и не подавал на людях виду, но тяжело переживал предательство Алекса. С ним он выиграл предыдущие выборы, приблизил его к высшей власти, с ним советовался по важнейшим государственным делам. Никогда до этого Алекс не подводил его, не давал повода усомниться в своей честности и компетентности. Президент ценил Алекса еще за то, что в отличие от многих подчиненных тот не был бессловесным исполнителем, имел собственную точку зрения, порой не совпадающую с мнением Президента.  Нередко Президент, выслушав аргументацию Алекса, соглашался с его предложением.

И вдруг на тебе – такое вероломство, можно сказать, внезапный удар кинжалом в грудь. Почему? Найти достойное объяснение поступку Алекса, Президент так и не смог. Человек имел огромную власть, деньги, положение, однако…

Получается, что он, глава государства, не так уж  хорошо разбирается в людях и чего-то в этом подчиненном недосмотрел. Впрочем,  власть и деньги нередко развращают самых, казалось бы, порядочных и честных. Так что Алекс тут не исключение. К тому же, Президент считал, что глава государства виновным по природе своей быть не должен. Если что-то пошло не так – то грешны в этом подчиненные. А он – высший авторитет, за ним – последнее и  самое верное слово.

Президент стоял возле своих любимых цветов у окна, но мысли его были далеко.

В свое время  российский император Николай I  беседовал со многими декабристами после  их неудачного восстания, желая понять мотивы их действий. Люди из высших слоев общества, имеющие важные должности, обласканные судьбой, готовы были положить на алтарь борьбы всё: богатство, свое положение, свободу и даже жизнь.  Ради чего? Вот и Президент очень хотел бы посмотреть сейчас в глаза Алексу, как  и чем тот объяснял бы свой коварный поступок.

Хотя, конечно, та и нынешняя ситуации отличаются друг от друга. Там, вроде, благородные мотивы и высокие цели у восставших, а здесь – примитивная корысть, какие-то низменные интересы. Но и те, прежние, и этот, нынешний – посягнули на власть, на ее авторитет, а такое не прощается. Впрочем, любая власть считает  себя, если не идеальной, то самой правильной, и попробуй переубедить в этом заблуждении.

Президент вернулся к столу, посмотрел на часы, встроенные в письменный прибор из малахита, и поморщился. Сейчас должна произойти встреча, которую он ее как бы  и желал, а вроде и не очень. А чего больше – хотел или нет – он так и не разобрался.

– А ты стал  более пунктуальным, – заметила миловидная женщина средних лет в строгом деловом костюме, войдя в просторный кабинет и  показывая кивком головы в сторону часов. – Прямо секунда в секунду. Неужели исправился? Не то, что раньше, когда даже на свидания умудрялся опаздывать.

Президент встал ей навстречу, в ответ на ее слова тоже улыбнулся, но так, как  только он умел, – одними губами, глаза его при этом оставались чуть настороженными и словно подернутыми некоей пленкой, за которой нельзя было разглядеть, что он думает и чувствует. Президент, как бы извиняясь, слегка развел руками.

– Ты ведь знаешь, дорогая Милослава, эта вредная привычка у меня с детства. Да-да. Вроде дам себе слово больше не опаздывать, и опять… Я и в школу опаздывал, и в институт. И даже на службу, за что не раз получал нагоняй. А  однажды, представь, опоздал на встречу с английской королевой, из-за чего чуть было не разгорелся международный скандал.  Пришлось соврать, что погода подвела, и самолет позже вылетел. Борюсь, борюсь,  и, как видишь, небезуспешно.

Президент, как гостеприимный хозяин, широким жестом пригласил сесть – но не  возле   рабочего стола, а  в кресло, которое находилось  в углу в паре с таким же. Рядом с креслами стояла кадка с шикарной японской камелией. Тем самым он предлагал не формальный формат беседы, а более доверительный, можно даже сказать – дружеский, личный.

Женщина  предложение не приняла и устроилась за  официальным переговорным столиком, на котором  разложила документы, вытащенные из папки. Президент уселся напротив. Их разделяло небольшое  пространство, чуть больше полуметра, но Президент невольно подумал, что даже самое маленькое расстояние  вдруг может оказаться  непреодолимым.

Он давно не видел ее, она по-прежнему красива, изящна, одета, как всегда, безупречно, у нее великолепное чувство вкуса и стиля. Но что-то в ней появилось новое. Президент наконец понял, что именно. Выражение  ее глаз. Этот взгляд, словно направленный на некую постоянную внутреннюю боль. Взгляд на острие иглы. Милослава легким жестом поправила короткие  светлые волосы. Принесли чай и узорчатое печенье.

– А ты по-прежнему любишь «зеленый» и без сахара, – заметил Президент.

– Ты это помнишь? – усмехнулась Милослава.

– Я все помню, – сказал Президент.

Прозвучало это как-то излишне многозначительно, и наступило неловкое молчание. Чтобы его преодолеть, Президент спросил:

–  Ведь ты занимаешься благотворительностью. Как у тебя дела? Чем я могу помочь?

– Мы – скромный фонд, и не отказываемся ни от какой искренней помощи.

– Знаю, что ты часто ездишь в горячие точки. Не страшно?

– Я ведь еду туда не воевать, а привожу с собой лекарство и продовольствие. И люди это понимают. Впрочем, –  добавила она, – никто гарантий дать не может,  да и мы никогда не уверены в том, что сможем вернуться оттуда живыми.

–  И все равно едешь, –  покачал головой Президент.

– А как иначе? – удивилась женщина. – Кто-то должен помогать людям, попавшим в беду. Вы политики, у вас  важные государственные дела,  вы мыслите  глобальными категориями: интересами страны, национальной безопасностью и всем таким прочим. И перестаете чувствовать самого обычного человека. Войны развязывают политики, а страдают,  увы – простые люди.

Президент развел руками – что тут поделаешь:  таков реальный мир, и не он его создал таким.

Переводя разговор на другую тему, он сказал:

– А ты изменила прическу.

Она не ответила.

– Слышал, что на следующих выборах ты решила баллотироваться в президенты? – осторожно  спросил он: – Зачем тебе это надо?

– По-моему, главная  и естественная цель любого человека – быть счастливым, а основная обязанность любого политика – помочь ему в этом. Кто-то живет с мыслью сколотить состояние, построить дворец, купить машину, уехать заграницу, а кто-то хочет сделать жизнь всех людей лучше. Но для этого надо  что-то изменить  в нашем мире.

–  Даже так! Ты решила спасти мир?

– Люди устали от неопределенности, тревог, неуверенности в сегодняшнем и завтрашнем дне. Им надоело ждать и надеяться непонятно на что или на кого. А раз так – они перестают верить в справедливость и честность. Многие не могут понять, почему они живут вроде как в богатой стране, но так бедно. Они хотят жить – хорошо, достойно.

– Сказано громко, – усмехнулся Президент. – Но я ведь тоже этого желаю. Только  некоторые считают, что могут сделать это легко и быстро. Что стоит  им добиться власти, как сразу все изменится к лучшему. Как по мановению волшебной палочки. Они думают, что только они владеют ключом к успеху и всеобщему счастью. Страшное заблуждение. В жизни гораздо сложнее. Почему-то мало кто задумывается о том, что власть  – это не привилегия, а бремя, и очень тяжелое.  И ответственность. Нужно находить равновесие  между  разными силами и интересами, идти на компромиссы, часто нелегкие и не всегда выгодные, ощущать давление и постоянно выслушивать критику. Все это – ох как непросто. Да что там говорить! И учти, борьба за власть – вещь жестокая. Нужно быть готовым ко всему – не просто к тому, что  тебя критикуют, а к оскорблениям,  безосновательной компрометации, уметь переносить обиды, биться и держать удар. Не для слабых  и нежных женщин это дело.

–  Нежной могу быть, но не слабой. Ты ведь сам знаешь. Совсем недавно мы одержали маленькую, но великую победу. Некоторые твои распоясавшиеся «бояре»  считают, что им все дозволено. Пример? Пожалуйста. Старинный город,  город горизонталей, а не вертикалей, невысокие дома-картинки из прошлого века. Так вот, кто-то из «бояр» решил в самом центре поставить новый офис в виде высокой иглы, а для  этого расчистить место, разрушив старые дома и сломав веками сложившуюся архитектуру. Не любят «бояре» ни свою страну, ни ее историю. Ты как-то назвал их «людьми мира»,  а это  значит, что они –  вроде как без родины, без своих корней. То есть, живут по принципу – перекати поле. Куда дует ветер прибыли, наживы, туда и они. Так вот жители города, настоящие патриоты, взялись за  руки, окружили живой цепью это место и стояли так, сменяя друг друга, несколько дней и ночей, не давая технике  разрушать дома. Я тоже там находилась.  Холодно было, мы костры жгли, как в боевое время. Жильцы близстоящих домов приносили нам еду и горячий чай. И мы победили: отступил-таки «боярин», испугался идти против народа. Да ты слышал, наверное, об этой истории.

–  Бояре, –   рассмеялся Президент. –  Остроумно.  Теперь мне только остается ввести опричнину.

Женщина ничего не ответила, отрешенно глядя перед собой. Президент помнил эту ее привычку: она смотрит своими глазами-вишенками вроде бы в сторону,  а не на собеседника, но стоит чуть отвлечься, как кидает на него быстрый и зоркий взгляд. Хотя поймать этот  взгляд очень непросто. Когда-то такая манера, свойственная ей, приводила его в восторг, в ней было что-то неуловимое, таинственное и зажигательное.

– Знаешь, что больше всего мне нравится в старом и добром фильме «Гараж», – задумчиво проговорила Милослава. – И кто мой самый любимый герой. Худенькая, маленькая женщина, такая скромная, серая мышка, на вид слабая, но удивительно сильная,  честная и справедливая. Перед ней монолит, сплоченная команда, молотом их не прошибешь. Каждый горло готов перегрызть за свой маленький мирок, за свою собственность, за «место под солнцем», как объявил некий  колоритный персонаж из того же фильма.  А она смогла пробить брешь в незыблемой, казалось бы, стене  и перевернуть сознание десятков людей. Разве это  не достойно восхищения и подражания?

Президент сделал глоток чая и устало произнес:

– Давай  больше не будем о политике. Поговорим о тебе или…, о нас самих.

Женщина усмехнулась:

–  Здесь совсем не о чем говорить.

Президент вздохнул:

–  Ну, хорошо. Расскажи тогда о своем фонде.

– У нас  маленький офис. Штат крохотный, в основном добровольцы. Мы считаем, что даже 100-200 рублей должны доходить до наших подопечных, а не идти на зарплату персоналу. Существуем на то, что присылают люди. Помогаем больным, бездомным, сиротам. Иногда зайдешь в дом, а там маленький ребенок со страшной и редкой болезнью. Посмотришь на него, и сердце разрывается. У матери пособия или зарплаты  едва на еду хватает. А лекарства стоят миллионы. Вот и начинаешь через телевидение, прессу просить людей. Очень многие откликаются – кто десятку, кто сотню, кто тысячу.  Редко, но кто-то из богатых поможет. Люди у нас отзывчивые. Так и собираем на лечение. Совестно просить, но мы вынуждены это делать. Иначе детишки умрут.  Вот только государство, которое именует себя сильным, почему-то стоит в стороне и вроде как ничего не замечает. Стыдно за такое государство.

– Да-да,  – воскликнул, покачав головой, Президент и что-то черканул в своем блокноту. –  Конечно,  ты права. Я обязательно подумаю, что тут можно сделать. Знаешь, мне очень не хватает вот таких честных и ответственных людей. Если я предложу тебе серьезную должность…

– Нет, – как бритвой отрезала женщина.

– Жаль, жаль.  Ладно, но я готов внести  в ваш фонд свои личные сбережения. Примешь?

– Хорошо. Наш текущий счет найдешь на сайте. Только у меня к тебе просьба. Мы собрали группу волонтеров и объявили, что будем контролировать, как соблюдаются права избирателей. Но наш счет оказался заблокированным налоговой службой. Без объяснения причин. А поскольку в нашей стране только Президент решает всё и вся, прошу тебя вмешаться. Думаю, это как раз президентское дело – устранять произвол, – усмехнулась она.

– Конечно, конечно, – с готовностью кивнул Президент и снова что-то записал в  блокноте.

Милослава встала, собираясь уходить. Потом повернулась к Президенту:

– А ты никогда не задумывался, уважаемый Президент, почему люди,  не очень-то надеясь на закон, правосудие и местных чиновников, стремятся, главным образом, обратиться к тебе.

– Ну да.  Значит, люди мне доверяют, верят в меня.  Так и должно быть – ведь я же гарант законности и справедливости.

Она вздохнула:

– Люди называют это  рулить в ручном режиме. Не слышал такое определение? Но в ручном режиме просто управлять велосипедом. А вот для огромного корабля, он не подходит. Тут нужна высококвалифицированная, умная и сплоченная  команда, каждый из которой знает свой маневр  и  отлично владеет вверенным ему участком. И главное – люди этой команды должны думать об общем деле, а не о своем кармане. Тогда и корабль будет  уверенно идти в нужном направлении.

– Ты не совсем права. Когда граждане обращаются непосредственно  ко мне, я от них узнаю об их бедах и проблемах. Не от чиновников, которым невыгодно выставлять свои недоработки.  Заодно вижу, как эти чиновники на своих местах рулят. Так что, тут ты совсем не права, – уточнил он. –  А большим кораблем нужно  иногда и вручную управлять.

– Только в исключительных случаях, –  резко сказала Милослава.

Она направилась к двери, но здесь снова остановилась:

– Очень жаль, что так называемые государственные интересы, как их понимают многие чиновники и олигархи, далеко не всегда совпадают с потребностями простых людей и общества, – сердито говорила она. – Ты начинал с хороших идей и выдвигал много дельных предложений, но всё ли смог реализовать?  Ты допустил слишком большое различие в доходах между узкой группкой и миллионами остальных.  А теперь сам в затруднении, что  делать дальше и как поступить. Увы, создать купле-продажную систему – невелика заслуга. Общественные узы при неограниченном неравенстве легко разрываются, а это чревато опасными потрясениями. Неужели история ничему не учит? Выпустить джина из бутылки просто, а попробуй его обуздать и затолкать обратно.

– Спасибо, – вдруг сказал Президент.

– За что? – удивилась Милослава.

– За откровенность. Со мной давно никто так не разговаривал.

– И еще, – она чуть помедлила, как бы в сомнении: говорить или нет, и все же выдохнула, – подумай о судьбе своей дочери.

Нарочно или невзначай она затронула его самую больную тему.

– Зачем ты так? – встрепенулся Президент и поморщился, словно от зубной боли. – Подожди.

Женщина, будучи уже возле двери, остановилась, искоса глянула на Президента.

– Что-то случилось?

Президент направился  было в сторону Милославы, но, дойдя до середины комнаты, остановился.  Глянул на нее несвойственным ему потерянным взглядом.

– Моя дочь пропала, – выдохнул он.

– Что? Не может быть! –  сострадание, впрочем, смешанное с некоторым недоверием, мелькнуло в глазах женщины.

– Да-да, это ужасно.

Милослава подошла к нему и взяла за руку. Они направились к дивану, стоящему возле стены, где пестрели кадки с камелией, и сели рядышком. Ну, совсем как  прежде, как два близких друг другу человека.

– Рассказывай, – потребовала женщина.

– Ее нет уже три дня, –  глухо сказал Президент. – Моя служба безопасности  с ног  сбилась. Дочь словно сквозь землю провалилась. И никакой информации. Если ее похитили, то…

– Может, она у матери?

– Нет, ее мать после развода уехала в родные места и проживает там.  Дочь  к ней не приезжала.

– Камелия отличалась чрезмерной самостоятельностью, – задумчиво заметила Милослава. –  Возможно, это ее очередная выходка. Погуляет и вернется.

– Нет – грустно заметил Президент. – Ее сумасбродные поступки были  всегда под контролем. Я никогда не понимал, чего она желает, к чему стремится? У нее столько возможностей, гораздо больше, чем у кого-либо,  прекрасные условия  для образования и профессионализации: учись в лучших школах и университетах – пожалуйста. Только дерзай. Полная свобода  выбора.

– Может, ей надо было  что-то другое?

Он  схватился за голову, сжав ее обеими руками. Молчание затянулась.

– Ты знаешь, – Президент с горестным видом глядел перед собой. – В последнее время мне все чаще приходит мысль: что важней – быть главой  большой страны или  просто хорошим отцом своей дочери? Я всегда  оправдывал себя тем, что отвечаю  за  страну, за жизнь и судьбы миллионов людей. Вечно был занят, вечно в государственных делах. И, похоже, упустил свою дочь.

– А сейчас? – спросила Милослава.

– Что сейчас? – напрягся Президент. –  А-а-а, теперь-то  я понимаю, что государственные дела – это далеко еще не все. Как  мудро сказано  в пьесе, кажется, «Стакан воды»: Европа может подождать, если на первое  место выступает любовь. Хотя сама пьеса – прекрасный пример тому, как опасно мешать политику с  любовью. Но ведь надо чем-то жертвовать.

– Зачем жертвовать? Наверное, самое правильное – быть  и хорошим отцом, и  достойным президентом, – наставительно заметила Милослава.

Он грустно усмехнулся:

– Ты, как всегда, права.  Эх, если бы ты знала, как бы много я отдал, чтобы сейчас увидеть свою дочь живой и здоровой.

– Даже свой пост президента? – спросила с легкой иронией она.

Он укоризненно посмотрел на нее. Женщина сочувственно дотронулась до него рукой. Он прижался  к ней щекой и  смущенно улыбнулся:

– Увы, президенту  нельзя показывать свою слабость. Ему кто угодно может пожаловаться, а вот он – нет. Некому. Разве что самому себе,  и то, когда никто не видит.  Вот только тебе, пожалуй, могу.

Милослава промолчала. Движимая состраданием, она готова была обнять его, утешить, успокоить. Ах, если бы не эти двоякие  зайчики, проскальзывающие порой  в его взгляде, эти глазки-шторки, за которыми часто  не видно, что конкретно они скрывают. Истинное ли чувство или что-то иное? Их силу и неоднозначность она уже когда-то испытала на себе.

– Только ты отдалилась от меня, –  с каким-то  глубоким, особенным смыслом добавил Президент.

– Ты  ведь знаешь почему, – сухо ответила она.

– Да-да.

Милослава, поднимаясь, вдруг рассмеялась.

– Бедный ты, несчастный. Вот станешь самым обычным человеком, то и  любить тогда  сможешь кого угодно, и слабости свои показывать, и  делать разные глупости.

 

  1. На берегу реки

 

Том открыл глаза, огляделся. Небольшая обитая  вагонкой комната, из мебели – кровать, на которой он спал, рядом тумбочка и стул с его одеждой. У дальней стены, возле двери, диванчик и стол, на стене висит плоский телевизор. Вот и все обустройство комнаты.

Было раннее утро, легкие занавески  на окне шевелились от прохладного ветерка, солнечный луч через окно освещал кусочек стены. Том долго наблюдал, как  луч и ветер, играя друг с другом, создавали на стене причудливые  узоры, которые возникали  лишь на какое-то мгновение, тут же преображались и исчезали. Ускользающая красота – это было то, что всегда привлекало Тома. Он улыбнулся, вскочил с постели, схватил мольберт и краски, тихонько, чтобы никого не разбудить, спустился с лестницы и через запасной выход выбрался во двор.

Железная калитка  в заборе, окружавшем дом и сад с яблонями и вишневыми деревьями,  была заперта изнутри на задвижку. Том отодвинул ее и очутился на поле, куда пастух из ближайшей деревни выводил коров и коз. Еще метров пятьдесят неспешной ходьбы, и Том оказался на берегу  плавной реки. Он расставил мольберт, радостно рассмеялся в предвкушение любимого занятия и принялся за кисти. Он обожал этот рассветный час, любил наблюдать почти неуловимые моменты  цветовых изменений при солнечном восходе. Сколько в них оттенков, сколько гармонии в сложном сочетании и переплетении. Блаженство, да и только. Это его мир – мир фантазии и вдохновения, где он чувствовал себя свободно и легко.

Том ненавидел практицизм, меркантильность и легкомыслие той части нынешней молодежи, у которой к тому же  еще и мозги в раскоряку, мечтающей о красивой и крутой жизни, но мало, что делающей толкового. Он не терпел нудные разговоры о деньгах, доходных местах и должностях, в которых зависть к тем,  кто чего-то достиг, сочеталось с ненавистью  к ним. Он благоразумно считал, что  общение  между людьми должно зарождаться по естественному велению сердца и взаимной симпатии, а не из-за какой-то личной или  корыстной заинтересованности.

Том  был  человеком мысли и действия,  к тому же – не по нынешним временам – немного идеалистом и романтиком, хотя никогда не признался  бы в этом. Его огорчало, что миром правят отнюдь не  чистая любовь к прекрасному, не благородные побуждения, а погоня за достатком, выгодой и успехом. В порыве самонадеянности, свойственной многим молодым людям,  Том наивно считал, что обладает секретом совершенствования этого безумного мира. Юноша полагал, что  настоящее искусство, являясь инструментом для пробуждения глубоких и искренних чувств, способно исправить человеческую натуру, искоренить  присущие ей недостатки и пороки,  привести к  внутреннему  преображению и освобождению от всякой скверны. Искусство  всегда стремится к идеалу, и люди, увидев, что такое идеал, поймут, в чем  заключается настоящее счастье, захотят его достичь. Так думал Том,  решив полностью посвятить себя  живописи.

Но сейчас  привычное вдохновение изменило ему. Как он ни старался окунуться в работу, выписывая  изгиб реки и ивы на берегу, мысли его были  совсем о другом.  Перед глазами стояла та, которая называла себя дочерью президента, а в ушах звучал ее последний крик «Не забывай меня!». Он  бросил занятие с пейзажем, достал карандаш  и   легкими штрихами выписал нежное лицо Камелии. Потом еще раз, и еще – то смеющееся, то сердитое, то  грустное, то задумчивое, то в профиль, то в анфас. Он  с воодушевлением трудился до самого обеда, позабыв о голоде и времени.

Три дня назад ночью его доставили сюда двое неизвестных мужчин. Всю дорогу они молчали, а когда Том спросил, куда его везут, один из них коротко бросил:

– Увидишь.

Впрочем Том не испытывал тревоги, то ли устал от волнений и смирился со своим положением, то ли почувствовал, что люди, которые его похитили, вреда ему не причинят. Он даже немного вздремнул в дороге.

Мужчины по приезду на место (Том успел заметить в свете фар тяжелые кованые ворота) отвели его в дом во дворе  и спросили, хочет ли он есть. Он отказался. Тогда они показали ему комнату на втором этаже и оставили одного.

Под утро Том услышал звук автомобиля и выглянул в окно. Во дворе стояла машина, в которой его привезли, а рядом остановилась еще одна, обе черного цвета. Из  прибывшего автомобиля вышел мужчина лет сорока пяти – пятидесяти. Том сразу его узнал – это был тот самый спасенный  им человек, который, как ему поведал следователь, является опасным государственным преступником.

Алекс – так его звали – оказался добрейшей души симпатичным мужчиной, и юноша быстро с ним подружился. Том рассказал ему, как его допрашивали и держали в камере, как пытались узнать, откуда он знает Алекса. Рассказал и о странной девушке, назвавшей себя дочерью президента.

Услышав, что его разыскивают, как опасного преступника, Алекс рассмеялся, а по поводу Камелии заметил, что она и в самом  деле президентская дочь.

Алекс и Том  жили в доме вдвоем, по утрам приходила женщина из местных, делала уборку и готовила еду. Каждое утро приезжали разные серьезные мужчины. Они подолгу беседовали с Алексом, но Тома к этим разговорам не допускали. Он наслаждался свободой, природой и возможностью творить.

Вечерами Алекс и Том уходили на реку, взяв с собой удочки, садились на толстое, отполированное до блеска бревно, рыбачили и вели неспешные беседы.

– Мы с тобой совсем как Ленин в шалаше, – как-то заметил Алекс, но увидев, что Том  его не понял,  добавил:

– Ты этого разве не знаешь?

– В школе мы как-то мельком проходили, – смущенно ответил Том.

– В шалаше возле озера Разлив, что по Петербургом, Ленин летом 1917 года скрывался от  ареста Временного правительства. Правда, наше жилье не чета шалашу Ильича. Мы  с комфортом  живем на даче моего приятеля, где, уверен, нас с тобой никто не найдет. Нет, дружок, все-таки историю надо знать, хотя бы для того, чтобы не повторять чужих ошибок и находить в ней ответы на многие вопросы.

– Наверное, – неуверенно проговорил Том, но видно было, что тема эта не особо его интересовала.

–  Расскажите, почему Камелия избегала отца? – спросил он.

– Трудно ответить однозначно, – задумчиво сказал Алекс. – До подросткового возраста она была обычной девочкой, хорошо училась в школе. Фамилия у нее  по матери, так как отец, будучи уже президентом, не желал из соображений безопасности, чтобы посторонние знали, где учится  его дочь. Но затем отец развелся. Как видишь, не только у простых людей, но даже у президентов такое происходит. Хотя в отличие от многих, кто разводится со скандалами и судебными разбирательствами, президент сделал это, на мой взгляд, честно и цивилизованно. Я даже удивлялся тому,  что журналисты, всегда с жадностью бросавшиеся на подобные темы, как волки на кусок сырого  мяса, тут как-то отреагировали вяло. Почти обошлось без сильной шумихи и муторного до тошноты обсасывания подробностей. Президент поступил мудро, заявив об этом прямо и открыто, тем самым не оставив место для слухов и домыслов.

Однако на дочь развод подействовал очень негативно. Она и раньше мало виделась с отцом, а тут совсем от него отдалилась. Кстати, ее мать позднее вышла замуж, однако данный факт не вызвал столько резкую реакцию Камелии. Я считаю, она очень любила отца, но не получая взамен ответного чувства, ощущала себя одинокой. И в  этом, пожалуй, корень всех ее последующих выкрутасов. А так – это умная, хотя и своенравная девушка, с которой у меня были хорошие отношения. В школьные годы она иногда рассказывала мне, кто из мальчиков ей нравился.

– Вы давно с ней виделись последний раз?

– Да, с месяц, наверное, прошел.

– Где она может быть сейчас?

– Кто знает? У нее есть собственная квартира, у нее своя жизнь, к ней приставлена охрана. Подожди, – Алекс вдруг как-то странно взглянул на Тома и воскликнул. – И как я сразу не догадался!

Он  резко встал, позабыв об удочке, поплавок которой от активной поклевки рыбешки давно уже дергался на поверхности воды, и быстро направился в сторону дома. Том недоуменно пожал плечами и принялся наматывать на катушку леску.

 

  1. В президентском дворце

(продолжение)

 

Президент был недоволен собой. Разнюнился, распустился. Чего хотел? Чтобы пожалели? Не имеет он права давать волю чувствам. По должности ему не положено. Все его слова и поступки должны быть тщательно выверены. Даже в постели с любимой женщиной он остается Президентом.

Он – «благодетель» для народа, «хранитель» спокойствия государства – так его назвал кто-то из  льстивых приближенных. Без него оно, государство, якобы, пропадет. Таким он и обязан оставаться – сильным и уверенным в себе,  всегда знающим, что надо для  счастья страны и чего хотят ее граждане. Быть примером стойкости и мудрости.  Национальные интересы  – прежде  всего.

Но ведь, как любому человеку, хочется Президенту кусочек личной  жизни и личного  счастья. Хотя порой ему кажется, что национальные интересы и его собственные – не просто пересекаются, а совпадают и даже  где-то сливаются.

Несколько лет назад, когда  его роман с Милославой только-только начинался, они лежали в постели после бурного сеанса любви. Он откинулся на подушку и задумался о чем-то постороннем. Милослава ластилась к нему, обнимая и целуя, как бы требуя продолжения любовного банкета. Размышляя о чем-то своем, о каких-то важных делах, он остался глух к ее порывам и даже как-то неловко отстранил от себя. Она обиделась,  привстала, села, скрестив ноги, на  край кровати спиной к нему и сухо сказала:

– Если хочешь, чтобы у нас было все хорошо, то в постели должен забыть, что ты президент. Это, наверное,  важно для страны, но  не для меня.

Он рассмеялся, отшутился и рассказал вычитанный им когда-то  исторический эпизод из жизни Наполеона. Когда к императору приходила очередная любовница, он обычно сидел в кабинете за столом и трудился над  каким-либо  государственным документом. Любовница ждала в углу на диванчике, пока он закончит писать, потом он подходил к ней и, даже не снимая сабли, быстренько, минут пятнадцать, занимался любовью, после чего выпроваживал и снова принимался за работу.

– Это не любовь, – сказала Милослава и внимательно, чуть искоса посмотрела на него. – Ты тоже так хочешь?

– Нет, конечно, – снова рассмеялся он, обнимая, целуя и увлекая на постель.

Президент привык, что не только подчиненные, но и представители других властных структур воспринимали его слова и поступки  как высшую инстанцию, не подлежащую обсуждению, как руководство к немедленному исполнению.  И не смели перечить. Но только не Милослава. Ее надо было завоевывать снова и снова.  Такие отношения до поры до времени увлекали его, обостряли чувства, хотя маленький осадок досады у него  оставался.

Позднее Президент до конца так и не понял, почему она разорвала с ним.  Ведь не людской же молвы опасалась, да и о замужестве сама никогда не упоминала.  Поскольку его лично в их взаимоотношениях устраивало почти все, то он самоуверенно считал, что и ее  тоже. Тем более, он мог сделать так, что ее жизнь  была  бы обустроена по полной программе.    Только она от всего отказывалась, что его тоже удивляло.

Впрочем, у каждого из нас свое прошлое,  хотя, может, до конца  и не позабытое. Однако к чему его  теперь ворошить?

Президент стал думать о последнем разговоре с Бастом. Он был искренен, когда сказал помощнику, что тот остался  единственным, на кого можно положиться. Но как политик, понимал, насколько опасно такое заявление. Делать во власти ставку на одного человека никак нельзя, хотя Баст, вроде, и был проверен многими годами безупречной службы. Да, очень любит деньги, но кто их не  любит? Еще наводнил свое подразделение молодыми красивыми женщинами. Ну, это дело личное.  Службу свою знает, предан ему, а это главное.

«Слишком уж подозрительным я стал в последнее время», – упрекнул себя Президент.

К тому же пора все-таки подумать и о преемнике.

Раньше два советника составляли своеобразный баланс сил, как бы систему взаимных противовесов, ибо олицетворяли интересы разных групп населения. Но после исчезновения Алекса этот баланс нарушился. Президент всегда страшился раскола во властной среде – ведь если  такое случится, жди самых неприятных последствий. Дальше  может последовать раскол в обществе, потом  брожение в армии, в силовых структурах, не так уверенно начинают действовать спецслужбы. И тогда – государство слабеет и, не дай бог, может развалиться.

«Всякое царство, разделившееся  само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Президент всегда помнил эту библейскую мудрость. История  знает множество  подобных примеров, в том числе, совсем недавних. Он, Президент, все делает, чтобы такого не произошло. Он добился в суровой борьбе стабильности в стране, и этим горд. Расправился с выскочками  и «неправильными» олигархами, которые своими необузданными поступками, желанием поставить себя выше государства, показной роскошью вызывали у народа раздражение и негодование. Теперь остались только «правильные», которых, впрочем, тоже надо время от времени подправлять, чтобы не забывались.

Конечно, есть у  него противники. Как же без них? Дискуссии с ними обостряли его ум, позволяли оттачивать аргументацию. Он умел и любил спорить, и, как правило, выходил победителем. Умел работать и с официальной, и с так называемой несистемной оппозицией, используя давно проверенную тактику:  интересные и полезные предложения  оппонентов брал на заметку, а затем старался реализовывать, чем выбивал почву у них из-под ног.

Но вот случилось предательство Алекса, возникла оппозиция со стороны его бывшей  любовницы, которую он в свое время даже планировал сделать женой, и наконец, произошло похищение его дочери. Все это выбило его из колеи.

Президент часто обращался к  фактам из прошлого, проводя параллели между ними и настоящим. Вот и сейчас он попытался найти  подходящий случай и вывести уроки из него.

Вообще к исторической науке у Президента было особое,  почтительное отношение. Он любил свою страну, ее историю, гордился ею и не допускал ее умаления или искажения.  Он прекрасно понимал: страна, не помнящая своего прошлого или пытавшаяся его забыть, долго не существует. Президент не раз вспоминал тридцать второго президента США Франклина Рузвельта, который сумел преодолеть Великую депрессию и  вытащить американский народ из жесточайшего кризиса. Ему нравились слова американского президента о том, что  нация для нормального существования должна руководствоваться тремя принципами, а именно: верить в свое прошлое, верить в свое будущее, и наконец –  верить в способность людей учиться у прошлого, чтобы наиболее точно определять, как строить будущее.

Однажды, еще в студенческие годы,  он пришел к выводу, что ничего нового в этом мире не придумали, что ответы на многие сегодняшние вопросы уже были сформулированы  мудрецами, жившими много лет назад. Все вызовы в той или иной форме повторяются из поколения в поколение, из столетия в столетие.

Значит, надо хорошо знать далекую и близкую историю, думать  и брать за основу мысли мудрецов и полезный опыт политиков, а в качестве примеров для себя – благородные и героические поступки людей. Доброе и злое давно определены и отделены друг от друга. Коррупция,  воровство, злоупотребление властью, тирания, деспотизм, узурпация и прочие пороки давно уже описаны, так же как и меры борьбы  ними.

Да, в теории вроде понятно, но вот на практике далеко не так ровно и гладко. В жизни все может быть по-другому. Увы, всегда находятся те, кто пытается смешивать доброе и злое, под видом добра проповедовать и совершать зло. И  когда у них это получается, то многие люди впадают в растерянность, перестают отличать одно от другого, и тогда  может наступить  полный хаос.

Позднее, когда Президент из молодого правителя превратился в зрелого политика, к нему пришла глубокая, поистине раскольниковская мысль, не дававшая ему покоя и сейчас – способно ли зло в масштабах страны оборачиваться добром? Или, другими словами, может ли власть совершать зло во имя последующего добра?

Для обычного человека  и его поступков ответ вроде бы очевиден,  классик  убедительно это доказал. Но для большого политика, размышлял Президент, все-таки, наверное, могут быть какие-то исключения.

Однажды он  раздумывал о таких неоднозначных личностях, как Иван Грозный, Петр I и Сталин. Людей из разных социально-исторических эпох, отличных по своим характерам, интересам и идейным побуждениям. Но в чем-то они схожи друг с другом. Каждый  из них был, своего рода, новатором, гением, каждый оставил огромный след в истории.

Для кого-то они – носители  зла, бед и воплощение ужаса, для других – олицетворение  исторической справедливости, борцы за государственные интересы, за укрепление  и процветание страны. Но можно ли их оценивать в парадигме понятий добра и зла?

Нет, конечно, он,  нынешний Президент, отнюдь не ратует  за такие методы сегодня, они люди своего времени, и очевидно, в какие-то периоды в обществе возникает потребность именно в таких вождях.

Но, продолжал размышлять Президент,  можно ли оправдать страдания невинных людей во имя тех или иных, пусть даже самых высоких и благородных целей? Можно ли правду доказывать жестокостью и силой воплощать ее в практику? Совершённое зло все равно  таковым останется,  никуда оно не денется, даже если его стараются завуалировать под добро, спрятать в красивую обертку.

Ах, опять эта  пресловутая «слезинка на щеке ребенка», которая давно уже не дает ему покоя.

Обязан ли политик, размышлял далее Президент, быть философом, рассуждавшим о добре и зле  и соответственно поступавшим? Быть «совестливым» и «сердечным»? Или он  должен оставаться холодным прагматиком, для которого важна, конечно, цена вопроса, но в зависимости от обстоятельств он поступает так или иначе. И порой, чтобы не забывали о власти и были послушными,  сотворить нечто такое, чтобы все содрогнулись.

Нет, возражал сам себе Президент, зло, откуда бы оно ни вылезало и в какие одежды бы ни рядилось, всегда есть зло, и его надо пресекать в самом зародыше, иначе оно вспыхнет  пожаром и разрастется до неимоверных размеров. А добро должно быть чутким и  конкретным, уметь защищать себя, но когда понадобиться, то действовать наступательно, смело и  даже жестко.

Президент был убежден, в его стране люди жаждут двух  главных вещей – сильной и умной власти, чтобы  жить спокойно, и социальной справедливости, чтобы жить достойно.  Социальная справедливость – в традиции его народа, выработанной десятилетиями  и даже столетиями. Может быть, она даже в его генах.

Президент добавил бы сюда еще  один пунктик: он хотел, чтобы граждане его страны всегда испытывали национальную гордость. Впрочем, любовь к стране и чувство Родины через силу насадить нельзя.  Она зарождается с молоком матери, формируется и шлифуется всем образом жизни.

В студенческие годы  у будущего Президента возник  спор с коллегой по учебе – что делать, когда  огромная масса людей попросту аполитична,  все время чего-то ждет, требует что-то от власти, но сама не готова даже пальцем пошевелить ради своего или общего благополучия. Интересные мысли он нашел у древнегреческого мыслителя и политика шестого века до нашей эры   Солона. Мудрец предлагал лишать афинского гражданства тех, кто не принимал участия в общественной жизни, кто не имел какой-либо четкой позиции в том или ином важном вопросе. Был, как говорится,  частью «болота», а  оно, как всем известно, – источник всякой  заразы, грязи и смуты. Вот и в его стране «болота»  хватает. А ведь двигаться вперед можно только имея твердую почву. В болоте можно завязнуть и утонуть.

Он вдруг вспомнил еще одно новшество, принятое Солоном –  так называемый родительский закон: если отец и мать не обучали ремеслу своих детей, не заботились об их воспитании, то не имели права требовать от них помощи и внимания в старости. Разумно? Конечно.

И тут Президент горько усмехнулся – прямо не в  бровь, а в глаз. Камелия, Камелия, где ты?

Поздно ночью Президент лежал в своей постели и никак не мог уснуть. Его  служебная квартира находилась в отдельном здании, стоящим рядом с резиденцией, и оба помещения соединялись  друг с другом специальным коридором, так что попасть к себе домой Президент мог, не выходя на улицу. Он отменил запланированное совещание с министрами, нарушил давно заведенный порядок вечернего посещения бассейна, с трудом заставил себя за ужином съесть омлет из перепелиных яиц и выпить чашку зеленого чая с любимым жасмином, отпустил горничную, которая после ужина убрала в гостиной посуду, и оправился в спальню. Президент ощущал смертельную усталость и думал только о том, чтобы быстрее добраться до постели.

Но, увы, сон к нему не шел. Его не отпускало чувство страшного одиночества. Он подозвал свою любимую собаку Кэтти, которая тут же подошла и положила на край кровати лапы и голову, а он  отрешенно ласкал ее одной рукой.

Тревожные мысли, как вихри, вертелись  в его мозгу. Как же так,  он – Президент, которому в стране подчиняются все чиновники, в  его распоряжении  мощные  рычаги власти, сильнейшая армия, умелые спецслужбы – и эта огромная сила оказалась бесполезной перед какими-то подонками, которые выкрали его дочь. Но самое страшное – прошло уже несколько дней, а похитители не обнаруживали себя, Жива ли Камелия? Острые иглы отчаяния терзали отцовское  сердце.

Вправе ли он  считать себя великим президентом,  снова и снова вопрошал  он себя.  Разве можно быть хорошим главой государства, но плохим отцом? Когда его пути с дочерью разошлись? Неужели после  того, как он расстался с женой? Именно тогда Камелия высказала категорическое пожелание поселиться отдельно, и он вынужден был пойти ей навстречу, купив квартиру.

А может быть раньше? В то  нелегкое время смены вех и эпох, когда он только-только встал во главе страны. Молодой  и неопытный, но решительный и смелый.  Да, ему тогда было не до семьи, государство разваливалось на глазах, то там,  то здесь возникали горячие точки,  поднимали головы непослушные и своенравные олигархи и главы регионов, давили тяжелым гирями экономические и социальные проблемы, люди активно выражали протесты и недовольство – все это сплелось в один запутанный клубок. И надо было найти кончик клубка, чтобы последовательно и, не разорвав связующую нить, распутать его. Он беспрерывно ездил по стране, решал массу вопросов, и на время  как бы забыл, что у него есть дочь и что она тоже нуждается в его внимании.

Но ведь сейчас она уже не беспомощный и доверчивый ребенок, не мятущийся подросток с необузданными страстями, а взрослый человек, и должна, наконец, понимать, почему он так поступал.

Неожиданно ему в голову пришла поразительная мысль, никогда до этого не посещавшая его: конструкция «отец-дочь»  оказывается гораздо сложнее, тоньше, и уж конечно, хрупче,  чем – «правитель и подданные». Потому что первая – всегда личностно ориентированная, индивидуальная, чувствительная, а вторая – определяется законами, традициями и обеспечивается охраняющими структурами. Ну, еще, частично, авторитетом правителя, которого ты можешь не любить, но подчиняться обязан, а если не захочешь – тебя заставят.

Но когда дочь не любит отца, то никакими законами это не поправишь и любить не вынудишь.

 

Часть третья. Заговор

 

  1. Ловкий Баст, сукин сын

 

Это была победа. Великая победа. Не до конца еще, конечно, но все-таки.  Президент дал ему ясный сигнал, кого  он считает своим преемником.

Баст  с удовлетворением откинулся на спинку кресла.  Да, ловок он, необычайно ловок. «Ай да, Баст! Ай да, сукин сын»! – улыбнулся он, вспомнив к месту удачную крылатую фразу. Теперь, опираясь на поддержку президента, он будет действовать с удвоенной энергией. Он велел секретарю вызвать Никса и Макса – своих ближайших помощников и советников.

Вошли двое – оба низенькие, полненькие, лысенькие, с круглыми личиками и узенькими глазками, очень похожие друг на друга. Со спины даже не различишь, разве что по одежде. Одевались они по-разному – один в элегантный классический костюм и модные туфли, другой – по-спортивному, чаще в джинсы и кроссовки, но тоже дорогие. Ходили слухи, что оба страшно богатые,  так оно, впрочем, и было, хотя никто из посторонних не знал  об истинном размере их состояния. На государственной службе не принято хвастаться богатством, этого не любил нынешний президент. Только между своими. Хотя наружу все равно кое-что просачивалось. Шила в мешке не утаишь.

Басту оба доверялись  безраздельно, уже давно, еще с тех пор, когда он только начинал свою карьеру. Не из-за того, что он был их начальником, а потому что все трое были единомышленниками и искренне считали, что политика и власть для того  и существуют, чтобы делать деньги, не забывая себя и близкий круг. Так вместе они и шли по жизни, повязанные друг с другом круговой  порукой и общими делами.

Сейчас все трое расположились в креслах, вокруг овального столика, на котором стоял хрустальный графин с коньяком, тарелочки с аккуратно порезанным лимоном, сыром и любимым Бастом копченым угрем.

– Ну что, друзья, – начал беседу Баст, – разрешите поздравить с некоторым успехом. Ситуация развивается по нашему сценарию. Стареющий президент деморализован, акция с дочерью выбила его из колеи, и вряд ли он теперь оправится до конца. Но праздновать еще рано. Впереди у нас много серьезной работы. Сейчас меня беспокоит только Алекс. Что удалось выяснить?

– Допросы бывших сотрудников его аппарата пока результатов не дали, –  торопливо, почти скороговоркой, как он делал всегда, проговорил Никс. – Все, как один, играют несознанку, мол, ничего не ведаем, не слышали, не видели. Из агентурных источников удалось выяснить, что Алекс за границу не выезжал, прячется где-то неподалеку от столицы. Он осторожен, на мобильную связь не выходит. Я велел поднять на ноги все региональные службы, кое-какая информация уже поступает. Думаю, через день-два мы будем знать всё. А дальше – дело техники.

– Быстрее, быстрее надо! – с досадой воскликнул Баст. –  Утечка времени не в наших интересах. Понятно, что если Алекс окопался где-то рядом, то просто так сидеть не будет. Мы должны играть на опережение. Установите слежку за всеми его ключевыми сотрудниками.

– Уже сделано, – уточнил Никс.

–  А также за его женой, детьми, прислугой, друзьями, –  приказывал Баст. –  Прослушивайте все их разговоры. Они должны где-нибудь проколоться.

– Все сделано, – повторил Никс. – Нами установлено, что жена Алекса отсутствовала целые сутки.  Предполагаем, что ездила к мужу.

– Почему не проследили? – раздраженно спросил Баст.

– Следили. Хитрющая стерва, оформила командировку в министерстве, где она работает, взяла билет,  приехала на вокзал, села в поезд и… исчезла. До пункта назначения не добралась.

– Бездельники! Безмозглые головотяпы! – выругался Баст. – Допросить всех по месту ее работы: что за командировка, почему оформили,  куда уезжала,  что говорила? Допросить проводников, пассажиров вагона.

– Уже делаем.

– Ладно, – немного успокоился Баст. – Теперь следующее: через два дня начнем очередной этап операции. С дочерью президента. Это опять-таки твоя задача, Никс. Действуем по ранее одобренному плану. Сегодня у меня будет разговор на эту тему с президентом. Обрадую старичка хорошей вестью. Чуть позднее вернем ему дочь. Тем самым  значительно укрепим наши позиции.

– Гениальная мысль, шеф, – восхитился Никс.

Баст самодовольно улыбнулся и сказал:

– А теперь по твоей части,  Макс.

– Слушаю тебя внимательно, Баст, – прокашлявшись, неторопливым басом проговорил Макс. Он всегда старался говорить низким голосом, полагая, что так выглядит солиднее.

– Ты у нас самый большой аналитик, ума палата. Я не шучу, не протестуй. Надо смотреть вперед. А что у нас  в недалеком будущем? Верно – президентские выборы. Мы начинаем большую игру, то бишь – предвыборную кампанию. Нынешний президент  скоро объявит меня своим преемником, он пользуется  в народе авторитетом, так что его слово кое-что значит. Мы создаем свою партию, назовем ее, к примеру, партией Великого Возрождения, чем пышней, тем лучше.  Легче лапшу вешать на уши избирателям. Простаки слопают, не поморщившись. Так что, Макс, подготовь программу и все такое прочее. Подбери слова, но говори проще, чтобы доходчивее было. Пообещай чего-нибудь. Но, как можно, обтекаемее, без всяких гарантий. Когда выдаешь меньше информации, тогда  и с народом легче управляться.

Сейчас приходит  время людей умных, сильных, решительных и знающих, чего они хотят. Эти люди – мы. И  запомните, политику делает не народ, а небольшая кучка влиятельных лиц.  По-тихому, по-семейному. И самый главный инструмент здесь – деньги. Поэтому, Макс, потряси толстосумов, средства понадобятся немалые. Впрочем, дело того стоит. Обещай им, что они вернутся с большими процентами. Хотя олигархи сами все понимают. В нашей стране многое чего можно еще продать и прихватить.

Макс, изучавший в свое время стенографию, быстро записывал мудрые мысли начальника в свой служебный блокнот. Баст поднялся с места и, неторопливо прохаживаясь по кабинету, чеканил слова:

–  Нам нужна мощная информационная бомба. Подготовь серию материалов, разоблачающих Алекса.

–   Какой темы должны касаться материалы?

–  Что сейчас самое модное –  конечно, борьба с коррупцией. Расскажи, как Алекс воровал бюджетные деньги, предназначенные для борьбы с бедностью. Да поярче распиши.  Народ это любит. Далее, покушение на президента. Ну, что рты раскрыли? На войне как на войне – все средства хороши. Именно покушение, которое готовил Алекс, пользуясь особым расположением главы государства. Обязательно продемонстрируй пробирку с ядовитым химическим веществом, якобы обнаруженную в его кабинете. Обрисуй мою важную роль в разоблачении этого оборотня и раскрытии чудовищного преступления. Однако не переусердствуй, скромненько, но со вкусом.

Еще нужны  материалы, рассказывающие обо мне в положительном ключе: какой я хороший, как забочусь о народе, постоянно думаю о простых людях и все такое прочее. Не мне тебя учить. Поручи снять про меня жизненный фильм: я на работе, я на отдыхе,  я в кругу семьи, я в саду сажаю деревья, я помогаю бедной семье в лечении тяжело больного мальчика… Все ясно?

Оба помощника понимающе кивнули головой.

–  А что, если президент  захочет снова сам избираться? – осторожно заметил Макс.

– Не захочет. Это я беру на себя.  Да, Макс, еще подумай о том, что надо изменить в конституции, чтобы усилить и укрепить нашу власть,  чтобы президентский срок мне можно было продлевать. Привлеки для этого авторитетных людей из сферы права, науки, искусства, ну, и так далее. Да покрасивее, попривлекательнее всё обставь.

 

  1. На конспиративной даче

 

От нечего делать Том стал просматривать видеокассеты, целую груду которых он обнаружил в шкафу. Рядом в тумбочке находился видавший виды видеомагнитофон – мечта молодежи восьмидесятых-девяностых годов прошлого столетия. Что за любитель старины здесь обитал?

Фильмы были в основном  из прошлых времен и никогда особо не интересовали Тома. К чему это старье из ушедшей эпохи? Так до поры  до времени думал Том.

Он без особого интереса посмотрел один, другой … А потом с каким-то жадным удовольствием  набросился на фильмы. Он  вдруг стал ощущать их совсем по-другому, не так, как что-то давно исчезнувшее и ему ненужное. Перед ним распахнулся обширный мир людей, любивших и страдавших,  чего-то искавших и к чему-то стремившихся, ошибавшихся и  раскаивавшихся, совершавших  порой нелепые, смешные или героические поступки. Фильмы были веселые и грустные, заставляющие думать, смеяться и переживать, от них шел сильный и добрый свет. В них чувствовалась живая душа, и Том, как художник, особо ощущал ее. Какая-то  тесная связь протянулась между ним и этими давно жившими людьми, некое ощущение внутреннего родства. Это было чрезвычайно увлекательно и познавательно, а познавать что-то новое Том всегда любил.

Потом он открыл для себя музыку – ту, которую опять-таки любил незнакомый Тому хозяин дачи. Это были кассеты с песнями популярных в прошлом и почти неизвестных ныне ансамблей и певцов. Особенно его привлекло трио  под названием «Меридиан». Странно, но исполнение  двух юношей и девушки сразу захватило Тома. То, что он упорно искал в настоящем, а именно – красоту и гармонию жизни, он вдруг нашел в прошлом:  в этих искренних исполнителях и в  их прекрасных песнях, которые он охарактеризовал как «философская лирика, окрашенная человеческим теплом». Неожиданные открытия в сочетании с удивительными превращениями в его судьбе привели Тома к новым размышлениям о недавнем и интересном времени, которое предшествовало его рождению, и о котором он, оказывается, знал очень мало.

Между тем на дачу к Алексу все чаще приезжали, то уже знакомые Тому, то совершенно новые, но всегда серьезные мужчины. Том из разных разговорных  кусочков постепенно составил для себя некоторую, хотя и далеко не полную  картину и чувствовал, что готовится что-то очень важное. Он давно уяснил, что  покушение, совершенное на Алекса, – отнюдь не случайная акция, и запланирована она кем-то из высших кругов. Но почему – пока так и не понял.

Сам Алекс относился к покушению, по мнению Тома, несколько легкомысленно, даже с каким-то  юмором. Пару раз он  насмешливо повторил слова, вроде как сказанные около двухсот лет назад кем-то из декабристов, когда при совершении  их казни оборвались веревки: «Бедная страна, даже повесить, как следует, не умеют!».

В первый же день Тома попросили отдать мобильник,  объяснив соображениями безопасности, что, впрочем, его не волновало, так как звонить было некуда. С родителями он  и ранее почти не поддерживал связь. Том видел, что и Алекс совсем не пользовался мобильной связью, а все распоряжения передавал устно при личных встречах.

…На повороте реки, между водной поверхностью и возвышенностью берега, заросшего густой травой, была узкая песчаная полоса. Здесь приятно расстелить подстилку и, расслабившись, загорать под солнцем. А перед этим окунуться в теплую речную воду. В солнечный день Том лежал на песке, возле самого берега, когда из-за густых кустов ивы, отделявших реку от поля, послышались негромкие голоса. Разговор оказался настолько интересным, что, решив сначала из деликатности уйти, Том остался и подслушал.

Беседовали Алекс и кто-то из приехавших к нему. Том даже представил, как они сидят на бревне, который ранее  во время рыбалки был облюбован им и Алексом.

– Люди должны видеть, что мы движемся в позитивном для них направлении, а не ради какой-то избранной кучки, – говорил неизвестный мужчина. – Нужны серьезные подвижки, чтобы сгладить возникшие социальные противоречия и гарантировать всем равные стартовые возможности и хорошее образование.

– Согласен. Необходимо перераспределение доходов и национальных богатств. Это важно не только  в целях поддержки малообеспеченных жителей, но и для предотвращения концентрации власти. Все должны видеть, что не крупный бизнес рулит в стране,  что он служит каждому и всему обществу, а не отдельным его представителям.  Еще мы обязаны, наконец, одержать  решительную победу над бедностью, причем в самое ближайшее время, а не отодвигать проблему на неопределенное время, как это делается сейчас. Справедливость и обеспеченность – это залог для самоуважения человека,  его уверенности  в своих силах и в будущем, основа для социального равновесия, наконец, для понимания того, что не будет нарушен естественный ход развития общества.

Наступило продолжительное молчание, похоже, каждый из собеседников ушел в свои непростые мысли. Потом Алекс предложил:

– Искупаешься? Вода теплая.

От этих слов душа Тома ушла в пятки, а что если заметят его? И как будут реагировать? Но  слова собеседника Алекса успокоили Тома:

– Пожалуй, нет.  Может, позже, – сказал он.

Опять наступила тишина.  Наконец Алекс в задумчивости произнес:

– Ты слышал, наверное, историю о «пяти хороших императорах»?

– Нет. Кто они?

– Древняя история. В Риме в течение почти девяноста лет, вплоть до 180 года нашей эры, правили последовательно пять императоров. Ученые считают время их власти расцветом Римской государственности.

– Чем же они прославились?

– При них империя  стабильно развивалась, росла экономика,  принимались правильные законы, не допускались репрессии, даже существовал институт поддержки сирот и детей малообеспеченных родителей. Безопасность и процветание империи они ставили выше родственных и дружеских связей. Очень важно, что власть передавалась не по наследству, а с одобрения сената и армии выбирался самый достойный и авторитетный претендент. По традиции того времени его усыновлял действующий император, и он становился следующим кандидатом на власть. Вот такая своеобразная имперская демократия существовала в Риме. Кстати, последний из этих императоров Марк Аврелий ввел наследственный  принцип передачи власти – от отца к сыну – и ни к чему хорошему это не привело. Государство вверглось в  императорскую чехарду,  смуты,  кровавые распри и разборки и постепенно стало деградировать.

– К  чему ты это рассказываешь?

– Вот и мы должны вступить в длительный период хороших президентов. И пусть их будет  не пять, а десять, двадцать…

– А кого, как думаешь, следует считать «первым хорошим президентом»?

– «Первым хорошим»? Да пусть решают люди. И время. А то сложилась у нас какая-то неловкая традиция: действующие правители, считающие себя хорошими, начинают увековечиваться в мозаике, памятниках, названиях улиц и даже городов. Следующее поколение правителей все это, как правило, уничтожает. Впрочем, привычка не новая: так было и в древнем Египте, и Риме… Так что, пусть рассудит время.

Том затаил дыхание. Потому что собеседники поднялись с бревна и подошли совсем близко к кустам, за которыми прятался юноша. Том даже слышал, как вздохнул собеседник Алекса.

–  Скажи,  Алекс. Что, по-твоему, нас ждет впереди?

– Непростые времена. Это может быть связано с временной разбалансировкой в системе государственного управления. Уходит одно поколение и на его место должно прийти другое. Стоящим ныне у власти придется отойти от активных дел. Процесс уже пошел. Это будет непростой этап в нашей истории. Но есть люди – и я их знаю, их  много – которые мыслят не категориями своего  кармана, а масштабами и интересами страны, нации в целом. Они уже идут и скоро займут командные высоты. И тогда всем будет виден свет в конце тоннеля. Вот так.  Ладно, пойдем пить чай.

…Однажды на даче появилась немолодая, но прекрасно выглядевшая   женщина с удивительно лучезарными глазами. Ее привезли те же двое охранников, которые раньше доставили сюда Тома.

Как взволновался Алекс! Он поспешно выскочил из дома, долго обнимал женщину, отстранял от себя, смотрел влюбленными глазами и снова  целовал. Наконец подарил огромный букет, который заранее приготовил из срезанных в саду роз. Потом, обнявшись, они скрылись в комнате, занимаемой Алексом, и не выходили оттуда до самого вечера.

– Кто это? – спросил Том у мужчин, которые сосредоточенно наблюдали за церемонией встречи.

– Это жена Алекса, – ответил один из них.

– Наверное, они недавно поженились, – предположил Том.

– Какой там! Уже двадцать пять лет в браке.

– Ничего себе, – удивился Том. – А какие пылкие чувства!

– Да, брат, – наставительно сказал мужчина, что был постарше. – Такое дано далеко не каждому.

Сам Том помнил, что в его семье отец и мать  никогда особо не выражали   друг к другу чувства,  между ними были будничные, привычные, изо дня в день повторяющиеся отношения, ровные, без всяких всплесков, со скромными подарками на дни рождения и новый год. Как это скучно, думал  тогда Том, у него с любимой девушкой будет совсем по-другому: вечный фонтан чувств и море радостных  эмоций. И вот он увидел нечто подобное здесь, на конспиративной даче.

Вечером они втроем сидели за ужином: Том, Алекс и его жена Лада. Алекс – веселый и оживленный, Лада – приветлива. Оба элегантно одетые, что удивило Тома, так как Алекс, будучи один, относился к одежде на даче весьма прохладно. Простота обращения и одновременно взаимная заботливость влюбленных супругов снова поразили Тома. Муж и жена постоянно переглядывались и улыбались друг  другу. А потом Лада спросила у Тома:

– Ну, молодой человек, как вам здесь живется? Не донимает ли вас мой супруг своими скучными разговорами?

– Нет, – ответил Том, –  не донимает. Мне всегда интересно беседовать с вашим мужем. Он очень умный. К тому же я занимаюсь любимым делом.

– Каким же? – заинтересовалась женщина.

– Рисую.

– Том и мой портрет написал. Обещал подарить, но не успел, – сказал Алекс.

– Все мои работы забрали при задержании.

– Вот видишь, дорогая, теперь, по мнению наших врагов, мы с Томом в одной преступной шайке, – засмеялся Алекс.

– Не шути так, милый. Мне и так очень тревожно.

– Скоро все изменится, родная.  Уверяю тебя. Противник делает одну ошибку за другой.

– Дай-то бог, – вздохнула женщина.

– А я рад, что нахожусь с вашим мужем  в одной связке, – проникновенно произнес Том. – Вы и ваш муж – такие замечательные люди!  И…, можно я напишу ваш портрет?

Все это взволнованный Том проговорил быстро, на одном духу. Лада улыбнулась:

– Когда же? Я буквально  через  пару часов уезжаю.

– Да прямо сейчас. Разрешите.  Я только сбегаю за карандашом и бумагой и сделаю набросок.

Женщина весело кивнула, и радостный Том побежал в  свою комнату. Вернувшись, он сказал, чтобы Лада специально не позировала, пила чай или просто разговаривала с мужем. И принялся за работу. Том обладал зорким взглядом и остро замечал характерные черточки личности  – фишки, как любят говорить молодые люди. Минут через тридцать он показал работу супругам.

– У тебя настоящий талант, – задумчиво сказал Алекс, рассматривая рисунок. – Удивительно метко схвачено. Жена, не обижайся, но я оставляю портрет у себя.

Вечером Лада уехала, а Алекс предложил Тому пойти на рыбалку.

 

  1. В кабинете президента

 

После обеда Баст  с очередным докладом находился у Президента.

–  Хорошие новости, господин Президент. Удалось установить, где находится ваша дочь. Ее спрятали в двухстах километрах от столицы в усадьбе одного из сообщников. Это небольшая группа негодяев, мелкие сошки, которые никого не представляет, но пытаются что-то из себя мнить. Хотят привлечь к себе внимание, в том числе из-за рубежа. Мол, вот какие мы крутые! Теперь у нас есть все основания окончательно разделаться с ними.

– Ладно, об этом потом, – перебил его Президент, стараясь не показывать обуявшую его радость. – Расскажите, как чувствует себя моя дочь.

– Она здорова. Ради справедливости надо отметить, что преступники обходятся с ней гуманно, ей создали неплохие бытовые условия. Хотя, конечно, это ни в коей мере не смягчает их зловещую сущность и  не уменьшает вину.

– Не спрашиваю, как удалось разыскать мою дочь. Знаю и ценю ваш профессионализм и мастерство ваших подчиненных. Подготовьте мне список сотрудников  для награждения.

Президент встал со своего места и принялся задумчиво ходить по огромному овальному светло-бежевому ковру. Почему-то сейчас   ему захотелось скрыть перед Бастом охватившее его  чувство. Конечно, в любой ситуации, как глава государства, он должен оставаться спокойным и уравновешенным. Тем более, что дело с похищением его дочери – не только личное, но и государственное. На карту поставлены престиж власти и достоинство Президента. Преступники решили поиграть с властью, унизить ее. Что ж, они получат по заслугам.

– Такие дела не совершаются просто так, – рассуждал Президент. – Наверняка у них есть требования. Они должны открыться.

Баст  в знак согласия кивнул головой, а потом сказал:

– Мы перехватили телефонные переговоры, когда они между собой обсуждали, чего хотят получить от нас за освобождение дочери. Это – миллиард долларов и ваша досрочная отставка.

– Каково ваше мнение, должны ли мы ждать, когда  они официально предъявят нам свои требования?

– Ни в коем случае, господин Президент. Они начнут раздувать шумиху вокруг этого дела. Через интернет, средства массовой информации. Мы должны их опередить, действовать немедленно, срочно освободить вашу дочь с одновременным арестом похитителей или их уничтожением.

– Я бы не хотел, чтобы история попала на страницы прессы и телевизионные экраны.

– Понимаю, господин Президент.

– Теперь поясните,  действительно ли связаны каким-то образом с похищением дочери Алекс и тот самый художник, о котором вы мне говорили раньше?

– Я этого не исключаю. Версия находится в разработке, она нуждается в дополнительной проверке.

– Хорошо, – Президент снова сел в кресло напротив Баста. – Расскажите  о вашем плане освобождения Камелии.

– В назначенный час, о котором ваша дочь будет заранее уведомлена, на место прилетит маленький вертолет. Он заберет ее и доставит в безопасное место. Одновременно группа захвата с земли атакует охранявших ее бандитов, обезоруживает или уничтожает их. Все тонкости операции мы сейчас  тщательно прорабатываем.

– Когда планируете ее осуществить?

– Если вы не возражаете, то послезавтра.

 

  1. Вечерняя рыбалка

 

По ночам Том долго  и мучительно лежал без сна, новые, ранее неведомые мысли все чаще одолевали юношу. Осмыслить полностью случившееся у него не получалось. Его  неприятно поразила новость, внезапно открывшаяся ему – власть, которая постоянно рекламировала себя как белая и пушистая, увы, таковой на самом деле не являлась. Собственно, он никогда о ней особенно не задумывался и, дорожа своей личной и творческой свободой, совсем  не хотел с ней соприкасаться. Если такое  ранее изредка  случалось, то только на уровне полицейских, которых интересовало, чем занимается на вверенной им территории бездомный художник.

Он вдруг вспомнил телевизионный сюжет из недавнего прошлого: какой-то мальчишка, лет шести, под Новый год написал деду Морозу письмо, с просьбой показать  ему кабинет, в котором работает глава государства. И надо же, получил приглашение от самого Президента, который лично провел мальчика по своей резиденции, разрешил посидеть в кресле, сфотографировался вместе с ним. Но мальчик все озирался по сторонам и даже заглянул под стол.

– Что ты ищешь? – удивился Президент.

– Мама сказала, что здесь находится власть. А я вот смотрю и нигде не вижу ее.

– И хорошо, что ты ее не видишь,  – рассмеялся Президент. – Она, как добрый волшебник, невидимо заботится о тебе.

Увы, совсем она не добрый волшебник, думал Том. Теперь, когда власть во всем своем обличье вплотную приблизилась к нему, втянув в водоворот драматических событий, она казалась ему враждебной и неприглядной.

Но вот, судьба связала его с другим представителем власти –  благородным Алексом. Но ведь Алекс и сам от нее пострадал.  Как такое возможно? Тому очень хотелось расспросить Алекса, но он не решался.

Они, как обычно, сидели на берегу с удочками.

– Ты хочешь увидеть Камелию? – вдруг спросил Алекс.

– Вы еще спрашиваете! – воскликнул Том  и от волнения даже вскочил с отполированного  до блеска бревна.

– Выслушай  меня. Я буду с тобой откровенен. Камелия была похищена. Мои друзья сделали все, чтобы найти ее. Мы теперь знаем, где она находится. Возможно,  я очень на это надеюсь, она появится здесь уже завтра.

– Да вы что! Дочь президента похитили! Возможно ли такое? Кто это мог сделать? –  недоумевал Том. – И почему?

– Очень опасный преступник.

–  Тот самый, кто хотел убить вас?

– Да, это он, – после некоторого раздумья подтвердил Алекс. – Конечно, не сам, а с помощью  своих подручных.

– Но зачем? Зачем?

Алекс не ответил. Том по небольшому опыту общения с ним уже знал: молчание Алекса означает, что затронута область, которая нежелательна для дальнейшего обсуждения.

– Алекс, – Том перевел разговор на другую тему. – Можно мне задать вам  очень личный вопрос?

– Давай, – сказал Алекс, но тут же спохватился. – Извини, у меня клюет.

Он привстал с бревна, осторожно взял в руку длинное удилище, до этого лежащее на специальной рогатке, и, затаив дыхание, стал наблюдать за поплавком. Узкий и длинный, как гусиное перо, поплавок вел себя более чем странно. Сначала он слегка качнулся из стороны в  сторону, потом мягко пошел под воду, снова появился и замер.

– Неужели сорвалась, – с досадой произнес Алекс, хотел было вытащить из воды удочку, чтобы проверить наживку, но сдержался.

Нет, рыба не ушла. Похоже, она осторожничала, не решалась сразу заглотать приманку, подбиралась к ней, то с одной, то с другой стороны и легонько пощипывала. Вот поплавок опять несколько раз шевельнулся и медленно  ушел под воду, затем вынырнул и  вдруг лег горизонтально. Но в ту же секунду  резко исчез под поверхностью воды. Алекс подсек. Есть!

Рыба попалась  немаленькая. Алекс, ловко орудуя катушкой и играя гибким удилищем, подвел ее к берегу. Том с помощью подсачека вытащил почти килограммового леща на берег.

– Здорово! – залюбовался добычей Алекс. – Сегодня на ужин у нас будет лещ, запеченный в сметанном соусе. А теперь задавай свой вопрос?

– Скажите, у вас с женой всегда такие взаимоотношения?

– Какие?

– Ну, очень светлые, добрые и…, как бы это сказать, такие, словно вы только-только влюбились друг в друга.

Алекс рассмеялся:

– Ну, и вопрос ты задал! Никогда не задумывался об этом. Настолько все естественно.  Собственно, почему у нас так? – он в раздумье почесал щеку. – Возможно, потому что мы редко видимся. Работы у каждого много. Нет, не поэтому. Наверное, мне повезло, что у меня такая жена – очень мудрая. И мне хочется ей соответствовать. Опять не то говорю. Любовь – конечно! Но попробуй вырази словами это бездонное чувство. Просто  так сказать, что я люблю, – он пожал плечами, – слишком мало. Как говорил мудрый Соломон,  есть только четыре вещи, которые он не понимал, и одна из них – это путь мужчины к сердцу женщины. Так что, извини, не могу объяснить.

– И вы никогда не ссоритесь?

– Ссоримся иногда, спорим, – Алекс снова улыбнулся. – Потому что семей без  разногласий не бывает.  И это нормально. Просто надо уметь достойно и без обид выходить из  конфликтов. Погорячились и помирились. Тебе,  как художнику, образно скажу так: муж и жена это  два крыла одной той же птицы, и махать крыльями они должны вместе, иначе  птица упадет и разобьется.

– М-да, – задумчиво произнес Том, но видно было, что он неудовлетворен ответом. Алекс внимательно посмотрел на него:

– Кажется, я понимаю тебя. Если  желаешь, то расскажу про эффект «тюбика от зубной пасты» и «украденные сырники».

– Что-что? – рассмеялся Том.

– Когда мы с Ладой только поженились, то ссорились очень часто. Из-за пустяков. Молодые  были, горячие. Она, пользуясь зубной пастой, выжимала и перекручивала тюбик так, что смотреть на него страшно,  вместо того, чтобы аккуратно с  конца завернуть его. Меня это страшно раздражало. А она ругала меня за то, что я таскал из тарелки сырники, когда она их готовила. Неужели нельзя подождать, говорила она, сейчас я закончу, и мы сядем за стол. Она не понимала, что самый смак – тихонько стащить горячий сырник и слопать его. Ссорились страшно.

– А сейчас?

– Помудрели и перестали. У нас на умывальнике два тюбика – один ее, перекрученный, а другой мой, нормальный.  А сырники я по-прежнему таскаю. И ничего, оба только смеемся.

– Вас, наверное, удивляет, почему я  спрашиваю, –  взволнованно говорил Том. – С вами я могу быть откровенен. Знайте, я всегда искал идеал:  в любви,  семье, дружбе, искусстве – во всем. И не находил. Более того, чем дальше, тем жизнь мне казалась запутаннее и страшнее. Но вот судьба свела меня с вами.  В вас я увидел образец настоящего мужчины.

– Приятно слышать. Валяй дальше. Спрашивай еще.

– А дети у вас есть?

– Трое. Два сына-близнеца служат в армии, на срочной. Дочь –десятиклассница.

– Надо же, – удивился Том. – Обычно дети из вашего круга не идут рядовыми в армию, их сразу пристраивают на хлебные местечки.

– Они так решили сами. Правда,  сейчас они уже не рядовые, а самые настоящие ефрейторы.  Оба прекрасно понимают, что приобретенный личный опыт в миллионы раз ценнее и полезнее, чем дарованные богатства и должности. Ты ведь тоже решил пойти своим путем и потому ушел из семьи.

– Откуда вы знаете? Я вам об этом не рассказывал.

– Ну, считай, что у меня тоже есть кое-какие возможности, – с улыбкой произнес Алекс.

Том понял, что Алекс интересовался его жизнью и наводил о нем кое-какие справки.

– А вы счастливы? – не унимался любопытный Том.

И получил неожиданный ответ.

–  Без сомнения, – уверенно ответил Алекс. – Ибо счастье – в полноте  жизни. А у меня этой полноты, причем самой разной, через край.

– Даже, несмотря на то, что вас пытались убить?

– Даже так.

– А ваша жена? Она знает о покушении?

– Да.

– Удивительно, – недоумевал Том. – Глядя на нее,  даже не подумаешь… Такое самообладание.

Он долго молчал, а потом все-таки задал давно волновавший его вопрос:

– Почему же вас хотели убить?

Вопрос не то, чтобы поставил Алекса в тупик. Лично ему с самого начала все было понятно. Во властных структурах, как и всюду, есть порядочные люди и те, кто в борьбе за власть и деньги  не  стесняется в средствах. Но как это объяснить юноше с чистой душой и  ясным художественным воображением, объяснить так, чтобы он не разочаровался во всем и вся, не сделался скептиком, мизантропом или циником.

– Давно-давно жили два брата, – стал рассказывать Алекс, – один был королем, а второй оказался негодяем, который очень хотел стать королем. И,  отравив своего брата, он сумел получить корону да еще его бывшую жену  в придачу. А у прежнего короля был сын…

– Извините, – перебил его удивленный Том, – По-моему, вы мне пересказываете пьесу Шекспира про Гамлета  и датского короля Клавдия?

– Совершенно верно. Именно так. Потому что суть подлеца за тысячу лет нисколько не изменилась. Что тогда, что сейчас  – она одна и та же.

– А что делать честному человеку?

– Ну, по-моему, Гамлет ясно сказал:

«Быть или не быть,

Вот в чём вопрос. Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними?».

– Обидно, – произнес Том. – Выходит, за тысячи лет в натуре человека ничего не улучшилось. Как же так? Столько мудрых мыслей сказано, столько умных книг напечатано, столько  прекрасных картин написано. И все без толку?

– Ну, почему – без толку? – засмеялся Алекс. – Вот ты, к примеру, почитал Гамлета, задумался, знаешь теперь, как поступить. У тебя есть возможность: или смириться «под ударами судьбы», или «оказать сопротивление». Любой выбор окажется краеугольным, каждый из этих двух путей судьбоносный. Что выберешь, то и получишь. Но, чтобы вышло так, как ты хочешь, надо приложить усилия и немалые. Порой во власти да и в жизни  без умной интриги не обойтись.

–  А вы какой путь выбираете? Впрочем, я и так знаю.

…Вечер между тем  добрался до своего апогея. Солнце медленно садилось за лес, ни ветерка, тепло, уютно, тишина вокруг. И даже говорить не хотелось, чтобы не спугнуть опустившееся на землю очарование. Оно было повсюду –  в плавном течении реки, в замерших ветках ивы, в стрекозе, которая села на комель удилища, в закате, который багровой шалью окутывал потемневший лес за рекой.

– Какая божественная гармония вокруг, –  тихо восхитился Алекс. – Вдохни ее всей грудью, зачерпни полными ладонями, омой ею лицо. И навсегда запомни этот чудесный миг. Больше  он никогда не повторится.

Художнику он мог бы такое и не говорить. Том уже давно сожалел о том, что не взял с собой мольберт, чтобы запечатлеть волшебное преображение природы.

– Великий Кант писал, что две вещи наполняют его душу  удивлением и  благоговением – звездное небо над ним и моральный закон в нем самом. В такой дивный вечер как-то не хочется говорить о том, что на свете существуют подлецы и негодяи.  И что они благоденствуют, купаются в роскоши и считают себя королями жизни, –  продолжал Алекс.  – Увы, в наше беспокойное время многие в погоне за успехом,  властью, достатком, сиюминутными удовольствиями позабыли о нравственном законе внутри каждого. А это ведь главный стержень бытия вообще.  Да, – он вздохнул, – подзабыли. Хотя ладно, не стоит о грустном в этот чудный вечер. Окружающий мир ведь сам по себе идеален, только вот человек постоянно нарушает его естественную гармонию и набивает шишки себе и другим.

 

  1. Залетный сюрприз

 

Камелия вынуждена была смириться с комфортным, но все-таки заключением. Сначала она активно протестовала и требовала немедленного освобождения.

– Да вы знаете, кто я! –  возмущенно кричала она. – Вы даже не представляете, что с вами будет!

Но это был глас вопиющего в пустыне. Ее охранники никак не реагировали, молча делали свое дело, словно они не люди, а бесчувственные роботы.

В распоряжении  Камелии оказался двухэтажный особняк, бассейн и ухоженный сад, окруженный высоченным бетонным забором с частыми видеокамерами по периметру.  Девушка уже не раз обходила его и тщательно исследовала в надежде найти  хоть какую-то лазейку. Бесполезно, все было сделано добротно. У нее забрали смартфон. По телевизору крутили только фильмы и веселые концерты, никаких новостей. Бессловесная горничная убирала ее постель и исчезала, немой повар готовил ей еду. Сплошная изоляция и полное неведение о своей дальнейшей судьбе.

Первый день заточения она пережила с трудом. Ее деятельная натура требовала движения, действий, но, скоро поняв, что отсюда не уйти,  она затосковала. Самое большое негодование  Камелии вызывало то, что ее – дочь президента, к которой всегда относились с почтением и подобострастием, так запросто посадили в эту тюрьму,  даже не объяснив за что и почему? И сколько будут здесь держать?

Единственным утешением для нее стала кукла. Она сознательно пошла на маленькую хитрость – ей надо было узнать, кто ее похитил – бандиты или кто-то еще. Теперь она поняла, что похитители прекрасно знают, где она живет, привезли ее любимую Люси. Значит, это не бандиты. Но зачем ее похитили?

Если раньше она воспринимала себя, как личность, которой дозволено почти все и пользовалась этим, то проведя в изоляции несколько дней, стала думать по-другому. Как-то ночью Камелии даже пришла в голову страшная мысль – а что если в стране произошел государственный переворот и ей, как дочери президента, в этой коварной игре определена некая роль заложницы. Вряд ли ее собираются убить. Хотя кто знает? Нет, нет, этого  не может быть!

Тогда она впервые ощутила всю серьезность своего положения. И испытала чувство огромной вины: если  бы она вела себя более осторожно, если бы была внимательнее к своему отцу, прислушивалась к его словам – то  не находилась бы сейчас здесь. А как там ее отец? Да он, конечно, с ума сходит! Ведь он безумно любит ее. Конечно, отец сделает все, чтобы высвободить ее отсюда. Надо только подождать.

И подумав так, она  немного успокоилась. А пока решила позлить своих сторожей, поиграть с ними, да и  самой немного развлечься.

Флигель, в котором коротали время ее сторожа, стоял возле ворот, подходить к которым Камелии было строго запрещено. Как-то она пыталась нарушить запрет, но едва очутилась у ворот, из домика  вышли двое и  жестом приказали вернуться в сад. Камелия не послушалась, а наоборот, подошла к воротам и стала колотить по ним кулаками. Немые охранники, здоровые амбалы, взяли ее с обеих сторон под руки, подняли, как пушинку, и отнесли к скамейке, что стояла на площадке, у входа в дом. Здесь они аккуратно усадили Камелию, а сами встали в метрах пяти от нее, показывая всем своим видом, что не допустят никаких лишних телодвижений с ее стороны.

Камелия, сидя на скамейке,  очень хотела  посмотреть им  прямо в глаза, но они не то, чтобы отводили их. Взгляд визави поймать было совершенно невозможно. Оба смотрели как бы в сторону и как бы  сквозь нее. Спокойно, но в, то же время, решительно и зорко. Такие взгляды она видела не раз у сотрудников службы безопасности, которые сопровождали ее отца во время его «хождения в народ». Камелия показала им язык, встала и ушла в  дом.

Для экстренной связи на стене в прихожей был закреплен белый телефонный аппарат, действовавший наподобие домофона. Когда Камелия поднимала трубку  и нажимала кнопку, то раздавались гудки и нежный женский голос интересовался, что ей угодно. Первое время она пробовала поговорить с абонентом, но потом поняла, что это обычный робот, записывающий ее речь. Вот и сейчас она взяла трубку и стала перечислять то, что нужно сюда доставить.

Это был набор платьев для куклы и  такой же набор одежды и обуви для нее самой. Они  хранились в ее квартире с  того времени, когда Камелия увлеклась новомодным подростковым течением под названием «живые куклы». Тогда Камелия любила наряжаться и гримироваться под свою Люси,  – говорящую куклу, которая  могла улыбаться, сердиться и даже ходить, а внешностью напоминала всем известную Барби. В таком виде Камелия появлялась в школе и неподвижно сидела за партой, чем изрядно пугала учителей и директора. Иногда это был образ невинной, нежной девочки с наивным, приветливым или чуть озорным взглядом, а порой она изображала некую сорвиголову,  непослушную, мрачную и угрюмую.

Такая  забава скоро ей надоела, но костюмы с того времени остались. И теперь она велела привезти их сюда.

Через день ей доставили все просимое.

С того момента у  безгласных обитателей этой усадьбы-тюрьмы не было ни одной спокойной минуты. Несколько раз в день Камелия и ее любимица появлялись во дворе, одетые и накрашенные совершенно одинаково. Словно близнецы-сестры,  только одна – большая, а другая – маленькая. Обе куклы-девочки, не торопясь, гуляли по саду. Люси, смешно перебирая ножками  и держась за руку хозяйки,  топала рядом. А когда они  оказывались возле очередной камеры, то корчили рожи, дразня наблюдателей. А еще Люси что-то выговаривала своим кукольным голосом. Это  было смешно.

Охранники сначала зорко следили за девушкой, а потом махнули рукой. Пусть развлекается. Однако вдруг случилось  совершенно неожиданное.

Как-то Камелия совсем близко подошла к забору и, сильно размахнувшись, попыталась перекинуть куклу через забор. Но, то ли сил у нее не хватило, то ли забор  был чересчур высокий, только кукла шлепнулась обратно в сад. Камелия тут же схватила ее и быстро направилась к дому. Однако ей навстречу уже спешили два охранника. Они выхватили из ее рук куклу, и, ни слова не говоря, унесли с собой.

С тех пор она  лишилась единственной забавы. Правда, утешением ей служило то, что она успела уничтожить записку, которую вложила в куклу, когда пыталась перебросить ее за забор. В надежде, что кто-то подберет куклу, найдет записку и доставит по назначению. Увы, ее ожиданиям не суждено  было сбыться, и Камелия, не зная, что теперь делать, совсем было потеряла присутствие духа.

Однажды, прогуливаясь возле просторной беседки, внутри которой была жаровня и  большой стол с уютными скамейками вокруг, где настоящие хозяева коттеджа, очевидно, любили собираться и отдыхать, Камелия услышала легкое стрекотание сверху. Почему-то она сразу вспомнила любимую в детстве книжку про малыша и забавного Карлсона. Ура! К ней летит  добрый Карлсон! Она подняла голову.

Нет, это был не герой любимой сказки, а маленький дрон, величиной чуть больше воробья и даже  чем-то похожий  на него,  который завис над головой девушки на высоте в несколько метров. От волнения у Камелии сильнее забилось сердце. В ожидании она застыла, сделав вид, что любуется пышным кустом гортензии.

Дрон немного повисел над ней, вдруг от него оторвалось что-то, по форме напоминающее маленькую гильзу, и упало рядом с девушкой.  Вроде как птичка какнула. Аппарат  тут же стремительно поднялся на огромную высоту и исчез из виду.

Камелия, зная, что за ней наблюдают десятки глаз, не стала сразу подбирать нежданный подарок с небес. Она наклонилась к роскошной розе, вдыхая  ее тонкий аромат.  Потом аккуратно, чтобы не занозить шипами руку, отломила головку цветка и,  как бы уколовшись, уронила его на землю. Недовольно сморщившись, подула на палец и присела на корточки. Поднимая цветок, она незаметно взяла  и гильзу.

Как ни хотелось Камелии узнать, что за послание прибыло к ней с небес, она еще несколько минут медленно прогуливалась по саду. Ей  надо было понять, заметили ли  сторожа летучего почтальона. Кажется, нет, иначе бы давно сбежались  бы.

Девушка вошла в дом, взяла из книжного шкафа какую-то книгу, потом направилась с ней в ванную комнату. Пока набиралась вода, она, сидя на стуле, положила книгу на колени и уткнулась в нее.

Это не должно было вызвать подозрения у охраны. Такое она проделывала не раз,  привыкнув с детства брать с собой в ванную книжку и, лежа в теплой воде, читать. Когда набралось достаточно воды, Камелия разделась, незаметно положив между страницами книги гильзу, и улеглась в ванную, предварительно задвинув шторки. Она знала, что за ней и здесь наблюдают и иногда озорничала – полностью разоблачалась перед объективом: ах, вы хотите смотреть, так любуйтесь, мне скрывать нечего. И, смеясь, представляла  вытянутые лица тюремщиков.

Но сейчас, наоборот, она вела себя очень осторожно. Камелия заметила, что на одной стороне гильзы имеется кнопочка, на которую надо нажать, и, прикрывая кисть руки шторкой, незаметно сделала это. У нее в ладони оказалась записка, скрученная в трубочку. Положив ее на страницу книги и  аккуратно расправив, она прочитала короткий текст.

Камелия едва сдержала возглас радости. Теперь она знала, кто автор записки, и поняла, что скоро придет спасение.

 

Часть четвертая. Операция «Унесенная ветром»

 

  1. В постели с президентом

 

Квартира, в которой  сегодня встретились Президент и Милослава, находилась на окраине города. Обычная, ничем ни примечательная квартира  в многоэтажном доме принадлежала Милославе, в ней она жила вместе с сыном, учеником четвертого класса. Но сейчас сын был отправлен на каникулы к бабушке, и когда Президент неожиданно позвонил ей и предложил встретиться, она после некоторого колебания согласилась.

Все произошло, как  и много лет назад. Президент, чтобы не привлекать внимания посторонних, приехал на  машине, которую его служба безопасности переделала под обычное такси.

– Не маячьте здесь, – приказал Президент водителю и сотруднику охраны, который сопровождал его. – Я задержусь.

Может, кто и наблюдал из окна своей квартиры, как из подъехавшего такси вышел  немолодой мужчина с огромный букетом цветов, чем-то похожий на президента, и скрылся в подъезде, но не придал этому особого значения. Мало ли кто к кому приезжает в гости.

– Куда это он? – спросил молодой сотрудник у более опытного водителя,  когда они  немного отъехали от дома. Там, на углу, они поставили машину так, чтобы был виден подъезд, в который вошел президент, и настроили аппаратуру слежения.

–  Как куда? К любовнице, – усмехнувшись  неосведомленности  младшего коллеги, солидно сказал водитель. – Я сюда возил его еще лет десять назад. На этом же самом  бронированном танке – типа такси, только номера были другие.

Персональный шофер часто знает о своем шефе гораздо  больше, чем, предположим, жена или коллеги. Между водителем и его шефом  порой устанавливаются  своеобразные, доверительные, в некотором роде, даже свойские отношения. Поэтому на эту должность подбирают только самых проверенных и надежных. Нынешний водитель президента как раз из таких. Для разных официальных и торжественных мероприятий у президента были другие водители, а вот для личных поездок, не подлежащих огласке, – только этот.

–  И кто она? –  снова полюбопытствовал  молодой, но тут же осекся под суровым взглядом коллеги.

– Вообще-то это строгая служебная тайна.

– Могли бы и не предупреждать, – с обидой произнес охранник и отвернулся к окну.

– Впрочем, ладно, – смягчился водитель, – мы тут все свои. Когда-то она служила в отделе, где готовят речи для президента. Как же эта должность называется? Ах да, – спичрайтер. Так вот, президенту понравился ее стиль, и он захотел, чтобы именно она писала для него  тексты для выступлений. Так они и познакомились. Президент – видный мужчина, в самом соку, она – красивая и молодая, так что, сам понимаешь.  Года полтора у них продолжался роман, два раза в месяц я доставлял президента в этот самый  дом. А потом непонятно – то ли они рассорились, то ли еще что случилось, – однако она уволилась, и любовь между ними прекратилась. А теперь, похоже, история повторяется.

– Вроде не молод наш шеф, чтобы по бабам бегать, – подивился неопытный охранник.

– Молод – не молод, какая разница?– назидательно произнес водитель. – Только ведь и президенту  тоже хочется. Что он не человек, что ли? Ладно, не отвлекайся, следи за подъездом.

 

– Спасибо, что согласилась встретиться, – сказал Президент, когда Милослава открыла дверь, и он очутился в уютной прихожей. – Я испытывал такое сильное волнение, как будто юношей собрался на первое свое свидание.

Милослава, приняв букет, мило улыбнулась и предложила пройти в комнату. Как отметил Президент, здесь все осталось без изменений  еще с тех времен, когда их роман был в разгаре. Правда, на стене теперь висели фотографии Милославы с  незнакомым мальчиком: вот, они в саду собирают клубнику, вот, загорают на море, вот, уютно сидят на диване и читают книгу…

Пока Милослава накрывала на стол, Президент, не отрываясь, следил за ней глазами. Такая знакомая, и в то же время как будто совсем иная женщина. Те же ловкие, но без спешки движения, пленительные повороты ее гибкого тела, оценивающий взгляд, которым она окинула накрытый стол, после чего поправила салфетку возле фужера. Все, что она  ни делала, было исполнено  каким-то особым смыслом, чрезвычайно волновавшим Президента.

На столе появилась бутылка шампанского, фрукты, шоколад. Мужчина и женщина расположились за столом напротив друг друга. Президент разлил шампанское, отломил два маленьких кусочков шоколада и бросил их в  фужеры.

Это был старый  его фокус. Кусочек шоколада, опущенный в бокал с шампанским, сначала опускался до самого дна,  а потом, наполняясь воздушными пузырьками и кувыркаясь в шампанском словно живой, поднимался вверх.  Отдав пузырьки в атмосферу, он медленно возвращался вниз.  Потом снова наверх и  опять вниз…

Так было и в первое их свидание. В тот раз Президент велел ей сделать глоток вина, взять губами кусочек шоколада, потом приблизил к ней свое лицо. Его губы захватили оставшийся кусок шоколада, а потом  они слились  с ее губами в сладком и долгом поцелуе.

Нынешний трюк Президента был своего рода посылом: он как бы предлагал вернуть то чудесное время начала их любви.

Мужчина и женщина смотрели на  волшебную игру шоколада в шампанском. И молчали. Милослава ожидала каких-то слов от Президента, а он словно растерял свою обычную уверенность.

– Это твой сын? –  наконец спросил он, показывая на фотографии.

– Чей же еще? –  пожала плечами женщина.

– Красивый мальчик.

Повисла наэлектризованная тишина. Президент снова оглядел комнату и, улыбнувшись, сказал:

– По-моему, здесь не хватает еще одной фотографии?

– Какой?

– Портрета президента, который висит во всех служебных кабинетах.

– Здесь не кабинет.

– Шучу.

И снова длительное молчание.

Милослава поняла, что инициативу надо брать на себя. Поднявшись из-за стола, она  медленно подошла к Президенту со спины и положила руки на его плечи. Он, словно ожидая ее сигнала,  тут же встал и повернулся к ней лицом. Глядя в глаза, улыбнулся, взял ее ладони, прижал к  своей груди.

– Пойдем, – одними губами прошептала она.

В спальне был полумрак. Широкие плотные шторы закрывали окна,  лишь небольшой ночник на тумбочке слабо и уютно освещал помещение.

– Не торопись, – снова прошептала Милослава, опускаясь на край кровати

Впрочем, она могла  так и не говорить. Перед ней  был  желанный, прежний, но в то же время как будто другой мужчина,  вставший на колени и нежно обнимавший ее ноги. Заботливый, внимательный, осторожный, даже какой-то робкий. Совсем не похожий на себя.

То, что произошло между ними дальше, понять несложно. Все это миллионы раз описано в литературе и показано в кино. А кто еще не догадался – включите воображение.   Отметим только, что это было подобие остро отточенного кинжала, пронзившего обоих насквозь, мощного урагана, подхватившего, завертевшего их и долго не отпускавшего.

Нас  же, пожалуй, больше сейчас интересует, о чем потом беседовали Президент и Милослава.

С чувством огромного облегчения откинулся он на подушку. Напряжение последних дней покинуло его. Дочь вот-вот вернется, с любимой и желанной женщиной тоже все будет замечательно. Теперь он был в этом уверен.

– Скажи, почему ты  все-таки не захотела тогда выйти  за меня замуж? – спросил Президент.

Она,  слегка накрытая простыней  и сладко утомленная, лежала навзничь, заложив руки за голову и   полузакрыв глаза.

– Ты знаешь, –  медленно и тихо заговорила Милослава, – я никак не могла представить себя в качестве жены президента. То есть, я встаю утром, готовлю тебе завтрак, ты ешь и уезжаешь по своим важным  государственным делам. Поздно вечером приезжаешь, мы ужинаем и ложимся спать. Так? А о чем мы будем разговаривать? О политике? Ведь с тобой даже в театр просто так не сходишь. Ну, в кино ладно. У тебя наверняка будет свой кинозал. А вот в театр или музей? Там все головы свернут, чтобы на тебя посмотреть или обо мне посплетничать. Может, ты будешь гримироваться, чтобы тебя не узнали? Нет, я тогда решила, что не буду твоей женой. Потому что  любить президента да еще такого, как ты, – далеко не то, что обычного мужчину. У тебя всегда на первом плане – государство, а жена, семья – где там, далеко позади. Я так бы не смогла.

– А сейчас? Я ведь по-прежнему президент.

– Подожди, я еще не все сказала. Не обижайся. Ты, наверное, все-таки неплохой глава государства  и, не скрою,   превосходный любовник. Но, увы,   был бы никудышным мужем. Меня все время не покидало ощущение, что ты постоянно меня испытываешь: то глядишь загадочно, то что-то произносишь и ждешь от меня ответной реакции. А потом делаешь в своей голове выводы, только тебе известные. Мне это не нравилось, раздражало, хотя я и пыталась объяснить твое поведение издержками профессии и воспитания. Я всегда считала так: я твой самый близкий человек, я тебе полностью доверяю, готова делить с тобой печали и радости. И от тебя жду того же. Без всяких проб и проверок. Но ты к этому  тогда готов не был.

–  А сейчас? – выдохнув, снова спросил он. – Почему ты согласилась на встречу?

– Ты недоволен?

– Нет-нет, что ты! Наоборот.

– Я,  наконец, почувствовала, что ты нуждаешься во мне. Еще тогда поняла, при последней нашей встрече в твоем кабинете. Для женщины очень важно ощущать свою нужность любимому человеку. Конечно, мне еще требовалось время, чтобы разобраться в тебе. И в себе тоже.

– Долго же ты это делала. Почти десять лет.

–  Иногда люди всю жизнь  не могут друг с другом разобраться

– Слава богу, что у меня такая мудрая женщина, – улыбнулся Президент. – Кстати, хочу поделиться с тобой радостью.  Мои спецслужбы нашли  похитителей моей дочери, и совсем скоро я с ней встречусь.

– Это Баст, что ли, тебе доложил? – Милослава приподнялась на локти и внимательно посмотрела на своего любовника.

– Да.

Женщина хотела было что-то сказать, но почему-то передумала и  снова откинулась на подушку.

– Ты что, не рада? – удивленно спросил Президент.

– Очень рада. Только…

– Что только?

– Я завтра утром собираюсь поехать на дачу к своему приятелю, – переменила тему Милослава. –  И приглашаю тебя.

– Завтра? На дачу? – задумался Президент, перебирая в памяти, что у него запланировано на следующий день. И  решил ответить отказом, сославшись на занятость.

– Так ты поедешь со мной? – настойчиво переспросила Милослава. – Это чрезвычайно важно.

– Да-да, конечно, –  тут же поспешно сказал он.

– Вот и отлично, – удовлетворенно  произнесла женщина. – Я тебя надолго не задержу.

– Так это твой сын? – снова спросил Президент, показывая на портрет, стоящий в рамке на тумбочке. Он сам не мог понять, почему этот вопрос  так волновал его.

– Какой же ты невнимательный. Я тебе уже ответила.

–  Ты была замужем?

– Нет.

– Сколько ему лет сейчас?

– Девять.

– Сколько? Сколько? – подозрение, как озарения, мелькнуло в голове Президента. –  И кто отец?

– Неужели трудно догадаться? –  неожиданно рассердилась Милослава. – Посмотри  на него внимательно и скажи, на кого он похож?

У Президента бешено забилось сердце в груди. Значит, этот мальчик… Вот так сюрприз!  И все время она молчала.

– Я рад, я счастлив, – повторял без конца Президент, сжимая ее руки. – Иногда для праздника души  достаточно одного только слова «ласкового, человечьего», а тут такое богатство, и всё сразу. Я счастлив, дорогая моя Милослава. Бесконечно! Если бы мне сейчас предложили  выбирать между властью и любовью, я бы, честное слово, выбрал  любовь.  Теперь мое президентское счастье – в твоей любви. Нет, не президентское, – поправился он, – а  просто счастье.

 

  1. «Унесенная ветром»

 

В назначенный час Камелия вышла из дома и, как было уже не раз, принялась неторопливо обходить сад. Больше всего она боялась, чтобы  охранники не заметили ее волнения. Поскольку куклу у нее забрали, она, чтобы занять себя, стала срывать цветы. В самом дальнем конце сада, а это в метрах ста от  сторожевого флигеля, она присела на скамейку и принялась перебирать букет.

Маленький почти бесшумный вертолет, похожий на стрекозу, появился внезапно. Он буквально в метрах пяти завис над Камелией, в стеклянном корпусе машины открылась дверь, и оттуда выпала веревочная лестница. Камелия крепко ухватилась за  нее и встала  на нижнюю ступеньку обеими ногами. Тут же лестница вместе с ней быстро поползла вверх. Там ее подхватили сильные руки, и Камелия оказалась в кабине.  Все произошло в считанные секунды

Вертолет взмыл ввысь и стремительно стал удаляться от усадьбы-тюрьмы, в которой Камелия провела несколько дней.

Она видела, как встревоженные охранники выскочили из флигеля, размахивая руками. В руках некоторых были короткие автоматы, они прицеливались в летящий вертолет. Неужели будут стрелять? В нее,  в дочь президента? Автоматных выстрелов она не слышала, но, судя по поведению стрелков, они дали несколько очередей. К счастью, не попали. Опытный летчик сделал несколько удачных виражей и вылетел из зоны обстрела.

Из ворот усадьбы на огромной скорости выскочил автомобиль и помчался в ту сторону, куда полетел вертолет. Куда там! Юркая машина поднялась высоко в небо  и растворилась в воздушном пространстве.

Пилот на переднем сиденье повернулся к Камелии и одобряюще улыбнулся. Сидящий справа от нее молодой мужчина, тот самый, который втаскивал ее в кабину, сосредоточенно смотрел вниз. Оба  были довольны, операция под кодовым названием «Унесенная ветром»  прошла безупречно.

Минут через сорок вертолет приземлился на пустынной поляне посреди леса. К нему тут же подъехал черный автомобиль. Камелии помогли выбраться из кабины вертолета и усадили в машину. Вертолет  взмыл в небо и скрылся из глаз. Девушка в сопровождении двух мужчин поехала по проселочной дороге.

– Как вы себя чувствуете? – спросил мужчина, сидящий рядом с ней.

– Спасибо. Хорошо, – вежливо ответила Камелия.

На самом деле она чувствовала себя неважно. Ночью перед бегством спала плохо, почти не притронулась  завтраку, но сейчас голода не ощущала. Огромное волнение до сих  пор не отпустило ее. Причина ее состояния – не столько в рискованной операции, в которой любая непродуманная мелочь или просто случайность могли привести  к неудаче, а то и гибели. Нет, у нее самого начала не было сомнений в успехе операции, ибо она верила тому человеку, который ее задумал.

Волнения ее были вызваны скорее тем, что она не представляла, что ее ждет впереди, каким теперь будет ее будущее. А то, что оно будет другим, не таким как прежде, она хорошо понимала. Ей надо будет пересмотреть многое в своей жизни и строить ее по-новому.

Ну, ладно, об этом она еще успеет подумать, а теперь должна радоваться, что  опасности миновали.  К тому же она очень хотела спать. Девушка откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и задремала.

Легкое прикосновение к плечу пробудило Камелию. Она разомкнула веки – прямо перед ней  знакомое, смеющееся лицо.

– Алекс, это вы! Как я рада!

Камелия протянула к нему обе руки. Алекс помог ей выбраться из машины, и они обнялись.

Только тут напряжение последних дней окончательно отпустило девушку, и она разразилась слезами.

– Успокойся, милая Камелия, –  утешал девушку Алекс, обнимая ее за плечи. – Самое страшное позади. Лучше посмотри, кто тебя встречает.

Камелия оглянулась. В метрах трех стоял смущенный  художник, не решаясь подойти  к ней. Камелия вырвалась из рук Алекса, подбежала к молодому человеку и  резко перед ним остановилась.

– Вот мы снова и встретились, Том, – улыбаясь сквозь слезы, говорила Камелия. –  Ты не забыл меня?

– Я тебя ждал, – ответил юноша, чувствуя, как сильно бьется сердце в его груди. – Очень.

Оба с каким-то жадным любопытством смотрели друг на друга.

– Ладно, молодые люди, – сказал Алекс. – Вы еще успеете насмотреться, пообщаться и наговориться. Пойдемте в дом.

Жена Алекса – Лада уже накрыла на стол. Здесь была копченая рыба, особым способом приготовленная  Алексом в специальной коптильне, дымящиеся, только что из мангала  куски курицы, молодой вареный картофель, зелень, свежие помидоры и огурцы – все такое аппетитное, привлекательное.

Камелия  тут же почувствовала, как сильно она голодна, и накинулась на еду. Потом пошли оживленные разговоры. Камелия  подробно рассказала, как проводила время в заточении,  а затем спросила:

– Алекс, вы знаете, кто и зачем это сделал?

Он кивнул головой и ответил:

– Совсем скоро ты узнаешь все сама.

– Как мой отец, Алекс? – в голосе Камелии послышалась тревога.

– Он в порядке, жив и здоров. Не сегодня-завтра ты с ним встретишься.

После обеда Лада проводила Камелию в отведенную ей комнату, чтобы она могла отдохнуть. Девушка осталась наедине с Томом.

– Ты хочешь поспать? – спросил ее юноша.

Она покачала головой:

– Я, конечно, устала,  но так взволнована, что  сейчас не усну.

– Пойдем, я тебе что-то покажу.

Том привел Камелию в свою комнату. Она ахнула – все стены были завешены ее портретами. Девушка  долго их рассматривала, потом повернулась к Тому.

– Тебе нравится? – спросил он

– Чудесно.

Том легонько взял ее за локоть, и они подошли к рисунку, на который Камелия сначала не обратила особого внимания.

– Узнаешь? – спросил Том.

Рисунок изображал стоящую на мосту девушку, которая, свесившись через перила, глядела на реку, а внизу, на берегу,  за ней внимательно наблюдал паренек.

– Это наша первая встреча, да?

Том кивнул головой.

– Вроде совсем недавно она состоялась, а сколько всего  произошло. Мне кажется, что мы знакомы целую вечность.

–  И мне.

Камелия повернула к Тому лицо, пристально глядя  ему в глаза.  Но когда он захотел поцеловать ее, она поднесла к губам указательный палец:

– Обожди. Не сейчас. Не сегодня.

 

  1. Встреча

 

Ранним утром такси выехало  из города. На переднем сиденье находились все те же – опытный водитель и молодой охранник. Сзади сидели Президент и Милослава. Ехали молча, на вопрос Президента, куда они направляются, Милослава,  загадочно улыбнувшись, ответила:

– Потерпи. Скоро все сам увидишь.

Примерно через час они свернули с шоссе на проселочную дорогу, проехали через лиственный лес и добрались, наконец, до поселка. Возле металлических тяжелых ворот на секунду остановились, но створки немедленно распахнулись,  и машина очутилась в большом дворе.

Президент  и Милослава выбрались из кабины. Оглянувшись по сторонам, Президент замер. Навстречу ему бежала дочь Камелия. От неожиданности он едва успел распахнуть руки, как она уже обнимала его.

– Отец, отец, – сквозь слезы шептала она. – Как же я соскучилась по тебе.

– Дочка, дочка, – только и мог сказать ее отец.

Милослава с улыбкой наблюдала  трогательную сцену родственной встречи и счастливого воссоединения семьи. Разомкнув объятия и держась за руки, отец и дочь несколько минут смотрели друг  на друга.

– Пойдем в дом, –  наконец сказала Камелия.

Так, рука в руке, не желая даже на мгновение разъединиться, они  поднялись на веранду и оказались в просторной гостиной. И тут, еще не успевший опомнится от первого неожиданного сюрприза Президент, снова замер, словно пораженный молнией.

Возле большого накрытого стола стоял, приветливо улыбаясь, тот, кого он еще утром считал предателем и своим врагом номер один. А рядом с ним – незнакомый молодой человек.

– Здравствуйте, уважаемый Президент, – поздоровался Алекс. – Понимаю, ваше недоумение. Сейчас вы получите подробные пояснения. Прошу всех к столу.

– Мой муж большой специалист по особому приготовлению курицы с использованием обычной стеклянной бутылки, – поясняла Лада, раскладывая мясо птицы по тарелкам.

Странно, но у  бдительного Президента ни на мгновение не мелькнуло подозрение, что  он оказался в руках заговорщиков, коварно заманивших его в свои сети. Как-то сразу он почувствовал, что находится  в кругу друзей, среди своих. Разъяснение этой необычной ситуации последовало после завтрака.

Все вместе они направились на прогулку, на  берег реки. Камелия так и шла вместе с отцом, справа от Президента находился Алекс, чуть позади Милослава с Ладой, а замыкал шествие – Том.

Сначала Алекс подробно рассказал про  все свои приключения. Президент очень внимательно, не перебивая, слушал его. Когда Алекс дошел до того места, где его сбросили с моста в воду, Президент в  молчаливом негодовании прикрыл ладонью глаза.

Затем наступила очередь Камелии. Ее рассказ о похищении и заточении вызвал у Президента новую волну эмоций. В сильнейшем волнении он качал головой.

– Нам всем очень помог этот молодой человек, – сказал Алекс. – Том, иди сюда. Что ты плетешься сзади.

–  Так это вы и есть  тот самый художник, живущий под мостом? – спросил Президент, разглядывая Том.

Он смущенно кивнул головой.

У Президента было много разных положительных качеств, но одно из них  следует подчеркнуть особо. Он обладал  гибкостью мышления, замечательной способностью быстро вникать в ситуацию, умел видеть ее  внутренние пружины, находить причину и выводить из нее  верные следствия. Коварство и злодейство чиновника, которого он еще недавно считал своим надежным помощником, было налицо. Правда, странным сейчас казалось Президенту, что не разочарование он испытывал, как в тот раз, когда Баст рассказывал о предательстве Алекса, а огромное облегчение. Наконец-то появилась полная ясность.

Единственное, что огорчало Президента –  воспоминание о том, как  он опрометчиво назвал Баста  чуть ли не своим  единственным и преданным другом. Впрочем, Президент – тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Даже проявление в каких-то моментах слабости.

После прогулки, когда все собрались для чаепития за  большим столом, Президент сказал:

– Друзья, нам всем пришлось пережить непростое время. Ни для кого из нас оно не прошло бесследно. Я хочу, чтобы каждый  сейчас высказался, что он извлек из всего случившегося, как эти печальные события повлияли на него. Начну с себя. Урок для меня очень горький. Как президент я не имел права допускать такие серьезные оплошности, опасные для страны. Французский император Наполеон как-то сказал, что миром правит случай. Волею случая и волею народа я стал президентом. Но сейчас пришло время очередного выбора, и я его сделал. Поэтому объявляю вам, что  по окончании срока ухожу в отставку. Считаю это самым верным решением. Если кот перестает ловить мышей, то его меняют.

Неожиданное заявление Президента показалось всем сидящим громом среди ясного неба. Воцарилось напряженное молчание. Самым первым опомнился опытный Алекс.

– Уважаемый Президент, – подчеркнуто  торжественно произнес он, –  все мы сейчас находимся в приподнятом настроении от того, что серьезный кризис успешно преодолен, и мы объединились. Но вряд ли без лишних эмоций мы способны принимать взвешенные решения. Может, не стоит  сейчас торопиться?

– Уважаемый Алекс, – в тон ему ответил Президент, – я понимаю, что вы хотите сказать. Во-первых, серьезный кризис далек еще от завершения. Во-вторых, это не эмоциональное, а взвешенное решение. Существует золотое правило, о котором многие во власти забывают. Оно гласит так: одни уходят рано, другие – поздно, а надо уходить вовремя. В ближайшее время я об этом объявлю официально. Я вижу, что выросла достойная смена, и есть, кому заменить меня  на ответственном посту.

Я понял, что такое счастье, – продолжал с улыбкой  Президент. – Образно говоря, это полновесный воздушный шар, который всегда стремится к небесам. Если что-то не так, то шар сдувается, становится вялым, хлипким, сморщенным и начинает падать вниз. И, не дай бог, лопнет, тогда конец. Будучи президентом, я явственно ощущал, что мне чего-то не хватает. Теперь я понимаю, чего именно. Я нашел, наконец, дочь, – тут он с особым чувством посмотрел на Камелию. – Я  нашел, наконец, свою семью, – он бросил благодарный взгляд на Милославу. – Теперь я спокоен, в моей жизни наступила полная гармония. А это и есть счастье. Мой шарик взмывает в синее небо.

И с каким-то совсем не президентским выражением лица он сел на свое место.

– Уважаемый Президент, – не унимался Алекс. – Все мы безмерно рады вашему личному и семейному счастью. Но, может быть, вы назначите на завтра совещание.  У меня имеются кое-какие соображения, которые я хотел бы сообщить вам, касаясь   поднятого сегодня вопроса.

– Разрешите мне, – неожиданно поднялась взволнованная Камелия. – Отец, родной! Я была глупенькой непослушной девочкой, доставляла тебе много неприятностей. Но мне очень хотелось, чтобы ты больше уделял мне внимания. Я по наивности своей полагала, что таким образом я показываю, как мне не хватает тебя.

Что я вынесла из этой страшной ситуации? Я поняла, как я люблю отца, поняла, как мучился он за мои непутевые поступки. Теперь-то я прекрасно знаю, что когда любишь, не убегать надо, не  отдаляться, а наоборот,  быть как можно ближе друг к другу. И еще, как ни прискорбно сознавать, но для того, чтобы  понять что-то настоящее, нужно порой пройти через серьезное испытание.

И утирая внезапно появившиеся слезы, Камелия отвернулась к окну. Тут со своего места стремительно поднялась Милослава, ни слова не говоря, подошла к Президенту и поцеловала его. Потом  обняла за плечи Камелию и что-то ей шепнула. Сквозь слезы Камелия улыбнулась и, повернувшись к собравшимся, торжественно объявила:

– Я хочу представить моего жениха. Том, встань.

Взгляды присутствующих устремились к побледневшему Тому. Смущенный всеобщим вниманием он долго собирался с мыслями. Все терпеливо ждали, что он скажет.

– Никогда я представить себе не мог, что окажусь на таком форуме, и что дочь президента станет моей невестой, –  наконец, слегка запинаясь, произнес Том. – Впрочем, совсем неважно, что она дочь президента. Я понял, что такое настоящая дружба и настоящая любовь, которая не зависит ни от должности, ни от положения в обществе. Я  понял, что надо всегда искать то, что объединяет людей, а не подчеркивать то, что их разъединяет. И  самое главное, – тут он чуть виновато улыбнулся, –  не надо прятаться от жизни под мостом. К  сожалению, не красота правит миром. Но я хочу, чтобы именно она господствовала в умах и сердцах людей.  И, уверяю вас, я буду продолжать заниматься искусством, буду воспевать красоту жизни во всех ее проявлениях.

– Достойная позиция, – высокий широкоплечий Алекс снова возвысился над столом. – Ну что, дорогие друзья, разрешите и мне добавить несколько слов. Я всегда знал, а нынешний случай (все-таки случай в жизни многое значит) еще раз подтвердил, что жизнь – это борьба. Кто-то, может, задаст вопрос: если все время бороться, то когда же жить в свое удовольствие. Отвечу так: не будешь бороться за свою любовь, за  честь и справедливость, за самого себя, а  иногда и с самим собой – пропадешь. В  борьбе  за добрые дела я вижу свое предназначение. Как в древности  говорил один умный философ: истинное наслаждение жизнью заключается в том, чтобы приставлять одно доброе дело к другому, да так плотно, чтобы между ними не было никакого зазора. Сознаю, что говорю пафосно, и прошу за это прощения,  но, думаю, – к месту, ко времени  и по ситуации.

При этих словах Лада и Милослава воскликнули «Браво» и захлопали в ладоши.

.

  1. Развязка

 

Баст сразу понял, что он проиграл. Проиграл вчистую. Понял, как только ему доложили, что Камелию  на вертолете вывезли в неизвестном направлении.

Правда, в начале у него теплилась некоторая надежда, что можно еще что-то исправить. Нужно было  только получить у Президента отсрочку, ведь он обещал именно сегодня доставить Камелию. Можно было убедить Президента, что требуется еще несколько дней для  более тщательной подготовки операции по ее освобождению. А там он что-нибудь придумает.

Из своих источников Баст знал, что позавчера Президент посетил свою прежнюю любовницу. А вот где он был вчера? Неизвестность тревожила Баста. Допросить шофера  и сотрудника, которые находились с Президентом, не представлялось возможным. Во-первых, они были не из службы Баста, их назначение находилось в компетенции самого Президента. Во-вторых, они тоже куда-то исчезли, и поиск пока ничего не дал.

Правда, вчера утром Макс доложил Басту, что наконец-то удалось установить местонахождение Алекса. Обрадовавшись очень обнадеживающей информации, Баст тут же дал соответствующее распоряжение. Это будет серьезная акция, со стрельбой, кровью и жертвами. Но так надо.

Требуется лишь срочная встреча с Президентом. Но тот вот уже второй день не принимал Баста.

Баст взял трубку прямого телефона с главой государства. Трубка осталась без ответа. Тогда он позвонил в приемную. Дежурный сотрудник сообщил, что Президента нет на месте.

Это была ложь. Баст знал, что сегодня  с утра Президент находится в своем кабинете.

Плохой признак. Очень плохой.

Баст  принял наконец решение. По правительственной связи позвонил в аэропорт и велел срочно готовить к вылету самолет.

– Каков маршрут вылета? – был задан вопрос.

– Сообщу на месте. Чтобы через два часа самолет был готов.

Он вызвал адъютанта, которому приказал подать служебную машину. Затем вытащил из сейфа  папку с документами, которые решил взять с собой, положил во внутренний карман пиджака пистолет. Он благополучно выбрался из правительственного здания, сел в автомобиль. Значит, за ним еще не охотятся, иначе арестовали бы или в кабинете, или на выходе.

Баст был почти спокоен. Этот вариант он заранее тщательно продумал. Он собрался лететь в одну из африканских стран, с главой которой поддерживал дружеские отношения.  Когда-то Баст помог ему организовать надежную службу безопасности и даже раскрыть заговор.  Через него он  к взаимной выгоде проводил некоторые денежные операции. Так что в  поддержке этого  правителя Баст не сомневался. Финансовые активы его надежно размещены в разных банках. Все концы будут спрятаны. Перед взлетом он объявит один маршрут, и уже  позднее, в полете, пилотам будет дано другое указание. Потом самолет исчезнет навсегда.

Машина Баста подъехала к самому трапу лайнера, который разогревал двигатели.  Баст поднялся на борт, сел в привычное удобное кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Все, закончен очередной этап его жизни. Нет, он ни о чем не жалеет. Его авантюристическая натура одинаково философски принимала как победы, так и поражения. Если ты стремишься к успеху, значит, будь готов и к неудаче. Жизнь ведь состоит из зигзагов, важно только в них не запутаться и вовремя совершить  очередной поворот. Он не мечтатель, не созерцатель, а трезвомыслящий деятель, к тому же решительного, боевого  характера.

К нему подошла миловидная стюардесса и спросила, не желает ли он чего-нибудь. Баст окинул ее оценивающим взглядом.

– Принесите коньяку, – приказал он.

– Рюмку?–  уточнила стюардесса.

– Бутылку.

Все будет хорошо, продолжал размышлять Баст. Он в своем нынешнем виде уйдет из этого мира. Появится новый человек, богатый, умный энергичный.  «Мы еще повоюем, мы еще многое чего сможем сделать».

Стюардесса принесла коньяк и блюдечко с нарезанным лимоном, дольки которого были нанизаны на шпажки.  Так любил Баст. Все  это  она поставила перед ним столик. Стала разливать спиртное в рюмку, и в это время самолет сдвинулся с места, выруливая на взлетную полосу.  Рука девушки дрогнула, коньяк выплеснулся из бутылки и облил пиджак и брюки Баста. Он в гневе вскочил с места и  хотел было обругать нерадивую стюардессу.

Но внезапно почувствовал, как сзади кто-то схватил его мертвой хваткой. Еще мгновение и руки его были скованы наручниками, а сам он оказался в окружении нескольких  мощных парней.

– Спокойнее, Баст. Вы арестованы.

Те же самые железные   руки усадили его обратно в кресло.

– Ладно, дайте хоть выпить коньяку, – усмехнувшись,  сказал Баст. – Когда еще теперь придется.

 

Часть пятая. Выборы

 

  1. Вариант №1

 

Вот и пришел этот долгожданный и волнительный день, который в этой стране никогда не проходил спокойно. Впрочем, не только в ней. Повсюду   в мире проигравший претендент обычно винит победившего в подтасовке голосов и фальсификации выборов.  Иногда справедливо, а иногда – нет, но всегда со скандалами. Кому хочется проигрывать!

Они собрались идти на выборы вместе: Президент с Милославой, недавно ставшей его  женой, Том со своей невестой Камелией и Алекс с Ладой.

Самое удивительное, что оба соперника, два кандидата – нынешний Президент и Алекс – всю предвыборную кампанию провели вместе, вдвоем появлялись на телевидении,  давали общие интервью и ни разу не критиковали друг друга. Да что там! Их программы были настолько идентичными, что даже самый дотошный журналист или политолог, не мог понять, чем они отличаются. А когда кандидатов спрашивали об этом, они только загадочно улыбались. Это было непонятно и интригующе.

Предстояло делать выбор нового президента исходя не из его программы, а  из личных симпатий избирателей. Что ж, оба претендента были харизматичны, показывали себя с лучшей стороны, одаривали избирателей обаянием, красноречием, убедительностью, доходчивостью, конкретикой и доказательностью. Более того, оба претендента расхваливали друг друга, что вообще ни в какие рамки не влезало.

Выбор получился нелегким. Судя по опросам, симпатии разделились поровну. Одни утверждали, зачем менять уже проверенного политика, к которому все привыкли, пусть немолодого, но опытного и еще полного сил. Капитаном должен быть надежный и проверенный человек, который уверенно проведет корабль через все ураганы и штормы, бушующие в этом неспокойном мире.

Оппоненты возражали – нужен трансферт власти, перемены в государственных структурах, пусть во главе государства встанут  люди со свежими взглядами и новыми подходами, не отягощенные грузом прошлого, за которыми не тянется шлейф прежних ошибок.

Сразу после голосования суматошные журналисты одолели Президента и Алекса вопросами – за кого те голосовали и кто станет победителем? Они лишь загадочно улыбались.

Результатов, понятно,  ждали с особым нетерпением. И тут произошла сенсация – предварительный вердикт гласил: голоса разделились ровно пополам, ни  больше, ни меньше. Пятьдесят на пятьдесят.

Что делать?

С понятным волнением  все ожидали подведения итогов с последнего избирательного участка. А им по удивительному стечению обстоятельств оказался  именно тот, на котором голосовала президентская чета и ее близкие.

И наконец, вот он – ошеломляющий исторический факт: победил нынешний Президент с перевесом … всего лишь в один голос.

За праздничным столом сидели: Президент, Алекс и Том, Милослава, Камелия и Лада и, как водится, весело обсуждали итоги выборов. Потом стали выяснять друг у друга, кто за кого голосовал.

– Я за Алекса, – сказал Президент.

–  А я за Президента, – ответил Алекс.

–  И я за Президента, – заявила Камелия.

–  А я за Алекса, – сказал Том.

– Мой бюллетень не приняли во внимания, потому что я проголосовала и за Алекса, и за Президента, – виновато развела руками Лада.

– Итак, и у нас голоса разделились пополам, – заметил с улыбкой Алекс.

Все ждали, что скажет Милослава,  которая еще недавно утверждала, что она находится в оппозиции и совсем не хочет быть женой президента. Она обвела всех загадочным взглядом, усмехнулась и выдохнула:

– За Президента!

–  Да, – засмеялся Алекс, – вот оно женское лукавство. Теперь понятно, откуда появился лишний  голос. Любимая и любящая женщина  всегда голосует сердцем. Что ж, на то она и  женщина!

 

  1. Вариант № 2

 

Вот и пришел этот долгожданный и волнительный день, который в этой стране никогда не проходил спокойно. Впрочем, не только в ней. Повсюду   в мире проигравший претендент обычно винит победившего в подтасовке голосов и фальсификации выборов.  Иногда справедливо, а иногда – нет, но всегда со скандалами. Кому хочется проигрывать!

Они собрались идти на выборы вместе: Президент с Милославой, недавно ставшей его  женой, Том со своей невестой Камелией и Алекс с Ладой.

Самое удивительное, что оба соперника, два кандидата – нынешний Президент и Алекс – всю предвыборную кампанию провели вместе, вдвоем появлялись на телевидении,  давали общие интервью и ни разу не критиковали друг друга. Да что там! Их программы были настолько идентичными, что даже самый дотошный журналист или политолог, не мог понять, чем они отличаются. А когда кандидатов спрашивали об этом, они только загадочно улыбались. Это было непонятно и интригующе.

Предстояло делать выбор нового президента исходя не из его программы, а  из личных симпатий избирателей. Что ж, оба претендента были харизматичны, показывали себя с лучшей стороны, одаривали избирателей обаянием, красноречием, убедительностью, доходчивостью, конкретикой и доказательностью. Более того, оба претендента расхваливали друг друга, что вообще ни в какие рамки не влезало.

Выбор получился нелегким. Судя по опросам, симпатии разделились поровну. Одни утверждали, зачем менять уже проверенного политика, к которому все привыкли, пусть немолодого, но опытного и еще полного сил. Капитаном должен быть надежный и проверенный человек, который уверенно проведет корабль через все ураганы и штормы, бушующие в этом неспокойном мире.

Оппоненты возражали – нужен трансферт власти, перемены в государственных структурах, пусть во главе государства встанут  люди со свежими взглядами и новыми подходами, не отягощенные грузом прошлого, за которыми не тянется шлейф прежних ошибок.

Сразу после голосования суматошные журналисты одолели Президента и Алекса вопросами – за кого те голосовали и кто станет победителем? Они лишь загадочно улыбались.

Результатов, понятно,  ждали с особым нетерпением. И тут произошла сенсация – предварительный вердикт гласил: голоса разделились ровно пополам, ни  больше, ни меньше. Пятьдесят на пятьдесят.

Что делать?

С понятным волнением все ожидали подведения итогов с последнего избирательного участка. А им по удивительному стечению обстоятельств оказался  именно тот, на котором голосовала президентская чета и ее близкие.

И наконец, вот он – ошеломляющий исторический факт: победил Алекс с перевесом … всего лишь в один голос.

За праздничным столом сидели: Президент, Алекс и Том, Милослава, Камелия и Лада и, как водится, весело обсуждали итоги выборов. Потом стали выяснять друг у друга, кто за кого голосовал.

– Я за Алекса, – сказал Президент.

–  А я за Президента, – ответил Алекс.

–  И я за Президента, – заявила Камелия.

–  А я за Алекса, – сказал Том.

– Мой бюллетень не приняли во внимания, потому что я проголосовала и за Алекса, и за Президента, – виновато развела руками Лада.

– Итак, и у нас голоса разделились пополам, – заметил с улыбкой Алекс.

Все ждали, что скажет Милослава,  которая еще недавно утверждала, что она находится в оппозиции и совсем не хочет быть женой президента. Она обвела всех загадочным взглядом, усмехнулась и выдохнула:

– За Алекса!

–  Да, – засмеялся Алекс, – вот оно женское лукавство. Теперь понятно, откуда появился лишний  голос. Любимая и любящая женщина  всегда голосует сердцем. Милослава выбрала не президента, но  мужа. Что ж, на то она и  женщина!

ВИКТОР КАБАКИН

Автор публикации

не в сети 2 года

civ08

2
Комментарии: 31Публикации: 4Регистрация: 21-07-2021

Другие публикации этого автора:

Похожие записи:

Комментарии

6 комментариев

  1. Повесть «Президентские тайны» свидетельствует о литературном даровании автора. Он представил содержательное произведение читательской аудитории для художественного осмысления роли личности основного персонажа произведения – Президента, явив композиционное построение с захватывающей динамикой. Здесь глубокое проникновение в характеры и судьбы персонажей – как положительных героев (Камелии, Милославы, Тома, Алекса, Лады), так и отрицательных (например, ловкий Баст чрезвычайно сложный человек и авантюрист). Здесь всему есть место: огромная палитра от политики до любви и дружбы, но в целом – это политическая повесть и масштаб личности Президента делает его фигуру в сюжетах ключевой. Чтобы управлять державой, требуется сильная рука, твёрдость духа и гибкий ум. Президент этими качествами обладает…
    На выборах нового Президента победу одержал достойный человек Алекс, который также способен к глубокому анализу и обоснованности действий, «способен укрепить страну и заложить основы для полнокровного будущего», видит своё предназначение в борьбе за добрые дела.
    Гражданский и патриотический пафос автора достиг цели. Он, раскрывая положительное в области морали и нравственности, не оставил читателя равнодушным ни к одному из героев, заставил сопереживать и радоваться тому, что они стали лучше, а их внутренний мир богаче.
    А пожелания бывшего Президента («чтобы в жизни каждого была полная гармония») воспринимаются с благодарностью и надеждой. Тема и идея, исполнение впечатляют!
    Марина Татарская,
    член Союза писателей России, Евразийской творческой гильдии (Лондон), Международной гильдии писателей (Германия),

    0
    1. Дорогая Марина! Не скрою, я сильно волновался, ожидая от Вас рецензии. Во-первых, зная Вашу занятость, сомневался, прочитаете ли Вы новую повесть. Очень и очень Вам благодарен, что нашли время не только прочитать, но и глубоко ее проанализировать. Во-вторых, меня чрезвычайно интересовало Ваше мнение, поскольку оно всегда основано на безупречном вкусе и высоком профессионализме. Кроме того, это новое для меня направление, новый жанр – «политическая повесть» на очень неоднозначную тему. Поэтому Ваше мнение я ожидал с двойным нетерпением и даже с тревогой. Еще одно огромное спасибо, что Вы своим положительным откликом сильно поддержали меня.

      0
  2. Интрига закручена профессионально, подталкивает к дальнейшему чтению!

    Владимир Ленмарович Тимофеев

    0
    1. Спасибо, уважаемый Владимир, за внимание и отклик. Приятно услышать мнение человека, литературно одаренного. С признательностью, Виктор Кабакин

      0

Оставьте ответ

Ваш адрес email не будет опубликован.

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин

ПОСТЕРЫ И КАРТИНЫ

В магазин

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин
Авторизация
*
*

Войдите с помощью

Регистрация
*
*
*

Войдите с помощью

Генерация пароля