Search
Generic filters

Рогнедины чары да воинство тёмное

ЛИТЕРАТУРА, ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНКУРС, ПРОЗА, РАБОТЫ АВТОРОВ
12/05/2022
9
1
0

Крепко спал молодец зельем колдовским опоённый.

Мерно грудь его обнаженная поднималась и опускалась, дыханию вторя. Недвижимо спина белая лежала на алтаре сером. У идола Чернобогу. У статуи каменной, в склепе древнем, посреди погоста Рогнединого.

Блеснул оскал довольный в свете факелов, богомерзком. Колдовскими бликами на стенах игравшим.

Зашептала ведьма слова, ей лишь ведомые, над ножом кривым, зачарованным, да по кругу пошла, камень алтарный обходя. Шепот её вскоре в песню громкую перерос. Жуткую.

Затянули небо ночное тучи тёмные. Молнии засверкали, да раскаты грома послышались.

Песня криком стала неистовым, даже рокот заглушающим.

Дождь хлынул на сыру землю. Ветер взвыл, яко вурдалак на луну полную.

Крепко спал молодец. Ничто разбудить не могло его…

Остановилась Рогнеда. Умолкла.

Руку с кинжалом кверху вскинула. Сверкнуло лезвие чёрное, молнии блик отразив в себе, да опустилось на грудь молодую.

Лопнула кожа, кости треснули. Хлынула кровь на алтарь да на статую.

Заскрипел идол, завыл, завибрировал.

Открыл молодец глаза свои в ужасе, вскочить хотел он, закричать хотел во всю грудь, но не смог. Ни сил в теле не было, ни в груди воздуха. Не увидел он перед смертью девицу красну, которую в лесу встретил давеча и любил всю ночь ненасытно. Самоотверженно.

Девицу, которая воды поднесла ему студёной в ковше писаном, перед тем, как сон сморил его богатырский.

Не было ни леса вокруг, ни милой его, Рогнедой назвавшейся. Лишь старуха косматая, в мешковину черную ряженая да идолище страшное.

Потянула ведьма нож свой в сторону и закрылись навсегда глаза его. В последний раз тело тёплое дернулось.

Закричала тогда ведьма, пуще прежнего, направила руку когтистую в рану страшную да вырвала сердце невинное. Биться не переставшее. Подошла она к идолу, поднесла руки с плотью окровавленной к глазам на камне вырезанным и к Чернобогу молвила:

– Прими, Великий, дар мой щедрый. Дай взамен сил! Дай поднять порождений тёмных, тебе подчинённых! Позволь власть возыметь над ними!

Загорелись глаза статуи. Ударила в землю кладбищенскую стрела Перунова, да не Перуном пущенная. Исчезло из рук Рогнеды сердце молодца, как и не было его. Факелы на миг ярче вспыхнули.

– Принял! – Старуха воскликнула радостно. – Принял Великий!

Вышла ведьма из склепа. Пошла по погосту, ливнем омываемая. Ветром обдуваемая.

Встала меж надгробий и позвала детей бога, которому молится. Закружились над могилами тени, невесть откуда взявшиеся, стали в землю просачиваться. Попадали, затем, надгробия каменные, полезли из ям упыри новообращенные. Встали умертвии вокруг Рогнеды, да головы склонили в покорности.

Рассмеялась злая ведьма в ликовании. Оскалилась.

– Ступайте чада в землю! – Приказал голос старческий. – Рассвет близок. А завтра, как солнце ненавистное за шпилями хвойными спрячется, пойдём на людей! Вдоволь наедитесь да крови попьёте!

***

А было оно вот как:

Уж какой ковш медовухи Велимир в себя влил, так и не сосчитать никому.

Твёрдо он решил, как только отоспится завтра, так сразу в Киев ко князю Мудрому на поклон – рати светлой ряды гордые пополнить. А далее на хазар, али на печенегов. Всё едино, лишь бы на войну. Нет ему житья без Ульянушки милой. Нет ему ни покоя ни утешения.

Сколько лет любил, сколько ночей не спал, всё об Ульяне грезил, а отец её, боров жадный, за купца красавицу выдал. Поди, и не увидеть теперь её никогда. Красотой сказочной не полюбоваться.

– Эх! – Ударил Велимир по столу кулаком пудовым. – Ещё!

– Коль сам подойти сможешь, – усмехнулся шинкарь, – то налью и денег с тебя брать не буду.

Захохотал кто-то громко, в углу у огня присевший.

– Цить! – Взгляд Велимиров мутный да захмелевший вдоль стены заскользил, лютою злобою исполнился.

Встал детина, горою над столом возвысившись.

– А подойду! – Шинкарю молвил. – Наливай, говорю!

Да не шибко-то ноги держать могли, и головушка буйная со хмеля закружилась. Чуть было не упал Велимир, но шаги заветные таки сделал он. Отпив мёду крепкого из ковша дубового, бросил его ратник будущий на пол заплёванный да подвигал ко двери, пошатываясь. Распахнув дверь, сталью окованную, впустил он в шинок прохладу вечернюю да кошку облезлую.

– Не поминайте лихом. – Прогремел голос богатырский на прощание. – Уж, может, и не свидимся!

Зашагал к деревне своей Велимир, на встречу солнцу заходящему, да не по тракту пошел по наезженному, а через лес тёмный, тропою нехоженой.

– Ты куда, остолоп? – Крикнул кто-то в спину богатырскую. – Страшный ельник тот, как свернёшь не туда со хмеля, того и гляди к погосту проклятому приплетёшься, а там и смерть тебе!

Махнул детина рукою небрежно, не свернул с тропы коварной. Губительной. Не было в нём ни страха, ни сомнения, лишь сердце разбитое щемило да осколками грудь кололо молодецкую.

Темнотой да лапами колючими ели древние Велимира встретили. Не тепло. Не ласково. Уж и солнце зашло давно, полотном своим черным Мара землю укутала. Ветер подул, заскрипели, застонали деревья, верхушками покачивая. Вороньё закаркало. Филин крикнул пронзительно. Волки завыли голодные.

Долго шел молодец, в темноте об иглы зелёные лицо царапая. Уж и хмель вышел, а лес всё края своего не показывает. Присел тогда Велимир на пень, да пригорюнился. Заплутал, видать в темноте непроглядной, до утра и не выбраться.

– Эх! – Вздохнул добрый молодец. – Всю ночь мёрзнуть придётся в одиночестве, с пнём сухим обниматься, да трели слушать не соловьиные.

Вот и задремать успел Велимир под деревьев скрип неистовый, как слышит, вдруг, плач девичий, сквозь ветра свист, пробивается. Встрепенулся тут богатырь. Вскочил на ноги.

– Кто здесь? – Воскликнул.

Смотрит он, а на полянке соседней, светом лунным залитой, девица стоит, о ствол корявый облокотившись. Всхлипывает. Подбежал тогда молодец к страдалице, да и обомлел от красоты её. Несказанной красоты. Неописуемой. Позабыл Велимир обо всём тотчас. И о рати киевской, и о хазарах злобных, и об Ульянушке возлюбленной. Обратился он к плачущей вопросительно:

– Кто обидел тебя, красна девица? Ты скажи только, не оставлю в живых обидчика! Изломлю, как рябину тонкую, разорву, словно знамя вражее!

Не ответила она. Только всхлипнула. Да по громче стало рыдание.

– Не томи меня! Кто обидчик твой!

– Нити Мокошины. Судьба гадкая. – Отвечала ему она. – Я одна осталась в мире целом. Озлобленном. Вдова горемычная. Мужа ворон клюёт в поле вражеском, печенежской стрелой пронизан он. Из родни никого не осталось. Только ветер мне близким кажется… Волком выть мне от туги хочется. Принесла своё тело белое зверю лютому в час ночной. Зверю дикому в растерзание!

Взбунтовалась душа молодецкая!

– Ни кому не отдам тебя! Век провёл бы в твоих объятиях! Сберегу тебя! Сохраню! Сокрушу любых неприятелей! Не пойду боронить Русь-матушку, лишь тебя боронить намерен я!

И прильнула она телом к телу. И уста приоткрыла медовые…

– Как зовут тебя, солнце ясное?

– Нарекли меня люди Рогнедою…

***

 

За еловыми пиками Хорос прятался, а Марена несла сукно черное. Ночью день сменялся, время близилось…

Время страшное. Беспощадное.

Провожала оскалом довольным ведьма злобная солнце красное. Близок час уже.

И как только лучи последние светом призрачным звёзд сменились, упыри свои норы покинули, да за Рогнедой к селу направились.

 

– Вот те крест! – Харитон кричал. И себя бил в грудь постаревшую. – Упыри разорвали Емелю. Сожрали! Я спасён был лишь волей Всевышнего! Ангел Господень сошел с небес да светом своим божественным отогнал ведьму. Волк, аки снег белый, упырей порвал. Всех до одного. До единого! Только клочки-ошмётки их валялись по кладбищу, а потом и они сгорели под светом ангельским!

– И где ж этот волк? – Спросил собеседник. – Никак ушел в закат, после расправы над нежитью? Или же, ждёт тебя у порога, к столбу привязанный?

Захохотала толпа. Позабавилась.

– Порешила его ведьма проклятая. – Вздохнул отец святой да осушил свой ковш с видом горестным. – Пронзила сердце посохом чёрным.

– Никак Рогнеда Мстислава извела. – Шинкарь насупился. Да никем услышан не был он.

– Я вот живу уже век, почитай. – Старик древний прокряхтел, бородою седой, пола касаясь затоптанного. – А ни упыря, ни другой какой нежити с роду не видывал! Брехню ты доносишь, поп крещённый!

Распахнулась, вдруг, дверь дубовая, да захлопали ставни оконные.

Все умолкли тот час. Обомлели. Затряслись, аки листья под бурею.

На пороге в тряпье, с черным посохом, ведьма высится. Злобно скалится. А за ней дым-туман вихрем кружится. Из тумана, с глазами горящими, упыри выступают ужасные…

– Ешьте, дети! – Рогнеда воскликнула. – Пейте вдоволь вы кровь человечью!

И полезли умертвии в шинок. И раздались дикие крики. Побежали реки багровые. Захрустели кости белесые. Хохотала ведьма довольная. Упыри громко выли и чавкали.

Поп крестом оградившись от нечисти, мелом круг рисовал. Жить хотел. И молился он, ждал он ангела. Но не шел святой…

Шинкаря прервался крик – сердце вырвано. И старик умолк, обескровленный. Был силён Степан, словно бык, большой, упыря он пришиб дубиною. Разлетелось кровавым месивом тело скверное. Падаль злобная. Размахнулся опять мужик, да за горло укушен был. Брызги алые разлетелись и дубина была обронена…

Подобно свинье на заклание, визжал страшно отрок шинкарский, когда руки ему отрывали да глаза, будто вишни выдавливали.

А Рогнеда, кружась над священником, дико выла от злобы бессильной, но пробиться сквозь круг не могла она. Упыри, погубив всех, кто в шинке был, на попа поуставились. Взорами дьявольскими. Ненасытными.

– Издохнет сам! – Ведьма сплюнула. – Помрёт со страху, крыса мерзкая! Расходитесь, чада любимые, по домам: теремам да землянкам. Всех убейте, от млада до старого, ни дитя, ни жены не оставьте! Поспешите, рассвета побойтесь, не хочу, чтоб сгорели вы, мучаясь, в сыру землю уйти вы успейте!

Дико воя, рыча и хрипя, побрели по дорогам умертвии. Крики громкие раздавались со дворов и домов. Крики страшные.

Не спасли ни мольбы, ни рыдания. Убегать кто пытался, ведьмой изловлен был.

Когда солнце взошло, не запели петухи. Псы не залаяли. Не кричал никто уж, не плакал. Клочья плоти да лужи багровые – это всё, что осталось от жителей. Вся деревня за ночь была выбита. Ни пленённых, ни в погребе спрятанных…

Печенеги, и те милосерднее.

Харитон вышел в дверь разбитую.

Меж дворов пошел. Крестясь да пошатываясь.

Поседел каждый волос на теле. Взгляд безумный скользил по округе. Бубнили губы молитвы беззвучно. Заупокойные. Ко глади небесной глаза свои поднял он.

– Что ж вы, ангелы, не спустились? Не спасли люд честной от смерти лютой? Да тела от поругания?..

 

Утром ранним, тумана клочками окутанная, стояла Рогнеда у склепа, посреди погоста своего, людьми да богами проклятого. Улыбалась довольно, о палку свою цвета черного облокотившися. Кровь одежды её забрызгала. Растрепал ветер волосы путанные. Мерзкий взгляд её вдаль смотрел…

– Спите, дети милые. – Прошептала она, глаза опустив к могилам. – Отдыхайте. Ночью грядущей опять у нас дело важное. А тех, кого принесли вы с побоища, подниму я вам в помощь. Приумножу воинство тёмное!

Автор публикации

не в сети 2 года

Mel Manticore

38
Комментарии: 20Публикации: 11Регистрация: 17-12-2020

Другие публикации этого автора:

Похожие записи:

Комментарии

Один комментарий

  1. Великолепная сказка, что тут скажешь! Сам авторский стилизованный язык просто идеально выверен, так что читать текст одно огромное удовольствие. Очень образное и прямо-таки «вкусное» повествование, от которого, даже в исключительно эстетическом плане, невозможно оторваться. И, при этом, нельзя сказать, что форма превалирует над содержанием. В общем, браво!
    Сюжет, может быть, и не предлагает каких-то кардинально новых идей и твистов, но наполнен огромным количеством интересных, погружающих в произведение, деталей. Те же описания природы с её «лапами колючими», «ветром, яки вурдалаком на луну, воющим» и прочими, не менее сочными, образами.
    Отдельно хочется отметить героев. При достаточно скромном объеме текста, герои получились яркими и живыми. Рогнедина со своими перевоплощениями и необъяснимой злобой ко всему живому. Недалёкий, добрый Велимир со своим огромным разбитым сердцем. Добродушный Шинкарь. Ну, и, конечно, священник, который неуловимо напоминает Хому Брута (и не только мелком). Все они прописаны лаконично, кратко и при этом просто замечательно.
    И если говорить о вкусовщине, то немножко не хватило концовки. Да, финальное истребление деревни описано просто блестяще, со всеми своими кровавыми подробностями, но хочется какой-то точки в истории. А то возникает легкое ощущение, будто бы это только трейлер к полноценному произведению. Этакая реклама того, как автор чудесно пишет. Но это субъективное мнение, конечно.
    В целом, отличный рассказ, как по форме, так и по содержанию. Читался с огромным удовольствием.
    Спасибо за удивительно талантливое произведение и, конечно, вдохновения Вам и удачи в творчестве!

    Данная рецензия – составлена представителями редакции сайта и является частным мнением о произведении. Эта рецензия, как и сама редакция сайта никак не влияют на конкурсную оценку произведения. Желаем Вам успеха и удачи на Вашем творческом пути!

    0

Оставьте ответ

Ваш адрес email не будет опубликован.

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин

ПОСТЕРЫ И КАРТИНЫ

В магазин

ЭЛЕКТРОННЫЕ КНИГИ

В магазин
Авторизация
*
*

Войдите с помощью

Регистрация
*
*
*

Войдите с помощью

Генерация пароля