Список речи Мишеля Лопиталя

(к картине Дэниэла Риджуэя Найта «Две женщины в пейзаже»

 Картина «Две женщины в пейзаже» написана Найтом в тот период, когда художник жил в г. Пуасси (ныне пригород Парижа)

Если ты в три часа пополудни сидишь с лучшим другом в Пуасси на берегу Сены, а тенистая аллейка со скамеечкой сама направляет ваш разговор в философское русло, глупо пить что-то другое, кроме Noyau de Poissy. Эдгар Бенуа и Патрик Леру глупыми людьми, конечно, не были, поэтому на скамейке среди фруктов стояла бутылочка именно этого ликёра, прославившего город на всю страну.

– Всё же не пойму, Патрик, – говорил Бенуа, задумчиво потягивая из бокала, – что мы здесь делаем? За каким дьяволом ты приехал сюда сам да ещё и меня с собой притащил? Будь это лет двадцать назад, я бы тебя понял: здесь полно молоденьких крестьянок, и среди них есть симпатичные! А мужчин тут явно не хватает! Но сейчас…

Он недоумённо пожал плечами и залпом выпил оставшийся ликёр.

– Главная причина, – сказал Леру, вновь наполняя бокалы, – в том, что 9-го сентября 1561-го года здесь состоялся религиозный диспут между католиками и гугенотами. С того времени и по сей день никаких других событий в Пуасси не происходило.

Эдгар на мгновение задумался, потом решительно помотал головой:

– Не пойму, какая тут связь.

– Это потому, что ты не читаешь газет, друг мой. Вот и приходится мне быть головой во всех наших делах, а ты – только исполнитель.

– Ага, значит, что-то наклёвывается? И что же ты вычитал на этот раз?

Патрик переставил на скамейке бутылку и выдернул газетный листок из-под лежащих на нём груш и яблок.

– Смотри, это позавчерашний номер “Le Temps”. Переходим в раздел «Новости» – вот: «На этой неделе ожидается приезд в Париж известного американского коллекционера и мецената Авдия Либермана. Как всегда, цель его визита туманна, что даёт возможность строить различные  предположения. В частности, наш культурный обозреватель Эжен Дюбаи считает…» – ну, дальше уже неважно.

Патрик посмотрел на озадаченное лицо друга.

– Наверное, ты правильно делаешь, что не читаешь газет, Эдгар, – заметил он. – Судя по всему, это тебе ничем не поможет… Ну-ну, не обижайся! Шучу ведь! Сопоставь эти два факта – приезд коллекционера и религиозный диспут, который, по сути, и привёл к Варфоломеевской ночи – и ты всё поймёшь.

Эдгар погрузился в раздумья.

С Леру он был знаком без малого сорок лет, и все сорок лет они были вместе, лишь время от времени расставаясь на два-три года для очередной отсидки.

Патрик, и правда, верховодил в их компании, разрабатывая хитроумные планы краж и ограблений, но ведь опыт есть опыт, кое-чему научился от него и Эдгар. Ну, по крайней мере, стал понимать, что на этот раз задумал его друг.

– От этого диспута остались какие-то документы, – сообразил он, – и мы должны приделать им ноги, чтобы уже в таком виде предложить американскому бездельнику, который отвалит за них кучу денег.

– Браво, дружище! – воскликнул Патрик. – Но с небольшой поправкой. Документ будет всего один: речь Мишеля Лопиталя в пользу обеспечения гугенотов законными правами. Ну, и как тебе моя идея?

Эдгар с довольным видом кивнул.

– В принципе нравится: смыться с бумагой в кармане намного легче, чем с мраморным бюстом на плече. Но ведь и охраняют её монастырские служаки, наверное, неслабо?

– Ну, за те 350 лет, что прошли со дня диспута, они несколько расслабились. Скажу тебе больше: ничего не охраняется вообще! Сразу после вечерней мессы все разбегаются из монастыря и даже не запирают двери, потому что через полчаса приходит рыбачка Лизетта, которая подрабатывает в монастыре уборкой помещений. Она потом и запирает двери и по дороге домой заносит ключ кюре.

– Ага, значит, за эти полчаса мы и должны украсть этот документ?

– Не мы, а я. У тебя будет другая задача. Полчаса, как сам понимаешь, время нереальное. Документы выставлены для обозрения в витрине, чтобы вырезать толстенное стекло, придётся делать много проходов. Поэтому нужно, чтобы Лизетта пришла не через полчаса, а хотя бы через час, а лучше – полтора. Вот ты её и задержишь.

Эдгар был настолько ошеломлён, что минуты две просто разводил руками, прежде, чем смог, наконец, хоть что-то сказать.

– Патрик, ты в своём уме? Сорок лет назад мы с тобой решили, что никогда не будем применять к людям насилие. Именно благодаря этому нам ни разу не давали больше трёх лет. Но раз не это, значит, чтобы задержать, ты предлагаешь мне вступить с ней в сексуальную связь?

– Ну да, а чем ещё, кроме секса, можно задержать женщину, которая торопится на работу и относится к ней очень ответственно?

– И как ты себе это представляешь? Полтора часа! Мне не двадцать лет, я сейчас и полчаса не продержусь! Кстати, а ей сколько лет?

– Ну-у… где-то немного до тридцати…

Эдгар искренне расхохотался, налил себе ликёра, проигнорировав бокал Патрика, и залпом выпил.

– И чем же, по-твоему, шестидесятичетырёхлетний старик сможет заинтересовать молоденькую девушку? Да она на меня и не посмотрит!

– Ну, если ты не будешь такой дурак, что начнёшь знакомство фразой «Здравствуйте, мне шестьдесят четыре года», то как она об этом догадается? На вид тебе не больше сорока пяти, а это вполне притягательный для женщины возраст. А что касается «продержишься-не продержишься» полтора часа… Здесь ведь важно угадать с возбуждающим средством. И у меня есть для тебя такое: имей в виду, за этот документ Либерман отстегнёт никак не меньше восьми тысяч франков.

Эдгар выпучил глаза:

– Ты это серьёзно? Восемь кусков? Дружище, да с таким возбуждающим средством нам с Лизеттой полтора-то часа маловато будет! Говори, где её найти!

– Пойдёшь вот по этой тропинке. Почти сразу за поворотом увидишь трухлявую некрашеную лодку. В ней – или рядом с ней – и будет Лизетта: симпатичная такая шатеночка в красном платке. Включай всё своё обаяние, но чтобы до половины девятого вечера её и близко возле монастыря не было! А потом сразу же беги в гостиницу, я буду ждать тебя там. Уехать мы должны мгновенно, потому что Лизетта, когда увидит вскрытую витрину, закатит такую истерику, что весь город содрогнётся. Так что, как только встречаемся – сразу на вокзал.

Патрик извлёк из брючного кармашка часы.

– Сейчас четыре пополудни. Месса заканчивается в семь – начале восьмого. У тебя три часа на то, чтобы её охмурить. Всё, иди.

Эдгар расправил плечи, поднялся со скамейки, подмигнул Патрику и пошёл в указанном направлении.

Всё складывалось так, будто сама Жизнь нанялась в режиссёры к его другу и точно придерживалась написанного Патриком сценария. Ибо ещё только подходя к повороту, Эдгар увидел небольшой причал с односторонними перилами, к которому, гребя одним веслом, причаливала в лодке симпатичная шатенка в красном головном платке. Несомненно, это и есть Лизетта.

Любовный опыт молодости не забывается и к старости. Поскольку этого опыта у Эдгара было предостаточно, он без труда сложил в уме комбинацию по наиболее удачному варианту знакомства. Внимательно контролируя  свои позы мысленным взглядом со стороны, Эдгар поспешно, но достаточно картинно и элегантно спустился к лодке и протянул женщине руку, жалея, что в другой руке нет трости, которая придала бы его жесту совершенно неповторимый шарм.

Но приём сработал и без трости. Впечатлённая его обходительностью, молодая женщина без капли жеманства подала свою ручку и выпорхнула из лодки с грациозностью феи и явно ей подражая. Её изящество восхитило Эдгара, и восхищался он минут пять, не пропустив ни одного хвалебного эпитета из стандартного джентльменского набора.

– Я – большой поклонник балета, – сообщил он. – Скажите, я не мог видеть вас на сцене Гранд-Опера? Разве не вы танцевали в «Жизели»?

По лицу женщины было видно, что ей очень хотелось бы это подтвердить, однако, она всё же нашла в себе силы ответить только улыбкой, которую можно было истолковать в диапазоне от категоричного «Нет!» до столь же категоричного «Да!»

Дальше было уже легче. Эдгар уверенно шёл по не раз откатанному сценарию. Пояснил, что любителем балета он стал в силу обстоятельств: с тех пор, как остался вдовцом. А чем же ещё заняться, если не хочется возвращаться в опустевший без хозяйки дом? Это сообщение вызвало неподдельный интерес к его персоне со стороны женщины, что позволило Эдгару поинтересоваться её семейным положением. Минут десять он горячо не верил, что она не замужем, утверждая, что она, конечно же, шутит, поскольку такого быть не может, так что женщине  не оставалось ничего другого, как пригласить его к себе домой, чтобы он лично смог убедиться, что она живёт одна.

Руки у Эдгара росли оттуда, откуда нужно, поэтому, бегло осмотрев нехитрое жильё, он попросил у хозяйки инструмент и поправил изрядно покосившуюся калитку. А когда заменил прогнившие доски крыльца, стало понятно, что ужина с вином не избежать. Как и всего остального.

В половине девятого заторопились оба. Быстро оделись, поспешно поцеловались, на ходу договорились о месте и времени следующей встречи и разбежались в разные стороны.

К гостинице Эдгар едва ли не бежал, хорошо понимая, что Патрик сейчас, как на иголках: конечно, он уже собрал вещи и ждёт его со списком речи Лопиталя, который должен им принести такую кучу денег. Иного варианта он и не представлял.

А зря.

Вбежав в номер, Эдгар с удивлением увидел, что вещи не собраны, Патрик сидит за столом в полном расслаблении, а перед ним наполовину пустая бутылка коньяка.

– А, вот и ты… – сказал он, взглянув на Эдгара. – Можешь не рассказывать, сам вижу, что всё у тебя получилось… Ты, мой друг, оказался на высоте, а вот я…

Он замолчал и потянулся за стаканом.

– Что такое? – не веря своим ушам, проговорил Эдгар. – Ты что, не смог сдёрнуть стекло в деревенской церквушке?

Не ответив, Патрик осушил стакан, с силой стукнул им о стол, и только после этого посмотрел на Эдгара. В глазах его блестели слёзы.

– Старею я, – жалобно сказал он. – Совсем старею… Забыл, что ты – дальтоник…

И, видя, что Эдгар ничего не понимает, пояснил:

– Дружище, ты охмурил вовсе не Лизетту, а, скорее всего, её подружку Адель! Ну да, она брюнетка, да и платок у неё жёлтый, но ведь ты такие вещи не различаешь! Моя вина, моя… А Лизетта пришла вовремя и чуть меня не застукала: спрятался за скамеечками и удрал, когда она пошла менять воду… Вот такие дела… А ты что же, даже имени её не спросил?

– Да как-то к разговору не пришлось, – растерянно ответил Эдгар, с неудовольствием думая, что мог бы исправить ситуацию. – Так что не обвиняй только себя, оба мы с тобой хороши!

– Скажи, – немного подумав, спросил Патрик, – а у тебя с ней… было что-то серьёзное?

– Серьёзнее только женитьба, – сухо сказал Эдгар. – Так что, если ты хотел мне предложить завтра перекинуться на  Лизетту, даже не мечтай! В конце концов, у меня есть определённые моральные принципы!

– Да я понимаю, – уныло вздохнул Патрик, протягивая руку к бутылке.

Но Эдгар решительно отобрал бутылку и демонстративно хлопнул ладонью по пробке, вогнав её до конца.

– Хватит, – строго сказал он. – Давай о деле. Или что, предлагаешь лапки кверху?

– Не хотелось бы, – признался Патрик. – Ладно, – он хлопнул себя по коленям и поднялся из-за стола. – Давай спать. А завтра всё заново, только меняемся местами: Лизетту задержу я, а ты вскроешь витрину.

Встали они поздно. Настолько поздно, что их завтрак правильнее было бы назвать обедом. Сразу после него разошлись, каждый заниматься своим делом: Патрик – знакомиться с Лизеттой, а Эдгар – гулять по городу, чтобы как-то убить время до вечера.

Немало помучившись и распухнув от кофе в трёх кафе, Эдгар всё же дождался вожделенного часа и, наконец, отправился к месту работы.

Некогда доминиканский монастырь ныне был частью коллегиальной церкви Нотр-Дам и спрятался глубоко внутри неё. Но Эдгар нашёл легко – по открытой двери. Руководствуясь указаниями Патрика, разыскал витрину и стал перед ней, настраиваясь и сосредотачиваясь. Стекло, и правда, мощное, и, судя по всему, калёное. Ладно, будем надеяться, что у Патрика всё получится с Лизеттой, и время для работы есть.

Эдгар достал из кармана алмазный стеклорез, подкорректировал угол наклона под толщину стекла и, мысленно перекрестившись, начал.

Ему неожиданно повезло: уже первым нажимом он попал в критическую точку стекла, и оно с приятным треском рассыпалось на кристаллы! Один шанс на миллион, но ведь любое теоретически вероятное событие когда-нибудь да может сбыться практически!

Эдгар торопливо вытащил пачку листов под табличкой «Список речи Мишеля Лопиталя в пользу обеспечения гугенотов законными правами», стряхнул с неё кристаллики стекла и сунул во внутренний карман пиджака.

Всё! Бывает же такое везение! И ни к чему все проекты Патрика по задержанию Лизетты… Впрочем, вспомнив Адель, Эдгар загрустил: а ведь неплохо, наверное, жить вот так, на берегу реки с милой женой, утром отправляясь на рыбалку; она гребёт, а он ей: «Не торопись, Адель, в этой верше явно что-то попалось!»…

Но это была минутная слабость. Вспомнив стоимость того, что лежало во внутреннем кармане пиджака, Эдгар подумал: ну, ничего, вот получу деньги – и кто знает, может, вернусь сюда. Но уже богатым человеком, способным купить дом, в который не стыдно привести молоденькую жену…

Однако, расслабляться не следовало: а вдруг у Патрика не получилось задержать Лизетту? Да и делать здесь больше нечего.

Эдгар на всякий случай ощупал в кармане наличие документа и быстрым шагом пошёл к выходу.

Придя в гостиницу, он вытащил недопитую вчера Патриком бутылку коньяка и принялся за неё с приятным чувством человека, заслужившего возможность слегка расслабиться. А что ещё ему делать? Он будет ждать, когда придёт Патрик.

_________________________________________________________

Лодка причалила к берегу. Лизетта выбросила на берег вершу и семь штук лещей.

– Хватит, – сказала Адель, когда они выбрались на берег. – Сегодня будет мало покупателей, дай Бог этих продать.

Лизетта сочувственно посмотрела на подругу.

– Переживаешь, что кавалеры наши удрали? Не переживай: не кавалеры они, а простые мошенники! Не мы им были нужны, а список речи Лопиталя. А нас они использовали, как будто какой-то воровской инструмент! Мерзавцы они, Адель, и нечего о них жалеть! Ох, как меня ругал господин кюре! – вспомнила она. – Я его никогда таким не видела! Где, говорит, я возьму новое стекло? Если, говорит, кто-нибудь из прихожан не возьмется за него заплатить, вычту из твоей зарплаты!

– Да-а, – покачала головой Адель, – досталось тебе.

– А господин кюре сказал, что мне ещё повезло! Хорошо, говорит, что у меня есть ещё один список речи Лопиталя, а то бы я на этот раз тебя писать заставил!

– А ведь и в самом деле, что это их всех на этот список прорвало? Если правильно помню, за последние два года его уже третий раз воруют!

– Четвёртый! Но, по крайней мере, стекло никогда не разбивали, просто разбирали витрину с обратной стороны! Надо ж, как мне не повезло!

Лизетта с горечью махнула рукой, и они с Аделью быстро побросали рыбу в корзину, огляделись, не забыли ли чего, и пошли к дому Адели, потому как сегодня была её очередь торговать на рынке.

– Я вот чего не пойму, – задумчиво сказала Адель, – а первый-то, настоящий список когда украли?

– Да не было его никогда, – махнула рукой Лизетта. – Господин кюре рассказывал, что на этом диспуте католики с гугенотами так ругались между собой, даже драки были. Кто бы там стал чего-то записывать?

Автор публикации

не в сети 2 года

Михаил Акимов

17

Комментарии: 30Публикации: 22Регистрация: 13-07-2021

Другие публикации этого автора: