Тина Радова, рассказ “Эвтерпа”

Рассказ участвует в литературном конкурсе премии «Независимое Искусство — 2020»

Эвтерпа

По-моему, это была «Вертикаль»… Да, мы познакомились в этом клубе. Она была божественна: вьющиеся волосы, спадающие каскадом на обнаженные плечи, извивающееся безупречное тело… Скорее всего, не только я обратил на нее внимание, ну да на нее смотрели многие. Я еще помню песню, под которую она танцевала… Флиртующие клавиши, задорные барабанные палочки, отбивающие латиноамериканские ритмы, бойкий мужской голос, который твердил один и тот же припев. Я слушал слова и подумал – это про нас. Я влюбился с первого мгновения, влюбился в ее совершенное тело. Я просто знаю, мне есть с кем сравнивать. Тогда в лучах ультрафиолетовых ламп я впервые почувствовал мягкий запах ее кожи, отдающей гальбанумом, мускатом и ванилью – это был мой ночной полет. В тот момент я уже знал, что мы оба желали этой встречи.

Время, проведенное вместе, для меня стало раем. Ночью я упивался ею, а по утрам любовался, откинув одеяло, изящными позами, в которых она спала. Ее красота постепенно приручала меня к себе. Мы сошлись, мне казалось, что я попал в безвременье, помня только, что когда-то нужно спать, есть, ходить на работу и снова быть вместе.

Мы мало говорили, предпочитая словам движения и музыку, потому, что она могла рассказать гораздо больше. Наши любимые группы… порой мы слушали их безумно долго, застывая статуэтками в разных позах, как в трансе. Иногда, мы включали музыку с утра, и, еще обнаженные, слушали эти магические звуки. Я курил в кресле, созерцая ее плоть, а она, сидела на кровати, запрокинув голову назад, смотрела в потолок. В такие моменты я чувствовал себя художником, а она была моей музой. Мне хотелось увековечить этот венец творения, высечь ее тело из глыбы белого мрамора, обессмертить в бронзе…

Просто однажды я не обнаружил ее рядом с собой, когда проснулся. Меня почему-то это насторожило, я встал и, как животное, бесшумно пошел к приоткрытой кухонной двери. Она сидела перед небольшим зеркалом, стоящим на столе, и что-то ела. В белом свете луны мне был хорошо виден ее профиль. Он был уродлив. Рот разъезжался огромной пастью, поглощая куски непонятной пищи. Туловище было нагим в безобразно-отвисшей коже, грудь складкой висела у пупка, а на спине сильно выступали кости позвонков. Мне стало необъяснимо жутко. Как такое прекрасное тело могло скрывать безобразного монстра? Не знаю, заметила она меня или нет, но я так же тихо попятился назад.

Когда я проснулся, все было, как прежде, она лежала безупречно прекрасной, я даже по привычке приподнял одеяло, и все оказалось приятным моему глазу. Тогда я задумался, увиденное было правдой или сном? Но то безобразное существо… не знаю, как правильно сказать… словно открыло мне тайну, мой идеал был развенчан. Я не мог больше любить ее, потому что увидел ее в безобразном обличии. Видимо, она замечала мое охлаждение и не понимала, от чего оно, я же молчал.

Мы расстались, она не скандалила – это облегчило мой уход. Я продолжил жить обычной жизнью, но с тех пор я не видел такой совершенной красоты, которой обладал прежде. Ни одна не могла сравниться с ней. Она стала тем эталоном, по которому я сравнивал всех, кто когда-то бывал со мной.

«Вот бы еще раз взглянуть на нее», – подумал я.

Эту мысль я прогонял от себя, но она навязчивой мелодией крутилась у меня в голове и сводила с ума. Со временем я начал искать встречи с ней, надеясь увидеть в случайном месте: кафе, клубе, маршрутке, на улицах, в аптеке… Не замечая того, я перестал нормально существовать, ничего не хотелось: работать, слушать музыку, есть. Я должен был найти ее, потому что нуждался в ней, как в воздухе. А потом я стал ее ненавидеть и даже хотелось причинить ей вред. Я часами напролет рыскал по городу, но все безрезультатно.

Была весна, уже теплая, которая неминуемо приближается к лету. В серой толпе прохожих, словно пестрая бабочка, развевался легкий шифоновый шарф, повязанный вокруг ее шеи. Мне казалось, что все вокруг застыло, я видел только ее смеющееся лицо в рыжих локонах волос, медленно оборачивающееся к собеседнику. Она была лучезарна, и от нее исходило сияние, словно солнечные разноцветные зайчики. Я почувствовал, как холодные капли пота выступили на моем лице, появилась дрожь. Я увидел эту сцену, как смотрят фильмы в кинотеатре, со стороны – разъярённо идущим на нее сквозь толпу, опрокидывающим прохожих. Я видел ее лицо, удивленно-обезображенное страхом, мне стало противно, вспомнилось то существо, сидящее у зеркала. Я понял, что его нужно уничтожить, и дёрнул изо всей силы за конец шарфа так, что она упала. Не теряя ни секунды, я накрыл ее своим телом, не ослабляя хватки, и никакие посторонние цепляющиеся руки не могли оторвать меня от этого занятия. Помню, что она уже не шевелилась, а мои зубы еще были стиснуты и издавали неприятный скрип. Конечно, это была не она, ну мне потом так показалось… да и вы об этом говорили… Так сколько мне дадут?

– С учетом вашего психического расстройства …

– Меня могут освободить?

– А что вы будете делать?

– Как что? Искать ее.

***

Он вернулся домой, как всегда, вечером, оповестив о своем приходе громким возгласом: «Я дома!» Сегодня его настроение было больше обычного приподнятым и веселым. Спешно, но изящно он скинул глянцевые лакированные туфли, машинально опрокинул свой портфель на кожаный пуфик.

В гостиной звучала бархатная мелодия джаза. Молодая женщина стояла возле каменной столешницы и раскладывала еду на тарелки, объятая пестрыми цветами, растекшимися акварелью на шелковом халате. Освобождая шею и запястье от атрибутов деловой жизни, он приблизился к ней, взял за плечи, поцеловал персиковую кожу, проговорив: «М-м-м, как вкусно пахнет, когда ты все только успеваешь?»

По ее лицу скользнула легкая улыбка. Она любила его юмор, ведь он прекрасно знал, что она никогда не готовила.

– У меня сегодня был занятный случай. Обязательно добавлю его в свою коллекцию. Это история о любви, думаю, тебе понравится, – воодушевленно проговорил он и вынул маленький диктофон из внутреннего кармана пиджака, оставив его на столе.

– Я переоденусь и вернусь.

Через несколько минут они сидели напротив друг друга возле широкого окна. За ужином было заметно, как город уходит в ночь.

– Представляешь, молодой человек задушил девушку в людном месте, на глазах у сотни прохожих. Из-за любви.

Она напряженно взглянула на него.

– Я принесу кофе.

Женщина грациозно выскользнула из-за стола и пошла к кофемашине. Он жадно проводил ее глазами, любуясь изысканностью форм, подумал, что ему повезло, и попалась редкостная птичка.

Осторожно она поставила перед ним дымящиеся белые чашечки.

– Из твоих рук кофе всегда вкусней и ароматней, сказал он.

– Давай потанцуем? – неожиданно предложила она. – Твоя история подождет?

– Хорошо, но музыку выбираешь ты, – он взмахнул рукой в сторону акустической системы. В этом жесте прочитывалось великодушное «пожалуйста». Она игриво заулыбалась.

Бисерной россыпью прокатились вступительные аккорды фортепиано, сменившись журчащими струнами гитары, эхом странных голосов и звуком работающей киноленты. Плавно вступили ударные, волнующе запел иностранный женский голос, срываясь в пропасть молчания, уступил место чарующей мелодии.

– Тебе нравится?

Вставая со стула, он ответил с улыбкой:

– Главное, чтобы тебе нравилось.

Она подошла к нему очень близко, осторожно проскользив пальцами по его руке, словно хотела сыграть на музыкальном инструменте, робко оставила ладонь на плече. Он обнял ее спину, держа другой рукой за хрупкое запястье. Их лбы соприкоснулись, она улыбнулась первой. Он инстинктивно повторил эту улыбку. Мужчина и женщина застыли в несовершенном поцелуе, медленно перешагивая с ноги на ногу, стали танцевать. Теперь его правая рука осязала ее прохладную шею, мягкую щеку, уходя в шелковые волосы. В медленном танце он ощущал переливы запаха духов, так идущих ее телу. Это были «Vol de nuit», он хорошо помнил, как они вместе выбрали аромат, перепробовав, до одурения, дюжину других. Но только этот пришелся ей по душе.

Ему льстило ее присутствие рядом. Всякий раз, когда они ходили в кино, рестораны, магазины или прогуливались по улицам, он намеренно просил взять его под руку, чтобы окружающие видели, чем он обладает. Он давно понял, что в ней его привлекает совершенная красота.

Песня рассеялась как заклинание, и они вернулись за обеденный стол, пить остывающий эспрессо.

– В который раз убеждаюсь, что жизнь лучше любых романов и сказок. Сделав глоток и пристально смотря на нее, мужчина нажал кнопку воспроизведения на диктофоне.

После первой услышанной фразы, в голове резким звуком застучали дерзкие, пульсирующие звуки позабывшейся песни, ведь ее мысли давно были подчинены музыке. Она слушала, бродя глазами по темному дереву крышки стола, уходила взглядом в оконное пространство. Ночь оживляла записанную историю, тот клуб, их первую встречу… Даже рекламная вывеска, казалось, горела таким же неоновым светом, как тогда.

Рассказ прекратился. Но она сидела недвижимо, отрешенно глядела вдаль.

– Ты испугалась?

– Я хочу посмотреть на него, – ровным, уверенным голосом проговорила она.

– Как скажешь, – самонадеянно произнес он. – Завтра я снова буду там, ты можешь поехать со мной. Он накрыл ее руку своей большой ладонью, и хищная улыбка разъехалась по его лицу, обнажая ровный ряд зубов.

Стук каблуков разлетался глухим отголоском в длинном коридоре. Мужчина и женщина подошли к двери, на которой висела табличка с его фамилией. В кабинете ощущалась тюремная обстановка, но все же был виден его стиль: комфортный стол, удобное кресло. Мужчина нажал кнопку вызова и через минуту молодой охранник уже стоял перед ним.

– Уважаемый, – обратился он к вошедшему, – проводите девушку в седьмую палату.

Конвоир сухо бросил: «Следуйте за мной». И она покорно последовала за ним до железной калитки. Сопровождающий щелкнул ключом в замке, освобождая проход в камеру. Но она жестом руки отстранила его, сказав: «Постойте здесь», – и вошла в бледно-бежевую комнату.

Это было очень узкое пространство, рассчитанное на две кровати, стоящие практически впритык друг к другу, но заключенный был один. Он

лежал на койке, отвернувшись к стене, не реагируя на звуки. Она сделала несколько шагов в его сторону и остановилась.

Прежде ее голоса он услышал монотонный голос бас-гитары с щемящей песней заунывных скрипок, которые навязчиво затвердили, что он давно повернут на ней.

– Я пришла, – мягко произнесла она.

Он медленно повернул голову. Она стояла фарфоровой статуэткой в лучах весеннего солнца, ярко освещающих помещение через прямоугольное окошко сверху. От ослепительного света ее волосы и одежда казались сделанными из золота.

В его глазах не было ни удивления, ни испуга. Он так же неспешно поднялся и сел на край кровати, не отрываясь, смотрел на нее. Его мозг не мог поверить в увиденное, утверждая, что это следствие принимаемых таблеток. После долгой молчаливой паузы мужчина неуверенно встал и отошел к стене. В отражении глянцевой краски он видел их вместе. Она беззвучно подплыла к нему, оставшись позади, ласково дотронулась рукой и стала гладить по груди. Он закрыл глаза, тяжело сглотнул ком в горле. В голове еще громче зазвучал надрывный припев песни, разлившись невыносимой нежностью к этой женщине. Ему захотелось плакать, он зажмурился сильней. Ее рука медленно приближалась к горлу, так, что ее пальцам был ощутим пульс под вспотевшей кожей.

– Тебе же известно, что не мы слушаем музыку, а музыка слушает нас. Ты знаешь, что с тобой произошло?.. Нет, это не сон и не таблетки, – шептала она, – это – твоя суть. Ты должен знать.

И она поднесла к его лицу ладонь, в которой маленьким озером блестело дамское зеркальце.

– Смотри.

Он распахнул уставшие веки. Безобразным изображением из зеркала глядело чудовище. Он отшатнулся, в сильном испуге, обернувшись к ней. В его взгляде застыло непонимание и мольба о помощи.

– Ты просто веришь не в то лекарство, – ласково улыбнулась она, протягивая небольшую коробочку.

– По одной каждый день, – пропела она на ухо. Поцеловала в щеку и легкой походкой вышла из камеры.