Садовая история

Смолюк Андрей Леонидович

Рассказ

Введение.

И в какие только истории не попадал Семён Гвоздичкин за свои тридцать лет. То чуть палец себе пилой не отпилил и потом этот палец хирурги едва на место пришили, то у него коленка болела, и он таблетки от коленки пил, то от этих таблеток весь зелёными пятнами покрылся, то карасей в ванне ловил, чтобы в своём саду не зачахнуть, как астра осенью. А ещё он в милицию попадал, когда в командировке осмелился по гостинице босиком ходить.

А любовь как у него начиналась, так то тоже и смех, и грех. Вот про этот смех и грех и будет моя история. Сразу скажу, выдумана она наполовину, потому что у меня есть знакомый, который так и влюбился в свою жену, как Гвоздичкин и как я расскажу. Конечно, я маленько подсочинял, но что это за рассказ и вообще литература, где нельзя маленько пофантазировать и приврать. Такого, извините меня, не бывает.
А с Семёном Гвоздичкиным действительно случались всякие истории, такой он уж был человек, что обязательно в какую-либо историю влипнет или попадёт, будь то работа, будь то сад, будь то милиция, будь то женская половина.
Я вообще должен доложить, что сад – это такое место, где только чего не случается. Всё в саду может случиться: и хорошее, и плохое, и весёлое, и грустное. Ну, аж любовь в саду – это первое дело, несмотря на то, что раз пришёл в сад, будь милостив, вкалывай до победы и на женщин не смотри.

Но глаза, как сами понимаете, только и ждут какую-нибудь красотку, чтобы на неё посмотреть и вздохнуть, дескать, вот чёртов сад и по женщинам походить некогда.

Нет, это, конечно, не совсем верно, и Гвоздичкин время для женщин находил, но без сада этого нахождения было бы больше, чему Гвоздичкин совершенно не возражал. Однако вот был у Гвоздичкина сад, что ему от родителей достался с наказом сад не продавать, а работать в нём в поте лица. Вот Гвоздичкин и старался родительский наказ выполнять.
Ну, в поте лица Гвоздичкин в саду не работал, так надо признать, он больше в него отдыхать приходил, но порядок в саду держал. Грядки у него засажены были, всякую сорную траву он выдирал, в домике порядок был и чистота, и даже цветочки, правда, немного у него росли.
И так же как у всех садоводов любимой позой его была поза, согнувшись в трипогибили, попкой кверху. Он так и соседей своих узнавал не по лицу, а по попочкам, которые торчали над грядками, как маячки того, что работает садовод, не покладая рук.

И в городе подойдёт вдруг к тебе незнакомый мужик и «Привет» скажет, а кто такой и не знаешь. Ты мужика обойдёшь, на попочку его взглянёшь и сразу всё поймёшь – это Вася Петров из соседнего сада. Видать, он тебя уже по попочке узнал, а вот ты его заднюю часть и не приметил.
С женщинами сложнее. Ну не скажешь ведь:
– Мадам, а можно я на вашу попочку взгляну, а то чего-то не пойму кто это вы!

Вот и извиваешься как змеюка перед женщиной, чтобы только попочку её увидеть и понять, кто она. Ну а поскольку в нашем городе садоводов много, то вот только так общение с людьми и происходит. Потом уже со временем и по лицу человека часто узнаёшь, а поначалу только по попочке.
Вот через эту позу «попкой кверху» и познакомился Гвоздичкин со своей будущей женой. А всё произошло так, как я сейчас опишу и попробую рассказать.

Глава первая. Заброшенный сад.

Был у Гвоздичкина сосед в саду, Володя. Садовые домики их прямо друг против друга стояли. Хороший был сосед, и всё у него было хорошо. И жена, и двое пацанов, и работать любил Володя, и сад у него был, можно сказать образцово–показательный. А злые языки поговаривали, что даже любовница у Володи была. Впрочем, для нормального мужика это нормально и в любовнице ничего страшного нету.
Да вот случилась у Володи в семье беда. У жены Володи вдруг начала болеть голова, причём с каждым днём всё сильней и сильней, и в результате медики наши у неё опухоль в голове обнаружили, рак значит.

Хоть и сделали операцию жене Володи в Челябинске нейрохирурги и опухоль удалили, да поздно было: и в результате после операции жена Володи ещё полгода пожила, а потом и умерла.

И тут оказалось, что у Володи, мягко говоря, «кишка тонка». Нет, чтобы человеку побороться с одиночеством да радость в детях найти, раз жены нет, так Володя как-то скис и даже любовница его теперь к себе и не тянула. И начал Володя попивать. Причём делал он это в саду на глазах у всех соседей. Не раз они ему, в том числе и Гвоздичкин, говорили, что нечего страдать, надо силы в себе найти, чтобы боль душевную перебороть, А тогда всё наладится: и дети будут в радость и сама жизнь опять радостной покажется. А там, может быть, Володя и дамочку какую найдёт, что замуж за него пойдёт.

Но эти разговоры не помогли и, как я уже сказал, начал Володя попивать и чем дальше, тем больше. Придёт в сад, напьётся и пьяный ещё пытается в саду работать. Ну, а какая работа в саду, если пьяный. Попкой кверху стоять – не настоишься, раз тебя самого из стороны в сторону болтает, копать чего-нибудь тоже невозможно по той же причине и вообще раз пьяный, то ложись на кровать и спи. Что и стал делать Володя.

И в результате сад его хороший, что Володины родители разбили на наших камнях, стал в упадок приходить. Постепенно, не сразу стал он зарастать. И опять бы Володе собрать силы в кулак, ведь жалко ему было сада, что родители его разбили на наших камнях, да видно лопнула какая-то жизненная жилка в его теле, и покатился Володя «вниз под горку». Детей он своих в детдом сдал, как товар ненужный, сад забросил окончательно, а пить с каждым днём стал всё сильнее и сильнее, и в результате сначала работу потерял, потом его из квартиры выгнали за пьянки бесконечные в сомнительных компаниях и ничего тому не оставалось, как начать бомжевать. Ну, а что это такое каждый из нас знает.

А сад его бедный весь зарос и на сад походить не стал, а стал походить на заросшую сорняками поляну в хорошем лесу среди берёз и сосен.

Можно было этот сад и продать, ведь и сад и домик у Володи поначалу хорошими были, но Володя этого не сделал. И сад потихонечку, как я уже сказал, зачах и зарос и на сад походить не стал. А потому покупателей на него не было, поскольку поднять теперь такой бурьян было тяжело, хотя поначалу, когда сад ещё в цвету был, ох и много за него получить можно было, если продать с умом.
Даже мальчишки-шалунишки по осени в этот сад за яблоками залезать перестали, предпочитая настоящие сады, а не какие-то поляны, заросшие бурьяном и прочей сорной травой. В общем, как и Володя, пришёл сад в упадок и никому он был не нужен. А это сами понимаете плохо, потому что сад был хороший и мог ещё долго и долго дары Володи и его семейству приносить.

Но самое скверное здесь было то, что бурьян да вредители всякие с заброшенного Володиного сада переползать стали на сад Гвоздичкина и приносить ему всякие беды. То клещички появятся и всю викторию сжуют, то «серая гниль» на помидоры нападает и от того гибнут эти помидоры. Не нравилось это Гвоздичкину, да и кому понравится.
Тогда он прокопал пограничную нейтральную полосу между его садом и бывшим Володиным, вспахав там всё и всё уничтожив, даже полезные растения.

После этого, конечно, стало полегче, но всё равно иногда всякая «мучнистая роса» так и стремилась с заброшенного сада на участок Гвоздичкина переползти.
Гвоздичкину это не нравилось, но что поделаешь, раз сад заброшен. Так вот и работал в саду Гвоздичкин, отражая нападения собственных и чужих вредителей.

Глава вторая. Неожиданный визитёр.

И вот однажды в субботу пришёл Гвоздичкин в свой сад и видит, что кто-то ходит по заброшенному Володиному участку и даже песенку при этом весёлую напевает.
Гвоздичкин даже удивился: неужели это Володя одумался и решил сад восстановить и в лоно нормальных людей из бомжов вернуться.
– Ну если это так, то и не грех будет Володе помочь, – подумал Гвоздичкин

Он вошёл через свою калитку и, как всегда по-началу, присел на лавочку, что была сделана ещё его отцом, то есть лет двадцать назад. Но скамейка стояла и не гнила, чему Гвоздичкин радовался как ребёнок.

Гвоздичкин оглядел всё вокруг, и всё вроде было нормально, только на его нейтральной полосе он заметил незнакомую попочку, то есть женщину, согнувшуюся в позу садовода.
Гвоздичкин удивился и подумал:

– И кто же это мог быть? Надо пойти посмотреть.
Он нехотя встал со скамейки и пошёл к торчавшей кверху попочкой женщине, которая что-то делала на его нейтральной полосе.
– Здравствуйте! – сказал Гвоздичкин.

– Здравствуйте! – послышался ответ, причём спины женщина в это время не разогнула. Видно было, что она чем-то очень занята.

Гвоздичкину было как-то неудобно разговаривать с торчащей попочкой вместо лица, но что поделаешь, выбирать не приходилось.

– Кто вы такая и как сюда попали? – спросил он
– Кто я такая? – послышался ответ. – Да человек обычный вроде. А как я сюда попала, так очень просто. Иду и вижу участок заброшенный, а я давно мечтала в этих краях сад иметь. И мало того, что участок заброшенный, так кто-то полосу вот прокопал, видно свой сад от этого отделяя. Вот я и решила, что обоснуюсь-ка я в этом саду и первым делом редиску посажу на вскопанной полосе.
Всё это было сказано опять же в позе садовода, и лица женщины Гвоздичкин не видел к его сожалению. А ещё он удивился нахальству этому неожиданному визитёру. Вот так запросто придти в чужой сад, пусть и заброшенный.
– Так ведь хозяин у этого участка есть, – сказал Гвоздичкин, – и я его знаю, только вот где он сейчас найти трудно. Бомжует он.

– Вот видите, – ответила попочка, – раз бомжует, знать сад он свой забросил и здесь вряд ли появится, вот я взяла и пришла сюда, никого не спросив. К тому же тут и прокопанное место есть, чего в других заброшенных садах я не видела. Вот я с этой прокопанной полосы и начну. И вообще вы мне своими разговорами только мешаете, а поэтому идите к себе и делайте там что хотите, а мне не мешайте.
Так женская попочка закончила разговор с Гвоздичкиным, и Гвоздичкину ничего не оставалось делать, как ретироваться на свой участок в полном недоумении по случаю того, что это за незваный визитёр к ним в сады зашёл да вот Володин участок занять решил. Хотя, конечно, это давно уже был и не Володин участок, а участок не пойми чей.
– В конце концов, – подумал Гвоздичкин, – может это меня избавит от нашествия всякой заразы и вредных насекомых в том числе.

Так и прошёл день: Гвоздичкин работал и отдыхал у себя в саду, а его соседка, попочка которой постоянно мелькала то тут, то там, разрабатывала нейтральную полосу, которую выкопал Гвоздичкин.

Но всё-таки как выглядит этот неожиданный визитёр, Гвоздичкин так в тот день не и не увидел. Видел он только лишь спину, да торчащую кверху попочку. И глядя на эту попочку в груди у Гвоздичкина что-то ёкнуло, правда, он этому значения не придал, даже можно сказать не обратил внимания. А зря!

Так и потекли дни за днями. Гвоздичкин ковырялся в своём саду, а незваный визитёр- не поймёшь в чём саду (то ли в Володиным, то ли уже нет, а в своём, по крайней мере, вела себя эта попочка как заправский хозяин сада). И самое, что интересное, так это то, что Гвоздичкину так и не удавалось увидеть лица этой дамочки, которая в общем-то никому зла не причиняла, а даже наоборот всех спасала от вредителей, которых было полным полно в заброшенном саду.
А Гвоздичкину всё покоя не давало то, что как бы хоть краем глаза увидеть лицо этой «попочки» (так в душе прозвал соседку Гвоздичкин).

– Вот будет она что-нибудь выкорчёвывать, – думал Гвоздичкин, – так я ей помогу, и лицо-то уж тогда точно увижу.
Но выкорчёвывать старые яблони пришли какие-то полупьяные мужики, которые полдня спорили с «попочкой» на счёт оплаты, затем выдрали две яблони и на этом всё кончилось. Полупьяные мужики удалились восвояси.
Видя это, Гвоздичкин подошёл к своей соседке, а соседка опять стояла, надо сказать, кверху попочкой, и сказал:
– Вы бы лучше меня попросили или кого из соседей вам яблони старые корчевать. У нас народ дружный, друг другу всегда готов помочь.

– Да, – согласилась «попочка», – наверное! В следующий раз так я и сделаю. Поможете?

– А чего бы не помочь, – ответил Гвоздичкин.
– Ну вот и договорились! – весело сказала «попочка», так и не разогнув спины.

– А голосок у этой «попочки» приятный, – отметил неожиданно сам для себя Гвоздичкин и уже вслух, но чтобы «попочка» не услышала, добавил, – и когда же она разогнётся эта «попочка», чёрт возьми.

А «попочка», как на зло, ему разгибаться не хотела, и это начало понемножку нервировать Гвоздичкина.
Но время шло, «попочка» не разгибалось. Вдруг, сам не зная как, Гвоздичкин понял, что эта женская попочка ему очень нравится, и он был не против поближе познакомиться с ней. Одним словом, влюбился Гвоздичкин в свою соседку, вернее в её нижнюю часть, а это в любви с мужской стороны немаловажно.

Глава третья. Любовные муки.

Влюбился, значит, Гвоздичкин и потерял покой. И ночью и днём ему грезилась женская попочка, что вполне естественно, потому что лица своей любви он так и не увидел. Днём он как-то ещё переживал своё состояние, потому что была середина лета и симпатичных женских попочек на улице было полно. Влюбляйся – не хочу. А вот ночью. Гвоздичкин стал плохо спать, потому что, как только ему во сне приходила попочка соседки, а он точно знал, что это попочка соседки, так сразу скопом перед ним вставали все когда-то виденные Гвоздичкиным женские лица. Естественно от такого Гвоздичкин перестал спать и стал буквально сохнуть на глазах.

– Надо что-то делать, – решил он, – а иначе хана.
А что тут можно было сделать. Просто увидеть лицо своей садовой соседки. Но только вот как это сделать, Гвоздичкин пока не придумал.

Первым, что он стал делать, когда подходил к садовой соседке, это присаживаться на корточки, вдруг она случайно поднимет головку.

Но соседка как назло во время таких разговоров упорно смотрела только в землю, и Гвоздичкин видел лишь золотистые волосы, перевязанные косынкой, которые ему сразу понравились. Это уже было что-то.
И ещё обратил внимания Гвоздичкин на то, что кожа у соседки вся в конопушках, поскольку в жаркие дни, как сами понимаете, соседка Гвоздичкина работала в купальнике. Это так же было кое-что, поскольку эти конопушки сразу и понравились Гвоздичкину.

Теперь он ходил по городу и, если видел какую симпатичную женщину, то сначала смотрел на попочку, а затем на волосы, какого они цвета, и есть ли конопушки у этой женщины.

Но всё-таки всё это было не то. Не будешь же подходить к каждой женщине у которой попочка похоже на попочку садовой соседки, золотистые волосы и конопущки с вопросом:

–Девушка, девушка вы случайно не из садового кооператива «Гнилое яблоко»?

Да, да так назывался садовый кооператив, в котором у Гвоздичкина был сад. Поскольку сады были старые, и целых два поколения сменилось за то время, пока были эти сады, но кто-то когда-то, теперь уже и не найдёшь этого человека, ляпнул, что садовый кооператив надо назвать ни «Спелое яблоко», как предлагали другие, а «Гнилое яблоко», так как сады находились на болоте.

И как нестранно, название это привилось к народу, все стали называть кооператив «Гнилым яблоком», а потому и потом официально садовый этот кооператив стал называться «Гнилым яблоком».

Но это я так, между делом. А Гвоздичкин действительно не мог у каждой, похожей на соседку, женщине спрашивать: из какого она садового кооператива. Может и сада-то у женщины, попочка которой походила на попочку соседки, не было.
Работать Гвоздичкин кончал в половине шестого вечера и лишь через час мог придти в свой сад. Раньше не получалось. А соседка его видимо кончала работать раньше, поэтому Гвоздичкин приходя в сад, опять видел лишь одну попочку, золотистые волосы зачёсанные назад, и конопушки на плечах.
Тогда Гвоздичкин решил пораньше отпроситься у начальника с работы и придти в сад, чтобы увидеть, как его соседка приходит. Он даже бинокль у друзей достал, чтобы получше разглядеть соседку, если она появится. Он пришёл в сад, спрятался в густых кустах жимолости и через бинокль стал смотреть на калитку соседского сада. Но как назло именно в тот день, когда Гвоздичкин отпросился на час пораньше работы, в тот день, когда давали воду, соседка Гвоздичкина в сад не пришла. Не пришла она и на следующий день и через два дня и через неделю.

Понимая, что все посадки соседки могут погибнуть, Гвоздичкин тщательно поливал их так, как будто это были его посадки.
Но неделя прошла, соседка не появлялась, и Гвоздичкину с каждым днём становилось все грустнее и грустнее.
Но всё оказалось просто. Соседка где-то подхватила ОРЗ и неделю сидела дома. Так что ровно через неделю Гвоздичкин, придя в сад, с радостью увидел знакомую попочку, торчащую среди кустов.

Естественно, он не удержался и спросил соседку:
– И куда это вы пропали?

– Просто приболела немного, простыла, – ответила попочка.
– А, понятно, – с каким-то облегчением сказал Гвоздичкин и продолжил, – я тут пока вас не было поливал ваши посадки, а то ведь они могли зачахнуть!

– Да, – как-то удивленно ответила соседка, чуть-чуть распрямила спину и сказала, – ну, спасибо!
После этого она опять согнулась и продолжила своё «ковыряние» в земле. Но за эти несколько секунд Гвоздичкин разглядел приятные глаза голубого цвета. Это уже было кое-что! Теперь Гвоздичкин знал, что глаза у соседки очень приятные, какие-то мягкие и голубого цвета.

Глава четвёртая. «Эти глаза напротив…»

Теперь у Гвоздичкина было четыре фактора, по которым он мог определить свою садовую соседку при случайной встрече в городе: симпатичная попочка, золотистые волосы, конопушки на плечах и голубые глаза.

Но как назло погода переменилась к худшему. Женщины надели куртки, скрыв тем самым некоторую часть своей нижней половины, они этими же куртками спрятали свои конопушки, а под шляпки – свои волосы. Оставались лишь открытыми одни глаза, но по одним глазам узнать Гвоздичкин свою соседку не мог, поскольку голубоглазых женщин предостаточно.

И опять на сердце у Гвоздиичкина возникла грустинка. Соседка приходила в сад, одетая соответственно плохой погоде, а поэтому попочкой Гвоздичкин любоваться не мог, не мог любоваться волосами и конопушками. Опять же оставались одни глаза.

Однако погода скоро опять наладилась, и Гвоздичкин с новой энергией стал добиваться хоть как-то увидеть лицо соседки. Он всё хотел узнать, как зовут соседку, но стеснялся. Однако однажды он не выдержал, набрался сил, и, подойдя к соседке, которая стояла, что естественно, в позе садовода, и спросил:
– Извините меня, пожалуйста, но вот уже сколько дней мы работаем вместе, а как друг друга звать так и не знаем!
И тут произошло чудо. Соседка распрямилась, причём буквально на две-три секунды. Но вот незадача: Гвоздичкин стоял так, что солнце слепило его глаза, и за эти две-три секунды он разглядел только подбородок, который ему сразу понравился. На подбородке была ямочка, причём очень даже симпатичная. Кроме того он заметил, как сверкнули в глазах соседки искорки, весёлые такие привлекательные.
И так, соседка разогнулась, бросила быстрый взгляд на Гвоздичкина и снова согнулась, спросив при это, причём, не очень вежливо:

– А вам моё имя очень так хочется знать?
– Очень, – ответил Гвоздичкин, – а то мы с вами видимся уже полтора месяца, а как друг друга зовут не знаем. Меня вот, например, Семёном зовут.
– Ну хорошо, – ответила соседка и опять на секунду распрямилась.
Но проклятое солнце, которое било прямо в глаза Гвоздичкину, опять помешало рассмотреть соседку, к тому же она ещё просто провела рукой по своему личику. Гвоздичкин только и успел опять заметить подбородок с ямочкой и весёлые искорки в глазах.

После этого она опять согнулась в позу садовода и сказала, опять показав Гвозщдичкину лишь одну свою симпатичную попочку:
– Меня зовут очень просто – Лариса.
– А меня Семён, можно просто Сеня, – тут же отреагировал Гвоздичкин. – Кстати, я тут заметил, что вы воду всё вёдрами из колодца таскаете, это же совсем неженская работа. Давайте я вам водопровод отремонтирую. Трубы, оставшиеся от бывшего хозяина, тут где-то валялись, так я думаю вам водопровод восстановить будет не очень сложно.
Лариса опять разогнулась, но из-за солнца Гвоздичкин вновь её лица толком не разглядел, и спросила его:
– А вы сможете?

– Ну надо попробовать, – ответил Гвоздичкин.
– Тогда давайте в следующую субботу вы и попробуете, – заметила Лариса.

– Хорошо, в следующую, так в следующую.
На этом у них разговор закончился. Лариса опять согнулась в позу садовода, да и Гвоздичкину надо было тоже поработать в своём саду.

А дома, когда Гвоздичкин уже лежал на кровати, он подвёл некоторые итоги.

– Ну, во-первых, я узнал имя соседки, во-вторых, я увидел её подбородок с ямочкой (очень даже симпатичный) и, в-третьих, эти искорки в глазах, от них можно сойти с ума. Искорки – это ведь признак весёлого характера, а это очень даже замечательно. Как там в песне поётся: «Эти глаза напротив – калейдоскоп огней, эти глаза напротив – ярче и всё светлей!». Вот и у меня получается, что – эти глаза напротив – ярче и всё светлей!

Эти мысли подняли настроение Гвоздичкина и всю ночь ему снились подбородок с ямочкой и искорки в глазах.
Так что теперь Гвоздичкин с нетерпением ждал субботы, чтобы починить Ларисе водопровод и тем самым сделать ей приятной.
– Может быть, и лицо её полностью наконец-то я увижу, – так думал Гвоздичкин на протяжении целой недели.

Глава пятая. Рой пчёл.

Но в следующую субботу ничего не получилось. А дело всё было в том, что отец Володи, фактического владельца сада, кусок которого разрабатывала Лариса, разводил пчёл. Он даже состоял в каком-то пчеловодческом сообществе. Потом когда он умер, этими пчёлами никто не занимался, поэтому всё пришло в упадок, но три улья по-прежнему стояли в саду около домика. Два-то улья погибли, а вот один выжил, и жило в нём семейство пчёл не очень большое, но достаточное, чтобы опылять все растения вокруг. Пчёлы никого не трогали, и никто их не боялся, за исключением, когда образовывался новый рой. Вот тогда все соседи Володиного сада разбегались кто куда, а попросту сидели дома.
И вот в субботу, когда Гвоздичкин должен был наладить Ларисе водопровод и наконец-то увидеть её лицо (как он надеялся), у пчёл образовался новый рой, который вылетел из улья и повис на ближайшей яблоне.

Так что, когда Гвоздичкин вылез из своих «Жигулей», то он сразу услышал гул, который распространял этот рой, и всё понял. Ремонт водопровода отменяется. И ещё он увидел, как Лариса отбивалась от наседавших на неё пчёл, ведь всем известно, что когда образовывается новый – рой пчёлы очень агрессивны.
– Лариса, – крикнул он изо всех сил, – всё бросайте и бегите ко мне что есть мочи, иначе пчёлы вас закусают.
Но было поздно. Не успел Гвоздичкин это крикнуть, как Лариса испустила крик, который мог и покойника поднять, и ещё сильней замахала руками. Гвоздичкин понял, что Лариса просто не знает, что нужно делать в этой ситуации и бросился на помощь ей. Рискуя тоже быть укушенным, Гвоздичкин схватил Ларису в охапку и поволок к своим «Жигулям». Он буквально кинул её на заднее сидение, сам сел за руль и поскорее помчался из садов.

Тут он, конечно, в зеркало увидел лицо Ларисы, но на него было страшно смотреть. Глаза Ларисы превратились в узкие, как у ста китайцев вместе взятых, щелочки, щека распухла, и поэтому лицо всё перекосило.

Лариса лежала на заднем сидении и стонала.
– Куда тебе досталось? – спросил Гвоздичкин.
Но Ларисе видно трудно было говорить и в ответ она что-то только «промычала», но Гвоздичкин всё же понял, что пчёлы укусили её, в-первую очередь в её симпатичную попочку, отчего она практически сидеть не могла, а, во-вторых, в лоб и щёку.
–Понятно, – ответил Гвоздичкин, – больно?
– Очень, – пролепетала Лариса. – Куда мы едем?
– В больницу, в хирургический корпус, там тебя в порядок приведут, – снова ответил Гвоздичкин.
– А вообще учти, что когда пчёлы роятся, что можно определить по низкому гулу ещё далеко от сада, то в саду лучше не появляться. Надеюсь, ты это поняла.
– Поняла, – пролепетала Лариса и притихла на заднем сидении, иногда постанывая.

В приёмном покое, куда привёз Гвоздичкин Ларису, срочно был вызван врач, Ларису посадили на каталку и куда-то увезли. А Гвоздичкин остался ждать дальнейших событий.
Через сорок минут Ларису привезли обратно, но вся голова её, а именно лоб и правая щека была тщательно забинтована. Вместе с ней в приёмный покой пришёл и врач.
– Вы кто ей приходитесь? Муж или просто вы дружите, так сказать, – промолвил доктор и добавил, – впрочем, неважно. Важно то, что у вашей знакомой аллергия на пчелиный яд, а поэтому ей придётся недельку полежать у нас в больнице.
– Ну раз надо, так надо, – промолвил Гвоздичкин, – но вот только у неё ведь ничего нет, даже зубной пасты.
– А вы-то на что, – хмыкнул врач.
– Тогда, Лариса, напиши мне список необходимого и я всё куплю и ещё скажи, пожалуйста, как твоя фамилия, чтоб меня потом со всем добром в больницу пустили.
Лариса что-то промямлила, но Гвоздичкин ничего не понял. Бинты и боль видно мешали ей нормально говорить.
– Кондратьева её фамилия, – вставил врач. – А вообще-то надо знать фамилии своих девушек.

– Да она не моя девушка, – воскликнул Гвоздичкин, – она просто моя соседка по саду.

-А-а-а-а, – понимающе протянул врач.
Между тем Лариса написала список, что ей надо, а Гвоздичкин на другом листке бумаге написал свой телефон.
– Вот мой телефон, Лариса, – сказал Гвоздичкин, – если что, звони.
С этим наши герои расстались. Ларису повезли куда-то в отделение, а Гвоздичкин пошёл покупать Ларисе вещи согласно её списку.

Глава шестая. Телефонные разговоры.

Гвоздичкин около часа ездил по городу, чтобы закупить всё то, что Лариса написала ему в списке. Получилось два приличных полиэтиленовых мешочка.

После этого он отвёз всё это в больницу, но к Ларисе его не пустили, сказав, что ей поставили укол и она сейчас спит. Тогда Гвоздичкин оставил на вахте два мешка накупленного, и его заверили, что Ларисе их передадут, как только она проснётся.
В сад уже ехать было поздно, воду уже перестали давать, а Гвоздичкин хотел полить сад, и ему ничего не оставалось делать, как поехать домой. На улице вечерело и было не очень хорошо засиживаться дома, и Гвоздичкин пошёл на улицу посидеть на лавочке и подумать о проходящем дне. Жил он один в однокомнатной квартире, которую ему купили родители, сами переехав из трёхкомнатной в двухкомнатную. Всё-таки ему уже приблищалось к тридцати и надо было жить самостоятельно. Так было решено на семейном совете Гвоздичкиных, и вот теперь у Семёна была однокомнатная уютная, по мужским понятиям квартира.

Гвоздичкин присел на скамейку во дворе дома, где жил, и стал обдумывать события прошедшего дня.
Самое главное, решил он для себя, что он узнал фамилию Ларисы – Кондратьева! Простая, хорошая, русская фамилия. Она очень понравилась Гвоздичкину. Ещё он разглядел как следует фигурку Ларисы, и она ему тоже пришлась по душе. Одним словом Гвоздичкин влюблялся в Ларису и чем дальше, тем больше.

Теперь по вечерам он ждал телефонного звонка от Ларисы, надеясь, что она позвонит ему, чтобы сказать: «Спасибо за помощь». Даже сад он как-то забросил на некоторое время, так как после работы спешил домой в надежде на телефонный звонок. Два дня Лариса не звонила.

– Ей, наверное, трудно говорить, – решил про себя Гвоздичкин.
А так оно и было на самом деле. Лишь на третий день в квартире Гвоздичкина раздался долгожданный телефонный звонок.
– Это я, – услышал Гвоздичкин и сразу понял кто это «я»!
– Как твоё самочувствие, – поинтересовался Семён, – Впрочем, если тебе трудно говорить, можешь и не отвечать.
– Да нет, говорить я уже могу более или менее, только вот щёки и лоб сильно зудят.

– Ну наверное так и должно быть, – ответил Гвоздичкин и спросил, – а когда тебя выписывают?
– Во-первых, я забыла поблагодарить тебя за покупки, сколько я тебе должна? – заметила Лариса. – А, во-вторых, врач говорит, что в пятницу выпишет.
– Знаешь что, – ответил Гвоздичкин, – про деньги я и слышать не хочу. Считай, что это мой подарок. Я кончаю работать в пять и в пололвине шестого уже дома. Так что ты звони мне почаще. Заодно и язык будешь разрабатывать.
– Во-во и врач мне сказал, чтоб я говорила побольше, восстанавливая речь.

Так что в данном случае поговорка «язык мой – враг мой» не верна.

– На неделе я к тебе не приду, к сожалению, – сказал Гвоздичкин Ларисе, – сама понимаешь: сад мой, а так же и твой, требует заботы, и я не хочу, чтобы наши посадки просто так погибли. Но после девяти я каждый день буду ждать твоего звонка. А когда тебя выпишут, звони на работу по такому телефону (Гвоздичкин продиктовал свой рабочий телефон), я за тобой приеду. И не вздумай отнекиваться, дескать, я сама доберусь до дома. Я тебя встречу – это моё мужское слово.

Они ещё немного потрепались о том, о сём, как говорится ни о чём, за жизнь, и на этом первый телефонный разговор между Ларисом и Семёном закончился.

А после этого дня, когда улаживались рабочие и садовые, страсти в 8.30 – 9.00 вечера Гвоздичкин дома «садился на телефон» и ждал звонка от Ларисы.
Из этих телефонных разговоров Лариса и Семён узнали много нового друг о друге. Семён был коренной житель Снежинска, а вот Лариса была молодым специалистом, как по возрасту, так и по стажу работы, и переехала в Снежинск из Челябинска ради красоты этих мест. Однажды, ещё учась в институте, она побывала на озере Ергалды и ей настолько тут понравилась, что она решила связать свою дальнейшую судьбу со Снежинском.

Голосок у Ларисы был очень приятным, нежным и каким-то бархатистым, что, естественно, очень понравилось Гвоздичкину. Впрочем; когда любишь всё нравится. Но вот лицо! Лица Ларисы он ещё не видел. Видел лишь её попочку, с которой началась эта история, видел фигурку и искорки глаз видел, и даже ямочку на подбородке, но полностью лица ему ещё видеть не удавалось.

– Ничего, – размышлял Гвоздичкин, – вот поеду на её выписку, тогда бинты уж наверняка снимут. Вот тут-то она своё лицо и не скроет. Интересно в каком общежитии она живёт: квартирного типа, так это совсем тут рядом, или в обычном общежитии «Восток», где нетрезвых баб по субботам бывало больше, чем нетрезвых мужиков в мужском общежитии «Буревестник». Не дай бог если это так. Не по нраву тамошние мне обыватели.

И вот наступила пятница. Лариса позвонила Семёну на работу часов в одиннадцать и сказала, что он может за ней приезжать. Её выписали.

– Сейчас, сейчас, – ответил Семён, – у начальника только отпрошусь.
Через двадцать минут он ехал в больницу и сердце его трепетало. Он всё думал: какого же лицо у Ларисы?
А лицо у Ларисы оказалось чудесно-прелестным по понятии Гвоздичкина. Единственное, что портило лицо, так это повязка не снятая со лба.

– Мне сказали ещё два дня так походить, а потом повязку можно будет снять самой– как бы извиняясь, сказала Лариса.
А лицо у Ларисы, я повторюсь, оказалось красивым, не хуже попочки, Конечно, ещё можно было приметить следы укуса пчёл, если приглядеться, но это была ерунда.

– А как укус на попочке? – поинтересовался Гвоздичкин.
– О! Он совсем не болит, я даже забывать стала о нём, – ответила Лариса.

– Да ты просто чудо! – вдруг вырвалось из груди Гвоздичкина, причём он сам этого не ожидал.
– Да? – как-то смущённо ответила Лариса, и это прозвучало как-то грустно, и Гвоздичкин подумал, что, может быть, как-то обидел Ларису.

– Ну если я тебя чем-то обидел, то извини, – пролепетал Семён.
– Да ерунда, ничего страшного, – ответила, но как-то грустно, Лариса.

– Точно, я её чем-то обидел, хотя в слове чудо, ничего ужасного нет. Впрочем, кто этих женщин поймёт! Странно это и как-то не понятно. Впрочем, ладно, дальше будет видно.
И тут у Гвоздичкина мелькнула мысль:

– А может у неё что-нибудь на лбу? То-то она его всё время прячет.И надо сказать, что Гвоздичкин тут не ошибся.

Глава седьмая. Тайна лба.

Гвоздичкин отвёз Ларису по адресу, который она ему дала. Она снимала квартиру, как раз в том районе города, где жил сам Гвоздичкин. Это Семёна обрадовало, поскольку теперь часто можно бегать к Ларисе, даже просто так без всякого повода.
Он помог Ларисе выгрузить все вещи, занести их в квартиру и попрощался с ней. Ему надо было на работу.
– Неужели и телефона не попросишь? – лукаво и как-то немножко грустно сказала Лариса.
Гвоздичкин стукнул себя по лбу и извинительно произнёс:
– Ну, конечно, номер твоего телефона я бы с удовольствием узнал. Мне так понравилась наша «сидка на телефонах по вечерам», так что давай свой номер и не сомневайся, вечером я позвоню.

Лариса протянула ему видимо заранее приготовленный листочек с номером телефона. Семён взял его, сказав: «Спасибо, а то у меня от одного твоего вида, Лариса, все мозги подшибало!» сели в машину и поехал на работу. Хотя смысла туда ехать особо не было, поскольку до конца рабочего времени оставалось минут тридцать пять.
Вечером он, как и обещал, (все великие дела вершатся вечерами) позвонил Ларисе, чтобы узнать, как у неё идут дела.
– Дела идут нормально, – ответила Лариса, – припухлость щеки уже не видно, а попочка совершенно не болит. А вот лоб я пока не трогала, но под повязкой он тоже совершенно не болит.

– В воскресенье повязку со лба будем снимать вместе, – сказал Гвоздичкин, – а то я знаю вас, женщин. В волосах повязка запутается и ничего толком путного не получится. Придётся все волосы тогда стричь.

– Хорошо, я согласна, – ответила Лариса, но как-то грустно, – стричь волосы я не хочу!
– Как ты скажешь, – добавила она, опять же с грустинкой.
На этом телефонный разговор закончился, и Гвоздичкин опять задумался, ну почему при разговорах про лоб у Ларисы такой грустный тон. Может быть у неё там какая язва или шрам. Впрочем, годать не буду, доживём до воскресенья, то есть до послезавтра, а там видно будет, какой же лоб у Ларисы. Необычный или нормальный, человеческий.
До воскресенья Гвоздтчкин жил как на иголках, ему покоя не давала дума о том, что скрывает Лариса на своём лбу.
Но вот наступило воскресенье, и Гвоздичкин уже в девять звонил Ларисе.
– Я тебя не разбудил? – спросил он.

– Да нет, что ты, Сеня. Вся с нетерпеньем жду тебя, чтобы снять повязку со лба.

– Сейчас буду, – ответил Гвоздичкин. – Вот только ноги в руки возьму и как метеор примчусь к тебе.
Через десять минут Гвоздичкин уже осторожно снимал повязку со лба Ларисы. Лариса была молчаливой и грустной, а Гвоздичкин всё думал, что там на лбу скрывает Лариса.
Наконец повязка была снята, и Гвоздичкин к своему великому облегчению увидел лишь небольшой шрамик наискосок по всему любу.

– И этот шрамик ты от меня всё время скрывала? – спросил он Ларису.

Лариса как провинившаяся школьница кивнула головой.
– Это я, катаясь на лыжах, – сказала Лариса, – налетела на проволоку и вот что от этого шрам такой и получился.
А Гвоздичкин покрутил пальцем около виска и стал смеяться да так заразительно, что Лариса тоже не выдержала и начала хохотать.
Лариса тоже покрутила пальцем около виска и спросила Гвозхдичкина:
– Ты так думаешь?

– Да мой милый, Ларчик, я так думаю, – ответил Гвоздичкин и вновь рассмеялся.
Ларисины глаза сразу повеселели, как два брильянта засверкали искорками, которые так понравились Гвоздичкину.
– А шрамик у тебя очень даже симпатичный, – сказал Гвоздичкин.
– Но ведь это на всю жизнь, – горестно вздохнула Лариса.
– Ну и что? – ответил Гвоздичкин. – Шрам твой совершенно не портит твоего лица. А лицо у тебя красивое, это я скажу точно.

– Спасибо, – тихо сказала Лариса.

И как в любом рассказе о любви, особенно в окончании, они оба поняли, что давно любят друг друга, а поэтому губы их слились в долгом поцелуи. Дальше говорить ничего не нужно. Ларисина попочка, которую Гвоздичкин увидел в соседском саду, сделала своё дело!

Заключение.

Так что вот, дорогие мои читатели, любовь может начинаться не только там с лица и фигуры, она может начаться с обыкновенной, но симпатичной женской попочки, что и произошло в нашем случае.

А по весне ребята поженились. Лариса забрала свои захватнические посадки на Володином саду, хотя тот за лето так ни разу и не появлялся здесь, и переехала, если можно так сказать в сад, к Гвоздичкину. Теперь это был и её сад, и она могла смело ковыряться в нём.

А ещё через некоторое время у них появилась симпатичная девочка, которую они назвали Танюшей. Правда, с появлением Танюши сад Гвоздичкиным пришлось маленько позабросить, но ведь это дело проходящее. Дети растут быстро и через три года Гвоздичкины уже втроём ходили в сад и распевали при этом свою любимую садовую песенку.

Садовая

1.Вниз по тропинке, через травинки

Топает наш отряд.

Папа и мама, и малютка Таня

Дружно шагаем в ряд.

2.Через лесочек, на искосочек,

Рядом, недалеко,

Сад наш зелёный, светлый, знакомый

Дарит тепло легко.

Припев:

Дорогой и любимый наш сад,

Знай, что каждый из нас очень рад